— Простите профессор, совсем забыл, что вы в этих вопросах не самый большой специалист.

— Во-о-он! — заорал Снейп, страшно выпучив глаза. — Пятьдесят баллов с Гриффиндора, нет, сто баллов с Гриффиндора!

Оглушённый звуковым ударом, я тряхнул головой, сказал хмуро: 

— И незачем так орать. Я всё равно уже в спальню собирался.

Это были мои последние слова за сегодня, после которых от Снейпа прилетела в меня сиреневая вспышка, а последнее, что я запомнил, было моё падение по стойке смирно на твёрдый камень площади.

Очнулся я в месте, в общем-то, вполне ожидаемом — в больничной палате Хогвартса. Попадать мне сюда ещё не доводилось, но ничего необыкновенного или удивительного мне на глаза, когда я обвел палату взглядом, не попалось. Каменные стены, да белые ширмы, не считая кровати на которой я лежал и стула, опа…

— Привет Джин, — я улыбнулся, заметив сестру, что куковала на стульчике рядом с кроватью.

— Круче меня только горы. Я ученик Грюма, — передразнила она меня язвительно. Вид имея суровый и гневный, никак у матушки поднабралась. — Так и знала, что тебя нельзя одного оставлять.

— Э-э, а что собственно произошло? — поинтересовался я, смутно припоминая разговор со Снейпом.

Джинни вздохнула, сложив руки на груди, откинулась, изучающее меня разглядывая. Спросила с ноткой жалости, как обычно обращаются к умственно отсталым: 

— Не помнишь?

Я скривился, ответил, почесав повязку на лбу: 

— Как-то, знаешь, смутно.

— Мадам Помфри рассказала, что ночью пришёл Снейп, принёс тебя в отключке, сказал, что ты упал во дворе, ударился головой о брусчатку и потерял сознание.

Я хмыкнул, спросил, припоминая, однако, несколько иное развитие событий: 

— А он, значит, меня нашёл?

— Ага, — младшая кивнула.

— Очень интересно, — я задумался, рассказывать или нет, свою версию событий. Тут вспомнил, что «Ужас летящий» меня там налишал, а вернее факультет через меня, баллов, как бы не на рекордную сумму. Про сто баллов за раз с одного ученика я ещё ни разу не слышал. Спросил осторожно:

— Там, э-э, народ сильно переживает за баллы?

— Да нет, — Джинни удивилась. — А что?

— Ну, там за ночь баллов сто не пропало?

— Да нет, — снова повторила она, смотря на меня с лёгким недоумением. — Нормально вроде всё.

— Да? — сие известие заставило меня ещё раз копнуть воспоминания, но нет, разговор я помнил прекрасно и то, что Снейп меня именно лишал, а не угрожал лишением, было совершенно чётко. — Странно.

Тут вдруг сбоку раздался всё тот же прекрасно знакомый холодный голос: 

— Я смотрю, вы проснулись, Уизли.

А вот и он собственной персоной, его чернейшество зельевар всея Британии тут как тут. Караулил что ли или следилку какую навесил. Я долгим взглядом посмотрел на него, получил в ответ презрительно-холодный взблеск, и промолчал. Вопрос был риторический.

— Мисс, мне надо наедине переговорить с вашим братом.

Джин кивнула, молча, бросив на меня косой взгляд, и ушла, оставляя нас двоих. Снейп, однако, присаживаться на освободившийся стул не стал, как и изображать радушие. Отошёл к окну, не поворачиваясь ко мне, бросил: 

— Надеюсь, вы протрезвели?

— Более чем, сэр, — вежливо ответил я, с кряхтением садясь на кровати и придерживая стрельнувшую болью голову.

После долгой паузы декан Слизерина с видимой неохотой продолжил: 

— Прошлой ночью, некоторые, гм, действия, и с вашей, и с моей стороны, были слегка необдуманными. При зрелом размышлении, я решил списать ваше поведение на стресс и алкоголь и отменить лишение баллов, как и иные претензии к вам со своей стороны. Надеюсь, что и от вас ко мне также претензий не последует, — тут он, развернувшись, бросил на меня острый взгляд.

