Он хлопнул в ладоши, и за окнами, несмотря на стремительно наступающую зиму, серое небо прорезали золотые молнии. Хлынул сильнейший дождь, и в хрупкое стекло несколько раз ударили тяжелые градины. Падший не шутил, преступникам оставалось лишь склонить головы и покориться его воле.

По подсчетам Селмы Райтон и повитух ребенок должен был увидеть свет в начале лета. Брентер Райтон боялся этого и одновременно ждал с нетерпением. Он хотел увидеть наследника и взять его на руки, прежде чем на шею влюбленного листара обрушится карающий топор. Теперь он твердо знал, что даже если император никогда не догадается об измене, наказание принесут Мириты.

Или сам Падший. Придет внезапно, крепко свяжет своими чарами и одним щелчком пальцев оторвет преступнику голову. Брентер предпочитал мыслить правдиво и понимал, что не сможет отказаться от Ольмы навсегда. Рано или поздно они встретятся, и тогда…

Что будет после этого, мужчина предпочитал не представлять и резко обрывал собственные мысли, заменяя их более насущными заботами. Маленькое листарство между западом и севером требовало управления, поэтому Брентер не мог все время тревожиться и думать о несбывшемся.

А пока он отправился в столицу.

Вета располагалась в центре страны, как и пожелал Падший, поэтому добираться верхом из каждой части Фиалама требовалось около двух недель. Суд над преступницами должен был начаться в месяце Зимнего Ветра, и Брентер постарался как можно точнее отсчитать количество дней, необходимых для поездки.

Всего вышло две с половиной недели. Листар позаботился о возможных задержках. Нападение разбойников на свиту, снежные бури, занесенные дороги — да мало ли, что может случиться. Даже легкомысленные южане не брезговали разумной осторожностью, когда выезжали на коронацию государя.

На прощание Брентер поцеловал жену и ощутил тепло ее губ на озябшей щеке.

— Я жду вас, — промолвила Селма, с нежностью глядя на него. — Надеюсь, вы не задержитесь в столице дольше положенного…

Последняя ее фраза была наполнена тайным смыслом, который Брентер сразу же разгадал. Не надо быть мудрецом, чтобы понять ее просьбу не искать встреч с Ольмой.

— Сделаю все возможное для этого, неанита.

Ответ получился коротким, сухим и даже немного жестким.

Огромные глаза Селмы стали печальными и наполнились слезами, но Брентер сделал вид, что не заметил этого. Проще так, чем потом терзаться неискренним чувством вины. А что до добродетели и веры, то он не верил ни в Творца, ни в Миритов. Только в силу любви.

Возможно, это однажды погубит его. Но каждый человек и каждый маг, какими бы силой и здоровьем не обладал, рано или поздно уйдет в глухую черноту небытия. Праведников ждет Живой Лес, грешников — Мертвая Пустыня, а неопределившиеся души обречены на скитания в Хладных Землях. И даже Падший не хотел ничего о них говорить. Участь хуже, чем в Мертвой Пустыне…

— Прощай, — сказал он вслед жене, хрипло и негромко, когда она уже скрылась за дверями поместья.

А потом вспомнил, как отправил в Мертвую Пустыню своего дряхлого отца — такого же Повелителя Смерти.

Однажды эту работу придется выполнить его, Брентера, сыну.

Думать об этом было тошно и жутко, но Райтону всегда приходилось себя пересиливать, и этот случай не стал счастливым исключением.

***

Путь до Веты оказался спокойнее и безопаснее, чем опасался Брентер. Даже его тяжелые мысли не притянули и малой доли тех бедствий, к которым он успел подготовиться. Когда ищешь проблем, они могут нагрянуть в любой момент, застать врасплох, лишить сил.

И как же славно, что Брентеру повезло больше, чем он рассчитывал!

Он выехал из поместья не один. Верная свита из десятерых мужчин, имеющих родство с благородными западными людьми, следовала за ним на почтительном расстоянии. По правилам листар должен ехать чуть впереди, а те, кто в свите, прикрывать ему спину, на случай внезапной засады разбойников или покушения. Конечно, нападающие могли выехать спереди, но это происходило редко. Подлые люди подлы во всем.

