Да, Рин видит, как в ужасе отшатываются придворные иршасы всех расцветок, как ощетиниваются боевой ипостасью каэрхи и вампиры, как активируют заклятья Стражи, но сама угрозы не чувствует — только облегчение от знакомой ледяной магии пришедшего на помощь. Черно-серебряные жгуты чужой силы не ранят — ласково обнимают, закутывая в себя, как в одеяло, и последнее, что она и видит — это перекошенное от ярости искалеченное безглазое лицо с черными узорами божественной воли Повелителя фэйри на нем.

— Братик… Раш…

Хвост подгибается, и она оседает на руки замершего фэйри. Как же так… снова. Снова в самый не подходящий момент.

Земля все время уходит из-под ног.

У.Зыбура

Треск закрывающегося портала и мучительная тишина, резко схлопнувшаяся от пронзительного крика императрицы, сопровождающегося звоном ее многочисленных браслетов, ожерелий и прочих украшений:

— Взять его. Убийца.

Эрайш Ръятэ медленно повернулся, чуть наклонив голову в бок — как хищная птица, — и иршасса прикусила язык, замерев с широко распахнутыми от страха глазами. В пустых глазницах плескалась тьма, чистая и безумная. Этот мужчина ничем не напоминал блеклую тень, погибшего Щита. Высокий — одного роста с императором и наследником в их истинной ипостаси — с бледно-серебристой кожей, длинными острыми когтями на руках и копной распущенных, чуть шевелящихся на невидимом ветру змеев-волос неожиданного яркого, багрово-золотого оттенка, в котором уже мешались черные пряди. Тонкие губы сжались в одну нить, когда он медленно и осторожно передал тело потерявшей сознание Дейирин ее отцу. Илшиарден на мгновение замер — словно не вполне понимал, чего от него хотят, но, уже спустя миг, бережно прижал дочь к себе и, безмолвно обменявшись взглядами с наследником, исчез.

Императрица пришла в себя скоро, гневно щуря глаза.

— Мой супруг… вы не желаете остановить это бесчинство или объяснить нашим гостям, отчего сорван праздник? — прозвучало тихо, вкрадчиво, почти беззащитно. — Отчего этот явившийся из ниоткуда убийца разгуливает на свободе?

Но, чтобы ни хотел ответить император, он просто не успел.

Нильяр шэ Льяшэсс медленно развернул хвост во всю длину, чуть свешивая его с пьедестала. Так же медленно свернул и — ударил об пол со всей силы, высекая крошку чешуей. Ал-шаэ оскалился, не меняя выражения лица, только лишившийся любых эмоций голос звучал страшнее всего.

— Я объясню вам, матушка. Но не теперь. Не стоит волновать ваш-шшш ум неж-шенскими делами, — гребни раскрылись, тут же свертываясь, когда тяжелый взгляд упал на зал. Никто не пошевелился. — Благодарю, Иршарр. Фэйри — я в вечном долгу, — в серебряных глазах не мелькнуло ни эмоции, но фэйри-хаосит лишь чуть дернул свернутым крылом. Все верно. Не стоит здесь называть имен, те, кому нужно, и так все знают.

Он лучше многих видел, в какой ярости наследник и каких усилий ему стоит не сорваться. Просто ярость — она бывает разной. Кто-то побуянит, покричит, пар выпустит, а кто-то — как Нильяр, промолчит, но потом отомстит так, что кровью умоешься. Императрица еще не знала, что ее приговор близок, очень близок. Терпение наследника было на исходе.

— Уведите Ее Величество, здесь становится слишком опасно, — император впервые за все время отдал приказ, игнорируя, тихое шипение супруги. Четверо охранников тут же организовали «коробочку», в которую и заключили царственную особу — им также выдали специальный амулет перемещения.

Шаэ Шелларион повернул голову в сторону сына, и Нильяр замер, склоняясь. Старший иршас скользнул к нему, коснулся кончиком хвоста опущенной голову, заставляя посмотреть себе в глаза.

— Много эмоций. Так много, как я не видел у тебя за всю прошедшую шш-шизнь, с-сын. Что ш-ше, я тебя понимаю. Эрайш-шшш, — император поднял взгляд на застывшего фэйри — тот не ожидал, что его узнают, — ты вс-сегда был ему верной опорой. Но, темный, — от золотого змея прянула сила, пригибая к полу, — по — ссмеешь с-сорваться в моей стране — лишишься головы. Это ясно? — хищный прищур заалевших глаз. Выдвинувшиеся ядовитые клыки.

