Вспышка. Грохот. Море силы, вливающееся в него от обновленного храма и полностью принадлежащего ему существа. Губы растягиваются в безумной, радостной улыбке. Эскайр легко касается руки лежащего на алтаре иршаса, приводя его в себя. Тот жмурится, вздрагивая, шипит сквозь клыки и… покоряется, ощущая жреческую печать. Иршасы падки на мощь и силу, а сейчас он пропитан божественной энергией с ног до головы. На губах Верховного Судья расцветает жестокая усмешка, смешанная со смутной тревогой. К счастью для себя, инициированный жрец сейчас едва ли полностью осознает происходящее, но это даст после силы пережить осознание того, что с ним сотворили. И кто сотворил. Похмелье будет тяжелым.

Да, он тоже чувствует, как колеблются и дрожат нити. В Империи началась война…

— Что ж, мой жрец, поиграем?

В воздух взвилось согласное шипение.

Императорский дворец. Император Льяш-Таэ Шелларион

Огромный змей свился кольцами в чаше-троне, едва заметно поглаживая когтями лепестки. Гребни раскрылись на полную мощность, собираю информацию со всей столицы. Пусть он не был таким сильным менталистом, как его сын и наследник, но император обладал другими талантами. Он все еще оставался самым сильным магом Империи, будучи жрецом и аватарой своего бога, хотя… Мир заколебался, дрогнул.

Расцвела сверхновая — ослепительно-черная, заставившая на миг опешить и тихо зашипеть.

— А ты не теряеш-шь зря времени, древний, благо, Ярр тебе попус-стительствует…

Он давно ждал, когда заговорщики сами сделают последний шаг в уготованную себе пропасть. Шелларион не желал терпеть обмана и предательства более, его и так обманывали слишком долго. А он терпел и закрывал глаза, все надеясь на то, что те, кто когда-то были родными, одумаются. Больше иршас ждать был не намерен, да и … он устал быть один.

В зал скользнули неслышно тени, склонившись. Два иршаса и три каэрха. Еще двое каэрхов, пониже ростом и явно младше, были в подчиняющих ошейниках. Мальчишки, влипшие в игры богов. Что ж, он даст им шанс исправиться и выкупить свою жизнь, тем более, что дочь Илшиардена так отчаянно за них молила.

— Что прикажете, Повелитель? — заговорил старший каэрх. — У нас все готово.

— Эргрэ усыпить, слишком опутали его чужие заклятья, он достойно держался, я сам разберусь после, Первый, — негромко приказал иршас, чуть шевельнув хвостом.

Мальчишки, замерев, как марионетки с обрезанными ниточками упали на колени, касаясь лбом пола.

— Вы двое, — острый коготь поманил ближе, — ф-фф город. Найдите карринэ Дейирин и охраняйте ее ценой собственной жизни. Это яс-сно? — меж клыков мелькнул раздвоенный язык, заставляя младших вассалов свернуться клубочком, поскуливая от вдавливающей в пол силы. — Если с-с избранницей моего с-сына что-то случится…

Договаривать император не стал.

— Они искупят, Владыка, — тихо произнес Первый, смотря на мальчишек с болезненной виной и тоской. Страшно видеть своих детей такими — униженными, раздавленными, предавшими, пусть и не по своей воле.

Когда оба младших, подчиняясь приказу, удалились, император обернулся к оставшимся теням. Тяжелый взгляд золотисто-алых глаз с вертикальным зрачком невольно смягчился при виде коленопреклоненного вассала.

— Они искупят, Валиар. И они вернутся к тебе свободными, я обещаю. Чтобы обо мне не думали, мне действительно невозможно солгать. Никто не накажет их сильнее, чем они сами. И исс-купление это нужно скорее им, чем мне.

Каэрх ничего сказал в ответ — лишь склонился еще ниже, прижав руку к сердцу.

Текли рии молчания. Светильники почти потухли, едва тлели, оставляя тени-светлячки, но присутствующим и не нужен был свет. Где-то далеко, если сильно напрячься, можно было уловить едва слышный шум. Еще мгновение дыхания. Мерцающий изумрудом круг портала, который невозможно заблокировать. В него просачивается, извиваясь жгутами, безумная сила, сжатая лишь тисками чужой воли. На каменные плиты опускается босая ступня.