Заснеженная тропа легла под лошадиные копыта темноватой узкой лентой, словно кем-то брошенной посреди белоснежного поля. Кто-то уже ехал в столицу, и не один, опередив Брентера. Он не удивился, ведь на суд отправились все четыре листара и их люди.

Странные неприятности начались около столичных предместий. Следы, ведущие вперед, резко оборвались, но Брентер настолько устал, что не счел нужным волноваться из-за этого. Его спутники настаивали на ночлеге в придорожной гостинице, в то время, как следовало ехать вперед.

Холод покалывал ледяные щеки маленькими иголочками, а от обильного снегопада не защищал даже низкий капюшон.

— Господин листар! — взмолился молодой Юлий, до сих пор ни разу не жаловавшийся на усталость. — Мы, молодые и сильные, с радостью доедем до столицы, но прошу, подумайте о стариках!

Стариков было пятеро — еще крепких воинов, но уже слабеющих людях. С самого раннего юношества они сражались за Фиалам, и теперь смотрели на своего предводителя внимательно, умоляюще, со слабой надеждой в светлых глазах.

— Хорошо, — подумав, Брентер дал свое согласие. — Надеюсь, нас не постигнет гнев Его Величества.

— Скорее уж гнев судьи, — натянуто улыбнулся мужчина.

— Кстати, господин листар, — Юлий еле заметно улыбнулся, — а хороши ли те южные женщины? Которые томятся в темнице?

— Они были заперты родителями в поместье, — сухо и неодобрительно сказал Брентер все, что ему было известно. — Хранитель Юга везет на суд свою дочь Зейнаб. Вторая дочь — свидетельница преступления первой.

— А говорили, что они обе — преступницы.

— Говорить можно многое, молодой человек, но стоит ли верить всему подряд?

Юлий смутился, и тогда Брентер попытался загладить свою резкость:

— Она считается свидетельницей, пока судья не заявит обратное.

***

Улыбчивый и подобострастный хозяин гостиницы выделил Брентеру лучшую комнату. По его заверениям, там было просторно, тепло, уютно. Плата была соответствующей, одна из самых дорогих цен, но Брентер не отличался ни бедностью, ни скупостью. Сдержанно поблагодарив хозяина, он взял ключи и поднялся на второй этаж по отвратительно скрипучей лестнице.

Едва он переступил высокий порог своего временного жилища, кто-то, коварно притаившийся возле двери, с силой ударил Брентера по голове. Перед глазами заплясали алые всполохи, окружающий мир закачался, зашумело в ушах, и, если бы не двое крепких удальцов, скрутивших ему руки за спиной, он, наверное, упал бы ничком.

Его толкнули в спину и заставили встать на колени, продолжая удерживать. Но головы листар не склонил. Все, что ему оставалось, это дерзость, честь и достоинство.

— Здравствуй, Повелитель Смерти…

Тяжелый голос. Вкрадчивый, бархатный, низкий, тягуче выводящий обвиняющие слова. И очень знакомый.

Брентер знал, что это может случиться, и просто молча ожидал неотвратимого возмездия. Стоявший перед ним черноволосый мужчина безжалостно смотрел

— Ты нарушил все законы равновесия, Брентер. Мыслимые и немыслимые…

Падший подошел ближе — от него несло серой. Сильные пальцы вцепились в волосы Брентера Райтона, злодей резко вздернул его голову, заставляя смотреть на себя. Глумливая улыбка искривила порочно красивое лицо.

— Я не устоял перед искушением.

— Не ты один.

— Не трогай ее… — прохрипел Брентер, с трудом шевеля пересохшими от волнения губами. — Она не виновата…

— Виновата, — спокойно возразил Падший. — Одна из виновных.

Он отпустил волосы пленника и с размаху ударил его кулаком в лицо. По щеке потекла теплая кровь, душа сжалась от дурного и страшного предчувствия.

Ольма… Неужели…

Стоя с низко опущенной головой, Брентер не видел лица Падшего, но не сомневался, что тот продолжает хищно улыбаться. И он вздрогнул от неожиданности, когда посреди комнаты завертелся столб серы и пепла, охватывая собой фигуру Падшего, скрывая ее с глаз.