— Близко два неопознанных летательных объекта, — доложила Линда.

— Вижу их, — ответил Мерфи, всматриваясь в экран радара, расположенного рядом с пультом с целой выставкой кнопок и выключателей.

— Мы можем их идентифицировать? — спросила Линда.

— Компьютер вычислил их как парочку «МиГов-27».

— Насколько они к нам близко? — вмешался Кабрильо.

— В шестидесяти милях и продолжают приближаться, — ответил Мерфи. — Бедолаги даже не представляют, в какое дерьмо они вляпались.

Кабрильо обернулся к своему эксперту по коммуникациям, Хали Казиму.

— Попробуй переговорить с ними на испанском. Предупреди их, что у нас на борту имеются противовоздушные установки и мы собьем их к чертовой матери, если они рискнут подлететь к нам поближе.

Казим не стал напрягаться, вступая в переговоры на испанском. Он попросту передал сообщение по радио на двадцати разных наречиях.

Через пару минут он сказал, качая головой:

— Сообщение они получили, а вот с ответом что-то не торопятся.

— Видимо, думают, что мы блефуем, — предположила Линда и затем обратилась к Мерфи: — Какая дальнобойность у их пушек?

— Согласно данным, она составляет около десяти миль.

Кабрильо стал серьезным.

— Если они не развернутся через тридцать миль, атакуйте. На всякий случай, приготовьте одно орудие. И вручную настройте его на ближний бой.

Мерфи произвел необходимые манипуляции и надавил на красную кнопку.

— Орудия к бою!

Шепот пронесся по центру управления, когда ракета вылетела с открытой палубы и устремилась в небо. Все молча наблюдали на мониторах, как она взяла курс на северо-запад и вскоре исчезла из вида.

— Четыре минуты до столкновения, — произнес Мерфи.

Все взгляды устремились на большие часы над окном.

Никто не произнес ни слова, все напряженно ждали. Время тянулось невыносимо медленно, как будто кто-то специально рукой придерживал минутную стрелку и не давал ей сдвинуться с места. Наконец Мерфи произнес каким-то неживым голосом:

— Снаряд пролетел над самолетами на расстоянии в двести ярдов.

— Они получили послание? — спросил Кабрильо тихим, но напряженным голосом.

После продолжительной паузы он получил ответ.

— Они развернулись и возвращаются домой, — отрапортовал Мерфи счастливым голосом. — Несомненно, эта парочка кубинцев родились под счастливой звездой.

Они оказались достаточно сообразительными, чтобы понять, что эта партия будет ими проиграна.

— Точно так, — добавила Линда, широко улыбаясь.

— Сегодня нам удалось не запачкать наши руки в крови, — удовлетворенно заметил Кабрильо. Он приподнялся в кресле и отдал новый приказ компьютеру:

— Сбросить скорость до круизной.

Операция подходила к концу, контракт был выполнен. Все ощущали себя совершенно счастливыми. Теперь все, за исключением техника, который наблюдал за работой в командном центре и за навигацией, смогли наконец расслабиться; кое-кто направился прямиком в свою каюту, чтобы спокойно вздремнуть, в то время как остальные собрались в кают-компании, чтобы перекусить и подышать свежим воздухом.

Кабрильо вернулся в свою отделанную деревом каюту и вытащил пакет, надежно спрятанный между ковром и палубой. Это был их следующий контракт. Он вытащил его содержимое и внимательно изучал в течение часа, а затем принялся разрабатывать разные уровни стратегии и тактики.

Два с половиной дня спустя «Орегон» бросил якорь в порту Сан-Хуана, Пуэрто-Рико, и высадил на берег своих пассажиров. Прежде чем село солнце, замечательный корабль со странной командой на борту уже держал путь в открытое море навстречу пункту назначения. Но чтобы его достигнуть, им предстояло похитить бесценное сокровище, вернуть духовного лидера к власти и освободить целую нацию. В этот раз «Орегон» покидал порт, оставив Кабрильо на берегу. Он направлялся в противоположную восходящему солнцу сторону.

