— А Наташа? А открытки? — спросил Шефнер, оторвавшись от еды.

— Она приведена в должное состояние. Психотропные уколы сделали свое дело. У нее прослеживается некоторая заторможенность, вялость и даже безразличие. Она плохо понимает, где находится, абсолютно послушна и выполняет команды. Содержание открыток ей продиктует Ингрид, и она напишет их собственной рукой, так что ты будешь получать их регулярно, если не ежедневно: сегодня из Геленджика, завтра из Лазаревского. Думаю, скоро к тебе придут из следственных органов. А посему нам нужно доказательство того, что с твоей женой все в порядке и она действительно прощена за свою неверность. Завтра в Москве День города. Это отличный фон для фотографий. Я вывезу Наташу в центр, где ты будешь нас поджидать. Пять-шесть кадров на фоне плакатов и иллюминации будут отличным доказательством того, что вы с женой счастливы и никаких размолвок между вами нет.

— Не возражаю, — кивнул Шефнер. — Ее действительно надо вывезти из Москвы. Пришло время нам перебираться в Смоленск. Теперь там будет наша основная база. Работы идут полным ходом. На следующей неделе Ингрид должна выехать на базу. Пусть она и возьмет с собой Наташу, а ты им дашь пару человек для охраны. Как только все вопросы по Москве будут решены, ты отправишься следом. В Смоленске у нас на данный момент не больше, чем в столице. Вскоре и я к вам присоединюсь Нам необходимо готовить резервные базы в районе Смоленска, покупать землю, расширять строительство, открывать действующие фирмы, а не заниматься пустой показухой.

— Теперь послушайте меня, уважаемые джентльмены, — подала голос Ингрид.

Она говорила долго и интересно. Но мы оставим на время их компанию, а о том, что предлагала женщина, мы узнаем чуть позже, когда наступит подходящий момент.

Ему надели резиновую шапочку, в ноздри вставили трубочки, чтобы он мог дышать, а потом весь череп обмазали гипсом. Так он должен был просидеть до тех пор, пока гипс не затвердеет. Впоследствии слепки будут разрезаны, сняты, опять склеены и залиты специальным воском. Так в гримерной одной из самых лучших киностудий делалась посмертная маска обычного смертного, а вовсе не звезды или просто популярной личности.

Метелкин сидел рядом, наблюдал за работой и не закрывал рта. Его не смущали посторонние уши, и вряд ли гримерам была интересна его сбивчивая болтовня.

— Гришка в сознание все еще не пришел. Врачи опасаются, что он впадет в кому — тогда ему уже не выкарабкаться. Ребят разрешили похоронить. Я был у следователя. У обгоревшего трупа все же взяли кровь и провели анализы для идентификации. За рулем «восьмерки» сидел Лёньчик. Я ничего не сказал, что он не умеет водить машину и никогда за руль бы не сел, даже под пистолетом. Авария подстроена. Крылов раскусил ребят и уничтожил. К сожалению, ты оказался прав. Одно мне непонятно: почему Степан ничего не делает по отношению к Крылову и Шефнеру? Он будто не слышит ничего, о чем я ему говорю.

Метелкин замолк, словно ждал ответа, но гипсовая голова не могла ничего сказать. Пришлось разговаривать с самим собой.

— Нам удалось купить сведения о недвижимости, которой владеет фирма Шефнера. Как это ни странно, но в Подмосковье у Шефнера есть только особняк, записанный на Наташу, о котором мы все знаем и где состоялось наше знакомство. А под Смоленском несколько участков земли. Их еще найти надо. Сведения скупые, есть только регистрационные номера. А почему бы нам не обратиться к Виноградову? Помнишь того майора из ФСБ? Ну да, мы как-то ему помогли. Помнишь дело с алмазной мафией? Ну да, он должен быть нам благодарен. По идее, иностранцами должно заниматься их ведомство…

Метелкин еще очень долго рассуждал, но, когда с головы Журавлева сняли гипс, получил на все свои идеи отрицательную реакцию. У Вадима вырос слишком большой зуб на банду Шефнера, как он выразился, и решил, что они сами, без посторонней помощи справятся с ними. Так, как те того заслуживают.

Появление оперативника в офисе ничуть не удивило Шефнера. Он встретил майора Марецкого у себя в кабинете и любезно предложил сесть. Марецкий сел и положил папку на колени.

