– С каждым годом мертвой земли становится чуточку больше, – говорит она. – И она подбирается к столице нашего царства, из-за чего король начинает опасаться.

– Так Эннвин наказывает нас, – вклинивается Ненет, сделав еще один глоток из дымящейся чашки. – Мы вообще не должны были ломать тот мост. Идиоты. Они все.

От обилия информации кружится голова.

– Кэррики всегда ненавидели ореанцев, но еще сильнее они ненавидели Терли, – продолжает Ненет. – По их мнению, когда Сайра связала мост с Ореей и объединила наши царства, она ослабила нашу землю и кровь. Разбавила ее кровью тех, кто не был наделен магией. Осквернила наш мир их присутствием. Ба! – восклицает она, презрительно взмахнув рукой. – Повторю еще раз: идиоты.

– Но на самом деле, – продолжает Турсил, – Кэррики ненавидят Терли, потому как те представляют угрозу их правлению. Пока жив хоть один представитель рода Терли, истинные наследники трона могут свергнуть Кэрриков. Выходит, вы, леди Аурен, теперь для них самая большая угроза. Теперь, когда вы вернулись, все решат, что вы захотите претендовать на трон. Лоялисты везде поддержат вас и обещание перемен.

Великие боги!

Я в потрясении смотрю на Турсила. Его слова капают на мою голову ледяным дождем и проникают под кожу, даруя невиданный дискомфорт. Мне становится не по себе оттого, что все взирают на меня с надеждой.

– Давайте проясним кое-что сразу, – говорю я. – Я не собираюсь никого свергать. Я здесь не для того, чтобы менять Эннвин или занимать трон. Я не королева.

– Золото на вашей коже утверждает обратное.

От его слов внутри все сжимается от разочарования.

– Я здесь только потому, что упала с неба. И только.

– Как и Сайра, – возражает Ненет. – И вспомните, сколько всего ей удалось сделать. Вы тоже можете принести много добра, Льяри. Вы здесь не просто так.

Я качаю головой, пытаясь освободиться от их надежд.

В их пристальные взгляды закрадывается разочарование.

– Я здесь, потому что в воздухе образовалась брешь.

Я здесь, потому что Слейд спас мне жизнь и придал смелости сделать прыжок.

При одной только мысли о нем глаза начинает щипать. Все тело сжимается, словно пытаясь заполнить пустоту. Я прижимаю руку к центру груди, где что-то ноет. Это ощущение растягивается, как туго натянутая веревка, и мне хочется ухватиться за нее и потянуть. Хочется притянуть его к себе.

Жилы сжимаются от отчаяния, и я комкаю ленты, лежащие на коленях. Они всегда тянулись к нему. Касались, заигрывали и танцевали.

Флиртовали.

Потом их не стало, а теперь нет и его.

Поэтому я вроде бы и ощущаю себя цельной… но и нет.

Я прогоняю прочь гнетущие мысли, когда Эстелия ставит передо мной чашку с чаем.

– Льяри, мы не пытаемся напирать на вас, но хотим показать, как воспримут люди ваше возвращение.

Турсил кивает.

– Это правда. Эннвин нуждается в переменах. Неприкрытая ненависть к ореанцам, поощрение разделения и борьбы между фейри, вознаграждение знати и наказание рабочих… все это планомерно уничтожило то, что когда-то служило добром, – говорит он. – Но мы, фейри, верящие в прежнюю монархию, всячески стараемся помочь оставшимся здесь ореанцам и поддерживаем наших соратников-лоялистов. Когда убили ваших родителей, а вы пропали, для всех нас это стало трагедией. Но Кэррики были счастливы, когда вас не стало.

– Скорее, они этому и способствовали, – бурчит себе под нос Ненет.

Внутри у меня все сжимается, и я стискиваю руками ленты.

– То есть… вы считаете, что моих родителей убили специально из-за политических целей?

– Мы всегда в это верили, – говорит Турсил. – Кэррики прекрасно знали, где жила семья Терли, как бы ни старались делать вид, что ваш род больше их не волнует. Живыми Терли несли для них угрозу. Та битва, что разразилась в Бриоле… она вообще не должна была случиться. Война давно закончилась. И как кстати, что город оказался разграблен. Что вы пропали без вести. В итоге всем быстро объявили о смерти вашей семьи, хотя ваше тело так и не нашли. Многие были убеждены, что вас похитили. Некоторые надеялись, что вас спасли, но время шло, и вера в то, что вы и правда погибли, стала крепнуть.

