Тхайла обеспокоенно взглянула на Рэпа.

– Что-то случилось?

– Ничего серьезного.

Где-то там, в Нордленде, был Гэт.

Боги предупреждали Рэпа, что в этой войне он потеряет одного из своих детей. Кейди находилась здесь, в безопасном, защищенном Тхаме, значит…

Впрочем, Гэту нипочем бы не удалось пробраться на сходку танов и волшебником он тоже не был, а потому никак не мог привлечь внимание Сговора. Если происходящие в Нордленде события оттянули на себя внимание Сговора, то стоит усмотреть в этом милость Богов и ни в коем случае не вмешиваться. А тем временем Шанди…

– Что? Да, с ними все в порядке. Их привез сюда Ило.

– Ило?

Рэпу не нужно было прибегать к магии, чтобы понять, чего опасается император.

– Ило мертв. Мне очень жаль. Это случилось два дня назад. Он погиб, защищая твою жену и дочку от Сговора. Нет, я не могу сейчас рассказывать тебе обо всем подробно. Нет, ты не можешь с ней увидеться прямо сейчас. И заткнись! Я очень занят. Кстати, Инос тоже здесь. И Кейди.

– Мои поздравления! – сказал Шанди именно тем тоном, которого можно было ожидать от императора, которому только что посоветовали заткнуться.

Поляна Свиданий была переполнена, и все прибывшие разбились на группы, стараясь примкнуть к соплеменникам. Конечно же больше всего здесь было пиксов – примерно сотни две. В стороне от всех прочих сгрудились тридцать – сорок эльфов. Импов было поменьше, около двадцати, и среди них Шанди в своей дурацкой черной накидке. Император о чем-то разглагольствовал. Джиннов было не меньше трех десятков, и их присутствие заставляло коренастых фавнов нервно стучать зубами. Дварфы постарались устроиться как можно дальше от эльфов, но за ними уже присматривал Распнекс. Тролли бродили среди деревьев. Примерно с полсотни гномов забились в цветущие кусты, укрываясь от солнца. К несчастью, они устроились с наветренной стороны.

Здесь был даже морской народ! На берегу озерца сидели не меньше двух дюжин синеволосых тритонов – Рэп прозевал их появление. Конечно, волшебники умели сдерживать расовые предрассудки, но все-таки Рэп испытывал странное ощущение, увидев среди толпы группу тритонов. Среди армии. Его армии!

Рэпу захотелось запрокинуть голову и испустить торжествующий крик. Он конечно же может проиграть битву, но все-таки эта битва состоится! Они не сдадутся без боя!

Магическое пространство во внешнем мире быстро успокаивалось – лишь несколько опоздавших галдели, требуя поскорее впустить, пока их не прихлопнул Сговор. Архонты все еще были заняты, но теперь им приходилось переправлять гостей по одному, по двое, а не группами, как сначала. Происходящее в Нордленде по-прежнему приковывало все внимание Сговора. Подольше бы это продлилось!

– Благословленная! – очень официально произнес Рэп. – Я полагаю, все добровольцы уже здесь. Не могли бы вы произнести небольшую речь, поприветствовать наших союзников?

Тхайла печально посмотрела на него, потом опустила на лицо капюшон и снова превратилась в непостижимую, загадочную Хранительницу.

– Будет лучше, если эту речь произнесете вы, архонт Рэп. Вы командующий, а они – ваши солдаты.

У Рэпа сжалось сердце.

– Вы потеряли надежду, Хранительница? Вы предвидите поражение?

– Я не могу и не буду пытаться предсказать исход событий.

– Сколько нас здесь?

Тхайла осмотрелась:

– Чуть больше четырехсот. Произносите вашу речь, командующий.

Поспешно собираясь с мыслями, Рэп бросил последний беглый взгляд в магическое пространство внешнего мира.

Гэт изнемогал. Он уже закоченел на каменной скамье, а бесконечные речи довели его до отчаяния. За все эти часы они так ничего и не решили. Что произошло в этот роковой день, пока они сидели в прикрытом магическим щитом сумасшедшем доме?

Солнечные лучи последовательно миновали уже два окна и теперь падали через третье. Пятно света расположилось прямехонько на Камне Речей, и Гэт подумал, что это был хитроумный план. Наверное, он мог сработать только в день летнего солнцестояния. В любое другое время солнце могло бы не оказаться в нужном месте. Ну так что же?