— Слушаю вас, Степан Яковлевич. Чем могла заинтересовать моя персона?

— Не совсем так, господин Шефнер. Меня интересует ваша жена. Но, перед тем как с ней встретиться, я решил поговорить с вами. Речь идет об очень деликатных вещах.

— Это очень любезно с вашей стороны. Слушаю.

— Вы в курсе того, что ваша супруга позволила себе слабость и завела любовника?

— Мне об этом известно. Но почему такие вещи интересуют милицию, я не понимаю.

— Идет следствие, и подробности я вам изложить не смогу, но обстановку в целом разъяснить в состоянии. В Москве совершена серия убийств молодых женщин. Судя по почерку, действовала одна и та же рука. В ходе расследования выяснилось, что все жертвы в недавнем времени были разведены с мужьями либо оставлены ими. В дальнейшем мы установили, что причиной разрыва являлась супружеская неверность. Мало того, все женщины изменяли мужьям с одним и тем же человеком, который впоследствии через некое детективное агентство шантажировал мужей. Вам, очевидно, пришлось с этим столкнуться?

— Вы правы, но я не назвал бы это шантажом. Агентство не занималось вымогательством. Они предлагали свои услуги — я их нанял и заключил договор. Все отношения строились на добровольных началах. У меня нет претензий к агентству. Правда, я не настолько импульсивен и разводиться с женой не стал. Ошибки молодости. Я даже ничего ей не сказал о том, что мне известно. Просто я постарался сделать так, чтобы она не встречалась со своим любовником, и отправил ее по делам фирмы в Германию.

— Не все мужчины способны на такое благородство. В России по-другому смотрят на измену жен и приравнивают такие поступки к предательству. Женщины легче переносят измену мужей. Но не будем отвлекаться. С определенного момента бывшие любовницы некоего донжуана начали погибать. Их зверски убивали. Тут трудно объяснить причины. Возможно, женщины объединились в общий кулак и решили отомстить шантажисту, который поломал им жизнь. Другое объяснение трудно найти, если он решился защищаться таким варварским методом.

— Я надеюсь, моя жена не входила в эту коалицию. Ее Две недели не было в России. Она вернулась два дня назад, пробыла в Москве ровно сутки, мы погуляли по красочной столице в День города, а вчера она уехала отдыхать… Кстати, — Шефнер выдвинул ящик стола и выложил перед оперативником несколько фотографий, — Утром принесли мне из фотолаборатории. Как видите, у меня с женой вполне хорошие отношения.

— Хотите вы того или нет, но мне придется с ней поговорить. Дело в том, что именно в День города небезызвестный донжуан был убит. Ему подлили яд в бокал с вином. Труп найден в его квартире. На столе стояли два бокала. Во втором яда не оказалось, но остались отпечатки женских пальцев. Теперь мы вынуждены взять отпечатки для экспертизы у всех женщин, которые так или иначе проходили по спискам отравленного.

— Вы можете снять их с посуды в моем доме.

— Речь вдет об убийстве, серии убийств. Я вас понимаю, но прокуратура ни на какие поблажки не пойдет. Если Наталья Шефнер сама не явится к следователю для дачи показаний и дактилоскопической экспертизы, то ее приведут под конвоем.

— Вряд ли я смогу вам помочь. Наташа уехала вчера на юг в отпуск с семейной парой на машине. Они собираются путешествовать вдоль морского побережья Кавказа от Адлера до Тамани. У меня нет ее адреса. Вся надежда на то, что она мне позвонит из Сочи или какого-нибудь другого крупного города. Но я даже не могу себе представить что ей сказать. Вернись, тебя вызывают в прокуратуру по делу об убийстве. Так?

— Следствие есть следствие. Ваши взаимоотношения с супругой тут ни при чем. В конце концов, если бы она была более осмотрительна и целомудренна, я в вашем кабинете не появился бы. За свои ошибки приходится платить. Вашей жене повезло. Она осталась жива и даже мужа не потеряла. Другие пять женщин лишились и мужа, и жизни. Теперь и главного героя придется хоронить. Может быть, он убийца и подлец, но родственники готовят ему пышные похороны, а мы в настоящее время вынуждены искать ту, которая стала виновницей этих похорон. К сожалению, нам не удалось взять его вовремя, и сейчас вместо одного подозреваемого их стало двадцать три.