— Пока мы не потеряем власть, — сказал Кевин Никсон, — никто не может стать мудрецом.

— Ты получил текст с их песнями? — задал вопрос Кабрильо.

— Мы получили его, — ответил ему Хэнли, протягивая лист, — и занесли тексты в компьютер.

— Тяжелее на шестых и седьмых, — заметил Кабрильо, — и еще паузы между гитарными аккордами.

— К сожалению, мы не можем изменить репертуар, не вызвав подозрений, — сказал Хэнли.

— Я о другом беспокоюсь — если кто-то из гостей умеет играть на гитаре, тогда они сообразят, что мы их попросту дурачим, — заметил Кабрильо.

— Я снабдил гитары еле заметными ЛЕД-огнями, которые видны только через специальные очки, — сообщил, улыбаясь, Никсон. — Они запрограммированы под пальцы играющего. Все, что ему нужно, — это ставить пальцы туда, где вспыхивает свет, и все будет в порядке.

Никсон протянул Кабрильо гитару и пару солнечных очков. Тот перекинул ремень гитары через плечо, и Никсон подключил ее к сети.

— Начиная с большого пальца — пурпурный, указательный палец — красный, и дальше по пальцам — желтый, синий, зеленый, — рассказывал тем временем Никсон. — То же самое с ладами. Держи второй, а я включу компьютер.

Кабрильо надел очки и замер в ожидании. Как только загорелись огни, он поставил пальцы на освещенные струны. Бодрые звуки американского гимна наполнили «Волшебный магазинчик».

— Нам вряд ли удастся выиграть хотя бы одну «Грэмми», — заметил Кабрильо, когда огоньки погасли, — но это должно помочь сойти за настоящую группу.

Хэнли подошел к скамье и достал стеклянную бутылочку, наполненную бледно-голубой жидкостью.

— Здесь еще кое-что, требующее вашего внимания, — сказал он, улыбаясь. — Эта штука попала к нам прямо из лаборатории в Форт-Дитрич в Мэриленде. Как только мы добавим это в пунш, вечеринка примет новые формы.

— Никаких долгоиграющих эффектов, верно? — спросил Кабрильо.

— Так точно, — ответил Хэнли, — все кончится быстро. Приняв пару капель этого эликсира, ты проведешь лучшее время в своей жизни.

— Образец проверен, — сказал компьютерный миллиардер по телефону.

Спенсер решил больше не экспериментировать с изменяющим голос оборудованием, его голос дрожал от страха, и заготовленная речь прозвучала гораздо менее гладко.

— Значит, вас интересует мое предложение? — спросил он.

— Естественно, — ответил миллиардер, — но я решил, что сам займусь транспортировкой. У меня сложилось впечатление, что вам можно доверять не более, чем лису, забравшемуся в курятник.

Спенсер нахмурился. Он чувствовал, что его замечательный план трещит по всем швам. Наделанные долги делали быструю продажу единственным спасением — не было времени искать другого покупателя. Он чувствовал себя хуже некуда. Он был продавцом с товаром на руках — и у него был покупатель, который диктовал свои условия.

— В таком случае, вам придется приехать сюда и забрать груз, — сказал Спенсер.

— Сюда — это куда?

— В Макао, — нехотя ответил Спенсер.

Миллиардер взглянул на календарь, стоявший на столе.

— Я буду там вечером на празднике Страстной Пятницы.

— В таком случае, я хочу наличные, — сказал Спенсер. — Никаких банковских переводов.

— Договорились, но не вздумайте ничего выкинуть, я привезу с собой подкрепление.

— Вы привозите деньги, — сказал Спенсер, — и я передам вам статую.

Миллиардер отсоединился, и Спенсер на мгновение задумался и застыл в кресле.

У него оставалось совсем мало времени.

— Моника приглашена, — сказал Кабрильо, рассматривая лист с записями. — В этой операции она будет играть роль самого последнего члена Датской королевской семьи.

— Всегда одно и то же, — сказала Крэбтри со скандинавским акцентом.

— Тебе придется подделать заикание и совместить его с этим акцентом, — сказал ей Хэнли. — Задержись в «Волшебном магазинчике», и мы поставим тебе во рту такую штучку, с помощью которой ты будешь здорово шепелявить.

— Отлично! — заметила Крэбтри. — Я буду играть роль шепелявой старой девы.

— Могло бы быть еще хуже, — вставил Кабрильо. — Линда будет вместо курящей без перерыва португалки Изельды, распорядительницы праздника.