«Фалкон 2000ЕХ» вылетел из Хитроу точно по расписанию в шесть утра и должен был сесть в Женеве в половине десятого по швейцарскому времени. Реактивный самолет стоил порядка двадцати четырех миллионов долларов. На его борту находился единственный пассажир — Уинстон Спенсер.

По прибытии в международный аэропорт Женевы Спенсера встретил «роллс-ройс» с собственным шофером и доставил его в гостиницу. Там его без задержек с регистрацией немедленно проводили в номер. В своих апартаментах Спенсеру понадобилось всего несколько минут, чтобы освежиться после перелета.

Он остановился перед большим, в человеческий рост, зеркалом и уставился на свое изображение. У него был длинный аристократический нос, светло-голубые широко расставленные глаза, а по цвету его лица было понятно, что его обладатель редко бывает на солнце. По размытым чертам его скул и подбородка было довольно трудно определить характер Спенсера. Честно говоря, он всегда был как бы не в фокусе. Его лицо не было лицом человека, способного увлечь за собой толпы обывателей. Скорее, его внешний вид выдавал в нем баловня судьбы, пресыщенного всевозможными удовольствиями.

Завершив осмотр своей внешности, он положил обратно в косметичку дорогой одеколон и вышел из номера, чтобы перекусить. Аукцион, ради которого он и прилетел в Женеву, уже должен был скоро начаться.

— Мистер Спенсер желает что-нибудь еще? — спросил официант.

Спенсер задумчиво взглянул на стоящую перед ним на столе тарелку с остатками еды и произнес:

— Благодарю, думаю, этого вполне достаточно.

Официант кивнул, убрал со стола тарелки, затем взял с подноса щетку и стряхнул несколько крошек, лежавших на столе. После проделанных манипуляций он бесшумно исчез. Никто не предъявил никакого счета, и никто не передал деньги из рук в руки. Стоимость завтрака и чаевые будут представлены в чеке на оплату номера, который Спенсер никогда не увидит.

Из дальнего угла столовой за Спенсером наблюдал Майкл Талбот. Талботу, торговцу произведениями искусства, родом из Сан-Франциско, уже приходилось иметь дело со Спенсером. Трижды за прошлый год грузный британец перебивал цену у клиентов Талбота, создавалось впечатление, что собственные клиенты Спенсера обладают поистине неограниченными возможностями.

Талботу оставалось только молиться, чтобы сегодняшние торги прошли удачнее.

На Спенсере был надет серый пиджак поверх шерстяного жилета, а на шее повязан голубой галстук в горошек. Его черные ботинки на шнуровке блестели после тщательной полировки так же, как и ногти на холеных руках, а в коротко стриженных волосах уже было видна седина, что было совершенно нормально, так как Талбот знал, что Спенсер недавно справил свое шестидесятилетие.

Однажды, будучи по делам в Лондоне, Талбот предпринял попытку попасть в магазин, принадлежавший Спенсеру. Но по телефону туда было невозможно дозвониться, а когда Талбот наконец отыскал маленькое каменное здание без каких-либо опознавательных знаков, у него создалось впечатление, что в него не заходили как минимум лет сто. Талбот дважды надавил на звонок, над которым висела видеокамера, но ответа так и не дождался.

Спенсер заметил, как Талбот впился в него своими глазами, но лишь удостоил его беглым взглядом на выходе из столовой. Остальных семерых человек, в которых Спенсер безошибочно определил возможных покупателей сокровища, за которым он, собственно, и прилетел, американцы, без сомнения, смогут переплюнуть на торгах. Покупателем Талбота был мультимиллиардер из Силиконовой долины, сколотивший свое состояние на компьютерных программах и вкладывающий деньги в произведения искусства востока. Единственное, что могло помочь Спенсеру, это объявление войны данному миллиардеру. Его эго несомненно заставит его и дальше перебивать ставки, и это будет продолжаться до тех пор, пока азарт не уступит место злости и ему придется выйти из игры. Спенсер подумал, что все новые богатеи предсказуемы. Он поднялся и направился к себе. Аукцион не должен начаться раньше часа дня.