— А чисто черный нельзя?

— Это ты о чем подумал?

Посадив навязчивого гида на багажник, я стал методично осматривать объекты из моего списка начиная с самых удаленных.

Столица оказалась городом большим и хаотичным, даже планировка Михандрова содержала больше логики, несмотря на всю свою старину. Какого — то общего замысла в архитектуре не просматривалось, хотя создавалось ощущение, что раз или два застройку пытались упорядочить, но потом ситуация снова выходила из — под контроля. В результате широкий проспект, раздвигающий старинные кварталы, мог с ходу упереться в слепую площадь, а тесные улочки вились по холмам, прерываясь лестницами. В массивы безыскусных коробок из саманного кирпича врезались очаги деловой активности разных эпох: дворцы, храмы, комплексы правительственных зданий, стилизованные под новизну (как правило, все из того же кирпича, но с лучшей отделкой). И далеко на востоке, словно странный сон, нависали над горизонтом титанические арки акведука. Сложное сочетание непохожести и единообразия, почти прямых углов и неожиданно возникающих преград притупляло чувство направления: мне два раза пришлось пользоваться картой, хотя обычно топографическим кретинизмом я не страдал.

Мы сгоняли к старым солеварням, превращенным теперь в оранжереи, покрутились около местной ассенизационной фабрики (никогда не привыкну к принципу использовать одну и ту же воду дважды), взглянули издали на Новый квартал, заселенный беженцами из Арангена. Подъезжать ближе я не стал — оттуда воняло, как из бродильного чана, если ответ на загадку прячется там, фиг с ней, с загадкой.

С поисками не клеилось. В основном помеченные мной адреса не представляли собой ничего интересного, собственно, я ведь и не знал конкретно, что ищу. Если место было как — то связано с театром (где теоретически могла идти пьеса о Пьеро Сохане), то вокруг не было ничего ботанического, даже растительного орнамента. Если на объекте присутствовала зелень, то невозможно было связать его с чудаковатым белым отшельником. На что я рассчитывал? Сложно сказать. Но черные по природе очень упрямы и, начав дело, не бросают его на полпути.

В середине дня пришлось сделать перерыв на четыре часа, следуя местным традициям. Я намеревался провести жаркое время в столичной библиотеке в поисках литературы по древним рукописям, но увидел в каталоге слово «техномагия» и пропал — до смерти захотелось узнать, что же это все — таки означает. В результате поиски загадочного адресата пришлось отложить. Дэнис мирно сопел в кресле (чисто человеческая способность засыпать в самых неожиданных местах), а я старательно продирался через непонятные термины, естественно, не имеющие ничего общего с алхимией. Мне не давали покоя навеянные Шорохом сны о летающих агрегатах: они были или их не было? За книгами незаметно пролетел остаток дня.

По возвращении в гостиницу меня ждал сюрприз.

Смеркалось. У подъезда околачивались ставшие уже привычными наглые личности, какие — то олухи соревновались под окнами в художественном свисте, надеясь, что зомби заинтересуется и выглянет. И не надоест им… Связываться с бандой армейских магов мне не хотелось, но, если они не угомонятся сами, придется на них настучать. Я поднялся к себе за шлепанцами и полотенцем и почти сразу понял, что в номере что — то не так. Какая наглость! В моей гостиной, в моем кресле сидел какой — то чужой человек. Макс, клыкастый и молчаливый, стоял между ним и дверью (впустить посетителя зомби впустил, а вот выпускать явно не собирался). Все, сейчас буду бить! Я зажег свет. Незваным гостем оказался Рэм Ларкес.

— Ты что, мужик, нарываешься?

Он осторожно поднялся из кресла:

— Добрый вечер, сэр. Мне необходимо с вами поговорить.

Я пытался поймать его взгляд, но он упорно смотрел куда — то в угол. Неужели это Макс его так напугал? Черного? Нереально! Тогда почему? Но потом до меня дошло: я просто не привык еще видеть эту позу со стороны. Встать боком, держать голову ниже и не смотреть в глаза — это же знаки подчинения, Ларкес вел себя со мной как со старшим. Со мной!!!