— Никаких, сэр, — искренне ответил я. Ну да, применение магии к ученику не самый благовидный поступок. Это Грюму в каноне было наплевать на всё, он отморозок, а вот Снейп несколько иной тип. Однако хорошо, что вчера он петрификусом, а не авадой меня приложил. Я ещё раз прокрутил разговор в голове. Да, за такой базар можно было и отхватить. А Снейп, смотри-ка, сдержался.

— Только один вопрос, сэр, — я увидел, как его губы презрительно сжались, не знаю уж чего он там себе подумал, но продолжил. — Как учителю от ученика.

Зельевар крякнул от неожиданности, сказал с сомнением: 

— Вы решили обсудить что-то по зельям?

Я энергично замотал головой, сказал осторожно: 

— Совсем нет, — начал медленно формулировать, в свете наших договоренностей, сам вопрос. — М-м-м, в общем, когда было то, чего не было, и вы сделали то, чего не делали… Вы это не сделали молча.

— И? — лицо Снейпа стало непроницаемым.

— А как?

Видя, что тот не спешит с ответами, я попытался объяснить: 

— Просто я на досуге перечитал «Принципы построения заклинаний», и там как обязательные компоненты выделяют Палочку, Слово и Жест. А у вас, получается, одного компонента не было.

— Перечитали, — медленно проговорил зельевар, уже с неким интересом разглядывая меня.

— Не все даже и в первый раз эту книгу открывают. А вы перечитали и даже что-то поняли, — взмахнув полами мантии, Снейп подошёл к кровати, разглядывая меня как какой-то диковинный экспонат.

— Я удивлён, признаться. Такой вопрос начинают курсе на седьмом задавать, да и то не все. Большинство же… — он изогнул презрительно губы.

— Вы хотите сказать, имбецилы, дебилы и прочие олигофрены? — вежливо поинтересовался я.

Декан «змей» промолчал, опёрся рукой о спинку больничной койки. Но в глазах его я увидел согласие с данной мной характеристикой.

— Вы, похоже, не совсем безнадежны, Уизли. Хорошо, я объясню. Скажу сразу, абсолютному большинству так называемых магов не хватит ни сил, ни терпения для невербального колдовства. Посмотрим, хватит ли его у вас, — он испытующе взглянул, но я сделал самое серьёзное и внимательное лицо на которое был способен, и он продолжил: — Невербальное колдовство возможно не со всеми заклинаниями. Так, требующие особого эмоционального настроя принципиально не могут быть произведены без вербальной компоненты. Личная сила волшебника, опыт, знания, ничто этот барьер не может преодолеть. Поэтому даже Дамблдору, чтобы скастовать патронуса, придётся «экспекто патронум» произносить вслух. Естественно, что он, конечно, это сделает значительно быстрее, чем студент четвёртого курса.

— Значит и непростительные тоже? — влез я озаренный догадкой.

— Да, — снизошел до ответа Снейп, но тут же сделал замечание. — Уизли, вы перебиваете.

— Извините, сэр, — склонил я голову.

— Невербально возможно создавать независимые от эмоций заклинания. При долгой тренировке структура заклинания накладывает свой отпечаток на ауру мага, и в дальнейшем одним лишь желанием мага вплетает необходимое количество магической энергии в рисунок заклинания.

— Насколько долгая требуется тренировка?

— От тысячи, до десяти тысяч повторов одного заклинания, — Снейп усмехнулся, глядя на моё вытянувшееся лицо. — Причём тысяча это порог для самых одарённых и имеющих склонность к этому типу колдовства магов. В общем случае можно смело говорить о верхней цифре как наиболее реальной. Теперь вы понимаете, Уизли, что всё не так просто?

— Э-э, да проще сальто назад научиться делать, — буркнул я, охреневая от необходимого уровня задротства.

— Вы всё-таки решили бросить учёбу и пойти в цирк-шапито? — декан по-змеиному улыбнулся. — Тогда, думаю, на этом можно закончить.

— Не-не, — заполошно подорвался я. — Про сальто, это так, к слову было сказано. А невербальною форму я непременно освою.

На что Снейп только хмыкнул, совершенно мне не поверив.

— И ещё, сэр.

— Да, Уизли, — уже не скрывая раздражения, буркнул зельевар, собравшийся на выход, но остановленный мной на первом же шаге.

— А у вас нет костюма какого-нибудь зачарованного против пламени, в том числе магической природы?