И еще Гэт понял истинную цель этой встречи. Эти мужчины и женщины были самыми одинокими людьми во всем мире. Все волшебники вели замкнутый образ жизни, но в Нордленде к тому же презирали магию, и долг заставлял этих людей коротать век в одиночестве. И только раз в год, во время сходки в Нинторе, они могли встречаться с себе подобными, ни от кого на таясь. Потому-то они и были так чудовищно многословны. Чего доброго, ему придется проторчать здесь весь день!

«Ну давай же!» – раздался в ушах у Гэта тихий шепот. Это явно был голос Джаурга, хотя тот не шелохнулся и не произнес ни слова вслух.

Гэт содрогнулся. Посмеет ли он обратиться к участникам сходки? Он рискнул заглянуть чуть-чуть вперед – кажется, его выслушают. В конце концов, разве он не был их предводителем? Да и что ему терять? Он уже умирал сегодня.

Гэт встал, оборвав длинную речь, посвященную восхвалению нового Свода Правил, составленного его отцом.

Выступал Густиаг, тот самый немолодой етун, который приносил присягу вторым. Столь бесцеремонное вмешательство заставило его поперхнуться на полуслове.

– Можно мне кое-что сказать? – быстро спросил Гэт, поражаясь собственной дерзости.

– Я уступаю место ателингу Гэтмору! – Густиаг с явной неохотой сошел с камня, но возвращаться на свою скамью не стал.

Ну что ж!

Гэт шагнул вперед и поднялся на Камень Речей.

– Я высоко ценю вашу учтивость и благодарен вам за то, что из уважения ко мне вы обсуждаете наши дела вслух, – громко произнес Гэт, – но я уверен, вы могли бы закончить эти споры гораздо быстрее, если бы разговаривали мысленно.

Воцарилось молчание – надо сказать, довольно неприязненное молчание.

– Это приказ твоего отца? – поинтересовался Густиаг.

Прозвучавший в его голосе сарказм заставил Гэта смешаться.

– Нет… это мое предложение… Я думаю, что дела не терпят отлагательств.

Присутствующие никак не откликнулись на слова Гэта.

– Э-э, спасибо, я все сказал, – промямлил он и спустился с камня. Его сменил Густиаг.

– Как я уже говорил…

Гэт пробрался обратно к своей скамье. Горбун как будто насмехался над ним. Джаург держал за руку молодую девушку по имени Фрафта – наверное, ровесницу Гэта. Втиснувшись на прежнее место, Гэт понял, что этот угол был детским. Они четверо – самые молодые из присутствующих, и им полагалось почтительно помалкивать, пока старшие обсуждают важные дела. Гэт повел себя неправильно, поднявшись во время речи Густиага.

Густиаг закончил говорить и уступил место пожилой женщине. Ее речь оказалась предельно краткой.

– Я уступаю место Джаургу-незаконнорожденному.

Сосед Гэта встал и направился к камню, по-прежнему не открывая глаз. Для волшебника слепота не представляла особой трагедии, а быть незаконнорожденным у нордленцев не считалось зазорным – не меньше дюжины присягавших не могли назвать имен своих отцов.

– Братья и сестры, я выступаю от имени тех, кто был порабощен, а ныне освободился. – Джаург говорил негромко и просто, не стараясь прибегать к драматическим эффектам, как это делали предыдущие ораторы. – В своем рабстве мы были счастливы, но бесконечно благодарны вам за освобождение. Мы полагаем, что нас непременно попытались бы разоблачить, но это вряд ли удалось сделать, если бы не доблесть одного человека. Некоторые из вас могут думать, что присяга ему была лишь простой формальностью, способом показать, что вы не порабощены. Но мы, те, кто были порабощены, так не считаем. Мы, конечно, уважаем отца ателинга Гэтмора, но не меньше уважаем и его самого. Многие ли миряне осмелились бы прийти на собрание волшебников, как это сделал он? Да, я знаю, что он – нечистокровный етун, но найдется ли здесь хоть один мужчина или женщина, превосходящие его в мужестве?

Присутствующие бурно захлопали, выражая одобрение. Ужас-то какой! От стыда Гэт уткнулся лицом в колени. Они не могли не знать, как он трусил, когда шел сюда, так зачем же так жестоко насмехаться! Гэт с горечью подумал, что Джаург казался таким надежным парнем, а повел себя как подлец.