Сердце сжимается в груди. После стольких лет неведения к горлу подкатывает желчь, когда я слышу подобные слова. Мои родители не невольные жертвы войны, а их убили в результате намеренных политических заговоров, потому что какой-то король почувствовал, что ему угрожает их существование? Мое существование?

– И хотя род Терли оказался уничтожен, возможно, благодаря этому мы, лоялисты, со временем только сильнее сплотились, – говорит Эстелия. – Но еще возросла и ненависть к Терли. Если информация о том, что вы живы и вернулись, попадет не в те руки…

– Тогда вы снова пропали, – заканчивает Турсил. – И на сей раз навсегда.

У меня внутри все сводит.

– Турсил, – резко предупреждает Эстелия.

Он пожимает плечами.

– Что? Она должна знать. – Он устремляет на меня взгляд серых глаз. – Мы чествуем ваше возвращение, миледи, больше, чем вы можете себе представить. Но ваше пребывание здесь сулит для вас опасность.

Я снова и снова наматываю ленту на палец.

– А вы уверены, что я – Терли? Потому как…

– Да! – пылко отвечают все трое.

О великие боги.

Я вздыхаю, опустив взгляд на стол и пытаясь осмыслить услышанное.

Теперь все обретает смысл. То, почему я очутилась в той комнате на чердаке. Почему задернуты все занавески на окнах. Почему некоторые люди на поле смотрели на меня с восхищением… и одновременно с ужасом.

Попав в этот город, полный тайных сторонников Терли, я подвергла их всех опасности одним своим присутствием, и все же на меня смотрят как на ожившего призрака, который сулит им перемены.

– Мы помним каждого Терли, но вас особенно любили за золотую кожу. Однако вы знали, что все Терли рождались с какой-нибудь золотой частичкой?

Я потрясенно таращу глаза и снова перевожу взгляд на Эстелию.

– Правда?

Она кивает.

– О, да. У вашей матери были золотистые глаза, как у вас. У ее матери были золотые губы, которые выглядели так, словно она целовала жидкое золото. И говорят, что у самой Сайры Терли были соломенного цвета волосы с золотистыми прядями, которые блестели на солнце.

– И у вас округлые уши, как у Терли, – говорит Ненет, кивнув на меня.

Я тут же тяну руку к уху, которое торчит из-под волос.

– Хотите сказать, что у всех Терли округлые уши?

Она кивает.

– У всех до единого. Это часть вашего ореанского наследия.

– Здесь опасно иметь округлые уши, – говорит Эстелия. – Не у всех полукровок они такие же, как у Терли, но у тех, у кого округлые… им следует быть осторожными. По счастью, многие научились их скрывать. В Гейзеле живет много фейри с примесью ореанской крови. Некоторым из них не повезло, и округлые уши передались им по наследству, но всегда можно достать фальшивые кончики, если знаешь, к кому обратиться, а я, так уж вышло, знаю, у кого их можно раздобыть. – Эстелия поворачивается и с улыбкой смотрит на Ненет.

– Для вас это, конечно, бессмысленно, – прыснув, говорит Ненет. – Ваша золотая наружность выдаст вас гораздо скорее, чем уши. Не все в Эннвине вспомнят ту золотую девочку, что пропала, но когда слухи разлетятся по городу, они довольно скоро узнают об этом, и тогда все поймут, что вы Терли.

– Потому-то вам и нужно скрываться, – добавляет Эстелия.

Я смотрю на каждого – взгляды у них искренние и добрые. Не знаю, что с этим поделать. Я так привыкла к взглядам, полным подозрения, страха, зависти и гнева. А эти фейри смотрят на меня с надеждой. Это и утешает… и отчасти оглушает.

– Понимаю, что вы хотите до меня донести, и ценю ваши предостережения, но не могу же я прятаться вечность. Я больше не хочу такой жизни. Я благодарна за то, что вы позволили мне тут остаться, но я должна вернуться на поле. Это очень важно.

– Но мы же только что объяснили, как это опасно! – восклицает она.