— Еще лучше, — рассмеялась Линда Росс. — Я с трудом бросила курить несколько лет назад, а теперь, по милости Корпорации, снова подцеплю эту пагубную привычку.

— Кроме того, — добавил Хэнли, — мы считаем, что Изельда принадлежит к сексуальному меньшинству.

— Выходит, что я курящая лесбиянка из Португалии, работающая распорядителем праздников, — подвела итог Линда. — По крайней мере, это лучше, чем когда я была немецким транссексуалом.

— Я помню, как это было, — уточнил Мэрфи. — Ты выглядела точно как Мадлен Кахн в том фильме Мела Брукса.

— Я помню, ты был так добр тогда, — вспомнила Росс.

— Да, мы собирались использовать Джулию, но не смогли, по причинам личного характера, — заметил Кабрильо.

Джулия Хаксли, корабельный врач, усмехнулась.

— Я всегда знала, что, когда я вырасту, моя большая грудь мне обязательно пригодится.

— Ты всегда выглядела лучше Памелы Андерсон, даже в ее лучшие годы, — улыбнулся ей Хэнли.

— Я тоже буду играть женщину? — весело спросила Хаксли.

— Ага, подружку одного из музыкантов, — уточнил Кабрильо.

— Это то, что надо, — еще больше воодушевилась Хаксли. — Макс может сделать мне пару временных татуировок, если считаешь нужным.

— С удовольствием, — ответил ей Хэнли. — Мы можем изобразить даже пирсинг, если хочешь.

— Вернемся к группе, — сказал Кабрильо. — Я играю на клавишных — в большинстве песен они не предусмотрены, значит, у меня будет время осмотреться. Мерфи — соло-гитара, Казим будет на ударных, а Франклин отвечает за бас.

— О, да, — сказал Линкольн. — Ритмы переполняют меня.

— А кто будет петь? — спросила Хаксли.

— Этим займется мистер Халперт, — сообщил Кабрильо.

Собравшиеся за столом повернулись и посмотрели на Майкла Халперта. Заведающий финансами член команды, казалось, занимал не свое место. Он был самым консервативным человеком на борту, но особенно всех веселил тот факт, что у него была странная привычка гладить свои носовые платки. Сделать из него рок-музыканта было так же неожиданно, как если бы кому-нибудь в голову пришла идея пригласить Кортни Лав на роль Девы Марии.

— К сожалению, солистом «Минитмен» является очень высокий и худощавый человек, а хозяин дома видел запись с выступлением группы. Если никто не придумает ничего лучше, роль солиста придется исполнить Майку.

— Я справлюсь, — быстро сказал Халперт.

— Ты в этом уверен? — поднял брови Хэнли. — Тебе не сможет помочь даже «Волшебный магазинчик».

— Чтобы ты знал, я вырос в Колорадо, — ответил ему Халперт. — Я знаю о рок-музыке гораздо больше, чем вы все вместе взятые, можете мне поверить.

Единственным, кто знал все о членах Корпорации, был Кабрильо, у него был доступ ко всем личным файлам, для остальных сообщение о детстве Халперта было новостью.

— Теперь вы в курсе, откуда я родом, — сказал Халперт. — Моим дедушкой был Джерри Джефф Уокер, командор Коуди учил меня кататься на велосипеде.

— А я-то думал, что знаю тебя, — развел руками Хали Казим.

— Давайте вернемся к делу, — предложил Кабрильо. Он знал, что воспитание Халперта доставило ему много проблем: в день, когда он вступил в морское подразделение, отец перестал с ним разговаривать. Прошло десять лет, прежде чем они поговорили снова, и даже теперь их отношения были напряженными.

Халперт ждал, что Кабрильо скажет дальше.

— Прямо сейчас двое наших людей готовят нам плацдарм на берегу. Они должны поставить параболические микрофоны на деревьях. Микрофоны будут записывать вибрацию стекол в доме, и мы сможем услышать все, о чем говорят внутри.

— У нас появились проблемы с прослушиванием телефонных линий, — заметила Линда Росс. — Обычно мы подключались через главный канал, но с тех пор как китайцы занялись телефонными системами, они перенесли главные каналы через водное пространство в Гонконг. Мы приложим все усилия и постараемся влезть в распределительную коробочку, ведущую непосредственно к дому, но мы не уверены, что сигнал будет достаточно сильным.