— Ты звал, золотой змей, и я пришел отдать старый долг, — звенит, переливаясь, голос пришедшего. Растекаются алые косы-змейки по груди, щурятся кошачьи глаза Повелителя фэйри.

— Ты один? Ш-шссссс… — иршас резко поднимает с трона и скользит вперед, едва поводя мощным хвостом.

Оскал, в котором блестят острые зубы. Злой блеск в глазах.

— Меня и одного вам хватит. Мои дети в городе давно готовы.

— Что ж, — ответная усмешка и чуть склоненная в знак уважения голова, — благодарю. Не чаял, что придеш-шшь, лес-с-сной бог.

— У меня здесь есть и личные интересы, — тоска в глубине бездонных глаз.

Шелларион видел совсем недавно эти «интересы» в компании своего сына, а еще один «интерес» находился в Академии с дочерью Судьи. Интересы в двойном экземпляре устроили засаду упрямому, как настоящий осел, а не змей, Илшиардену. Следовало тому соглашаться раньше, с богами, как и с магией безумия, не играют. Впрочем, здесь Император был почти спокоен. Древний Справедливость не такой идиот, чтобы уничтожить потенциальное сокровище для своей силы и влияния, пусть даже такое непокорное. В том и смысл. Что интересного в бездушных куклах, повинующихся одному слову?

— Они ф-фф порядке. Ты ведь с-сам отказался.

— Не время об этом. Нам надо обезвредить источник Хаоса и твоего Советника. Сможешь, император? — фэйри спросил без насмешки, смотря серьезно и задумчиво блестящими мшистыми глазами.

— Смогу, — горькое, — ты же не думаешь, что я настолько слеп, как полагают многие? Я знаю почти все, что мне нужно знать, хотя действительно обманывался слишком долго. Но тебе не кажется, Ис, что лучше начать с моей дражайшей супруги? — хоть и не хочется, а надо. Не то, чтобы на эту мерзавку у него хвост не поднялся, но все же, все же…

Ответил удивил и встревожил сильнее, чем бы хотелось.

— Нет. Ее судьба уже определена, и не тобой. Эта иршасса была обречена в тот момент, когда переступила через все кровные клятвы и пошла на обман. Ты ведь знаешь, что она не твоя истинная пара, но приворот все-таки подействовал и действует до сих пор, хоть и слабо. Ничего, сейчас и уйдут остатки.

— Вот как…

Приворот лучше всего спадает с гибелью приворожившего. Что ж. Жестоко, но заслуженно. И камень с души, хоть и не признается сам — не ему выносить приговор. А кому?

— Скоро узнаешь, увидишь. И боль потери сотрется счастьем приобретения.

— Снова загадки городиш-шь, — иршас недовольно зашипел, чуть шевеля когтями — плел собственный портал. На этих этажах остаются те, кто не может себя защитить, и сюда открытой дороги никому более не будет.

— Они все имеют разгадки.

— Конеш-шно. И это ос-собенно радует в тот миг, когда тебя будут убиф-фать, — насмешливое шипение в ответ, сменившееся холодным приказом. — Пора.

Через мгновение кроме оставленных на дежурстве Стражей в зале больше никого не было, да и сам дворец изрядно опустел. Убийцы, шедшие по следу императора, лишь попались в грамотно расставленные ловушки, найдя свою смерть. Все заговорщики на территории воздушных островов были обезврежены быстро и тихо — без малейшего шума и суеты. Вот только это уже не могло остановить ожесточенную схватку внизу. Судьба Империи решалась на улицах охваченного огнями города.

Царит повсюду хаос и раздор.

Страну бросает в жар и лихорадит.

Но кровью заговорщики заплатят

За этот гнев, за вашу скорбь, за свой позор.

Есть только долг, а остальное — вздор.

Не позже, чем сегодня на закате

Сторицей заговорщики заплатят

За этот гнев, за вашу скорбь, за свой позор.

мюзикл Волки Мибу

Город горел — разбитые витрины, улицы, обычные шумные, веселые, празднично одетые, были пусты, словно вымерли навеки. Мусор, мертвые дела, развороченные доски, вспучившаяся от магических схваток мостовая. Страшно. Безумно. Отвратительно. Рин прикрыла глаза, морщась. Они ушли из Академии, но не сказать, чтобы совесть от этого поступка совсем не мучила. Так было надо — она ощущала эта совершенно точно. Будет ли это оправданием для Нильяра? Как он сам, где?