— Предельно, мой император. Но дозволите сейчас разобраться? — темный не отвел взгляда, но склонил голову, выражая свое уважение.

— Дозволяю, — короткое, и фэйри легко спрыгивает в замерший в силках чужой магии времени зал. Он, как ищейка — прекрасно чувствует, куда именно нужно идти и кого искать, слишком свежа и ярка здесь магия подчинения, слишком близка к его собственной силе, и отчетливо сплетается она с силой знакомой змейки.

Брат… давно гончая хаоса не слышал этого слова. Только от Нильяра, но сдержанный принц не часто баловал его проявлением эмоций, хоть и был привязан по-настоящему. Ничего, ата, родственные связи порой действительно очень полезны. Благодаря силе отца он быстро восстановился. Так хотелось растерзать, разорвать противников на части, упиваясь их страданиями, их ужасом и страхом, но — нельзя. Он поклялся сдержаться. Да и потерять навеки шанс возвыситься для таких, как он, — не хотелось бы. Трудно представить, как Дейирин смогла уговорить на это Ис-Тайше. Действительно, чудо.

Знакомый вяжущий привкус магии на зубах — вот они, двое, один в одежде жреца бога войны, другая — женщина из родственной им расы альвов. Тоже служительница богини. А еще отсвет этой магии на двух молоденьких каэрхах… Интересно… Значит, божественные игры, а не заговорщики? С одной стороны, это предсказуемо и в чем-то даже лучше…

Нильяр молча смотрел в глаза отца. Их связывали странные и непростые отношения. Впрочем, иначе и быть не могло. Вот только что будет, когда император узнает правду о происхождении своего старшего сына? Он и сам пока не знал ее до конца…

— Сын. Слишком много проблем — вертикальный зрачок сузился, пульсируя, — с этим я разберусь, но то, что никто из нас до последнего ничего не почуял… — император недобро оскалился. Кого-то ждали крупные неприятности, — иди и помоги своей избраннице, а взамен вызови мне Илшиардена. Эргрэ, — золотая тень трау мгновенно возникла рядом с господином, — иди в святилище Великого З-смея и выс-сови жрецов, немедленно.

— Слушаюсь, мой император. — страж мгновенно исчез, растворившись.

Наследник приподнялся на хвосте.

— Она стоит всего, что будет? — внимательный, пронизывающий взгляд. Императору невозможно солгать. Чаще всего, по крайней мере.

— И даже большего. Я так решил, мой император. — Спокойный и прохладный ответ. — Но по — с-свольте мне ос-статься. Здес-сь я нужнее.

— Что ж, — Шеларрион задумался, повернув голову в зал, где Эрайш, Айнире и Иршарр с несколькими гвардейцами и безопасниками, уже деловито шныряли между застывших гостей, отбирая свои жертвы, — оставайся. Твой дар будет весьма полезен при допросе. Кажется, я позволил жрецам и их богам считать, что они имеют право диктовать мне свою волю, — император лениво потянулся, облизнувшись раздвоенным языком, — теперь поиграем…

Император уже соскользнул вниз, чтобы присоединиться к своим подчиненным. Процедура была, в целом, отработана, — для застывших в безвременье не пройдет и секунды, как они очнутся, чтобы продолжить празднество, и никто не решится задавать вопросы, куда же делась императорская чета — за всех придется говорить теперь Иршару. А вот жрецов, посмевших использовать запретное зелье подавление воли, ждет допрос, а после — смерть. Не самая гуманная и быстрая — для этого приговора даже не понадобится сила Судьи и Палача.

Вот только… слишком уж точно все рассчитано. Жрецы просто никак не могли знать таких подробностей, вот заблокировать канал связи и отрезать юную иршассу от ее бога — да. Но знать столько мелких деталей о ее характере… Предатель где-то близко. Слишком близко. А, значит, он что-то упустил. Нильяр сжал кулак, бездумно посмотрев на блеснувшие когти. Лед в глазах наследника не обещал преступникам ничего хорошего. Одно утешает — хотя бы в этом покушении императрица не замазана — а, значит, еще ничего не знает о новой роли Дейирин. И не узнает. До самого своего конца…