Тут — то я и понял, почему взрослых черных так развозит от парочки невинных жестов. Батюшки! Меня уважают!!! За это можно было простить не все, но многое. И физиономия его уже не казалась такой противной — могут же быть у человека странности.

— Ну ладно, — пробурчал я без прежнего напора, — колись, что тебе от меня надо?

Он тяжело вздохнул:

— Мне приказано вас завербовать.

— Куда?

— В агенты безопасности.

— Не выйдет.

— Ну что вам стоит! — принялся канючить он. — Никто не узнает, это нигде не будет отражено.

— Тогда зачем? Просто скажи, что было, и дело с концом.

— Министру нужен отчет о состоянии дел в восточных кантонах из независимого источника.

— А я?то тут при чем?

— Вы ведь направляетесь в Гилад, а это как раз там.

Ну — ка, ну — ка…

— Мне не сказали, куда я поеду.

По его лицу прошла странная судорога, я так понял — он попытался дернуть бровью.

— Фелистер ждет сообщения от штаба НЗАМИПС в Арангене, что они готовы вас принять. Поскольку прямой связи с ними нет, это может занять время.

!!! Это сколько же я буду туда добираться? Срок — то у договора не ограничен, а экзамены — в августе.

— Ускоришь?

— Постараюсь.

Вообще — то иметь знакомства в столице очень полезно, а отношения подчинения черных действуют надежней, чем человеческая дружба. При минимуме усилий Ларкес против меня не пойдет (характер в таком возрасте менять поздно) и будет у меня свой человек в министерстве…

— Можно подумать, как тебе помочь, — смягчился я. — Сильно пристали?

— Я не занимался агентурной работой, — опять дернулся Ларкес, — я аналитик. Они там думают, что раз координатор, то все делал сам.

Я прикинул плюсы и минусы затеи, возню с писаниной, полезность Ларкеса как такового и вынес заключение:

— За просто так не согласен.

— Сколько? — вздохнул бывший координатор.

— Деньги пофиг! Отработаешь натурой.

Ларкес задумчиво пошлепал губами (надо понимать, что он так хмурится):

— С этого места — подробней.

— Моего дядю убили, да и меня пытались убить. В Краухарде такого не прощают! Есть в столице один человечек, он должен что — то знать по этому делу. Поможешь найти, будет тебе отчет по Арангену.

— Конкретней, что произошло?

Обычному человеку я бы не рассказал, и даже белому — поостерегся, но младший черный — другое дело. Иерархия — это святое, под старших у нас копать не принято, наверное, потому, что дуэли колдунов слишком часто заканчиваются смертью — излишне хитрожопые быстро вымерли. Вот если его Сила возрастет… Но Ларкесу такое не грозило.

— Можно посмотреть на объект? — деловито поинтересовался бывший координатор, выслушав мой рассказ о роковой посылке.

Я вынул из тайника книгу, он осмотрел ее, полистал, изучил защитные заклятия. Его лицо приобрело деловое, сосредоточенное выражение, и, что характерно, местоположение тайных знаков он находил гораздо быстрее, чем я.

— Почему его убили, я и так скажу, — пошлепал губами Ларкес. — Это список со «Слова о Короле», очень старый. Я бы даже не исключил, что перед нами оригинал.

— Продолжай.

Он вздохнул, то ли удивляясь, то ли насмешничая (несоответствие признаков эмоций напрягало):

— Это самая древняя рукопись в мире, точной датировке не поддается. Предки считали, что в «Слове о Короле» содержится вся правда о происхождении потусторонних сил, так сказать, записки демиурга. Согласно той же легенде, если «Слово» будет прочитано белым, то мир окажется в страшной опасности, но это сомнительно — рукопись совершенно непереводима. Существовало несколько старых списков, но знатоки уверены, что для прочтения пригоден только оригинал.

Тут мне живо припомнилось поведение Шороха — он ведь не может читать, только воспроизвести воспоминания, связанные с конкретным предметом.

— Лет двадцать назад рукопись была объявлена национальным достоянием, но правительственным агентам не удалось выяснить, у кого конкретно она находится. Учитывая назначенную выкупную стоимость, на «Слово» началась настоящая охота, появилась масса фальшивых списков, потом к поискам подключились Искусники, и полилась кровь.