А потом Мириты, стоявшие за спиной и возле двери, тоже телепортировали прочь из гостиницы, увлекая за собой пленника.

***

Брентер Райтон очнулся, лежа на полу в опочивальне императрицы Ольмы. Его доставили сюда, словно в злую шутку — связанного, избитого, беспомощного и совершенно не понимающего, что происходит. Громовые слова Падшего доносились до него еле слышно, а очертания предметов и людей были очень смутными, но, когда ему дали выпить бодрящего зелья, сознание прояснилось.

— Вы нарушили запрет мироздания. Горе всему миру Акеман, если родится мальчик и спасение, если родится девочка.

Что? Ольма беременна? От него?!

Брентер попытался подняться, но Мирит Запада с силой толкнул его ногой в бок.

— В наказание я проклинаю оба ваших рода. Отныне женщины из рода Ольмы и мужчины из рода Брентера станут причинять огромную боль и серьезные беды друг другу, если рискнут влюбиться.

— Ольма! — он снова попытался сесть и получил новый удар. — Моя Ольма…

Падший щелкнул пальцами, призывая к молчанию.

— Мы же не хотим, чтобы император пожаловал сюда и узнал, в чем дело?

— Я ненавижу вас… — ах, какой жалкий и хриплый у него голос!

— Я ненавижу вас… — Ольма закрыла лицо руками.

— А меня необязательно любить, дорогие мои. Достаточно только соблюдать законы высших сил… Так вот, о чем я начал речь… Ваш ребенок после рождения будет отдан на воспитание в семью южного Хранителя.

Брентера словно варом обдало.

— Что?..

— Как бы я ни хотел обратного, только так вы спасетесь от жестокой казни.

Подменыш промолвил что-то еще, прежде чем подтвердить проклятие магией и убраться восвояси, но Брентер уже не слушал. Он с ужасом посмотрел на Ольму, которая развязывала ему руки, а потом кивнул ей в знак приветствия, и поспешил выскочить из комнаты.

Предстояло многое обдумать и найти способ поскорее покинуть дворец, но сейчас Брентер думал лишь об одном.

Им с Ольмой нельзя видеться ни до суда, ни после него.

На время суда Брентеру Райтону было любезно предоставлена возможность проживания в городском поместье Нортона Эртона. Своего дома император так и не предоставил пятому листару — видно не хотел давать ему шанса приехать в столицу в любой момент.

Из императорского дворца в тот роковой день Брентер успешно сбежал, но приглашений от императора так и не получил. О своем новом временном жилище он узнал от листара Джонатана Нортона, а о времени и месте суда — из короткой записке, принесенной озябшим гонцом.

Джонатан был на пару лет моложе Брентера, ему едва исполнилось семнадцать, и он был женат на красавице Акане — сестре императора Ариаса. Светловолосая и стройная молодая женщина приняла гостя так же радушно, как и муж, но посетовала, что неанита Селма не смогла посетить столицу.

— Она не захотела, — чуть смутился Брентер. — Видите ли, Селма в тягости.

Акана грациозно вскинула красивую голову, украшенную короной волос цвета спелой пшеницы, и надменно, совсем, как ее правящий брат, усмехнулась.

— Что же с того? Я тоже в тягости. Но прибыла с супругом издалека.

И Брентер не нашелся, что ответить на это.

Его люди, добравшиеся до столицы в безутешном отчаянии, очень обрадовались, застав своего листара живым и в добром здравии.

— Слава Миритам, вы в порядке! — не уставал повторять Юлий с горящими глазами.

— Да… — Брентеру стоило больших усилий сдержать саркастичную улыбку. — Слава Миритам…

К счастью его не стали расспрашивать о случившемся в гостинице. Иначе пришлось бы упомянуть о том, что чем-то прогневил Миритов, Падшего и чуть ли не весь высший мир Фиалама. Отшутившись, он перевел разговор на вопрос о том, где теперь его люди будут жить по воле императора.

— Не тревожьтесь, господин, — улыбнулся ему Юлий. — В городе полно гостиниц.

Брентер ощутил острый укол совести.

Это его вина, что император чувствует в пятом листаре соперника за любимую женщину. И если даже Адана Аллен все знает и понимает, то скоро разнесет злые и ехидные сплетни среди благородных женщин и листарок.

Акана — сестра императора и будет на его стороне, а вместе с ней и Джонатан, любивший жену до безумия. Брентер думал о них и испытывал легкую зависть к этому счастливому человеку, обретшему огромное счастье и вместе с тем удачно устроившему свою жизнь.

Несколько коротких зимних дней протянулись очень долго и скучно. В своем поместье Брентер всегда знал, чем заняться, но здесь, в гостях у Эртона, он чувствовал себя не в своей тарелке, оторванным от привычного окружения, и вообще едва ли не в ловушке. Возможно, именно такого его настроения и добивался император Сет, а может он сам все усложняет тревожными мыслями.

Ни Джонатан, ни Акана ничего не выспрашивали и не заводили разговоров, провоцирующих на откровенность. Это ослабило бдительность Брентера, но не слишком сильно. Он понимал, что император может в любой день нанести визит сестре и заодно попытаться выведать что-нибудь у Брентера.

Недаром говорят плебсы, что у страха глаза велики.

И Брентер успокоился, насколько это было возможно в его ситуации. Он написал письмо Селме, чтобы не выглядеть в глазах Эртонов бесчувственной дрянью, а потом ненадолго задумался о ребенке Ольмы, которого та вынашивала. И о злых словах Падшего. Обе женщины забеременели с небольшой разницей во времени. Неужели это правда и дитя Ольмы совсем не принадлежит к императорской крови?

Допустив эту тревожную мысль, Брентер зло усмехнулся.

Едва Ольма родит младенца с карими глазами, обман выяснится мгновенно. Синеглазый император ни за что не поверит, что его синеглазая жена хранила ему верность, уехав в Эртвест.

Падший сказал, что мальчик окончательно добьет равновесие вселенной Акеман, а девочка поможет спасти его. Что он имел в виду? Только сейчас Брентер понял, что доселе разбирался в магии не поверхностно, но и не очень глубоко, поэтому не задумывался о способностях полукровок. Больше об этом знал Падший. Только к нему сейчас не пойдешь и напрямую не спросишь.

Раньше он думал, что Повелители и Повелительницы должны отвечать только за жизнь и смерть. Теперь он понимал, насколько сильно они связаны с Миритами. Полностью об этом знали только Падший и Творец, но даже будь они в добром расположении к Брентеру, едва ли бы открыли эту хитрую тайну.

***

Подсудимая Зейнаб Анвар действительно оказалась прекрасной молодой женщиной. Будь Брентер не влюблен в Ольму больше жизни, он, возможно, загляделся бы на нее, только не имел на это права. Судьи-листары должны оценивать ситуацию объективно, а не идти на поводу у чувств, будь те низменными или возвышенными.

Старый дворец с утра первого дня месяца Зимнего Холода был полон народу. Кроме дворян здесь собрались посыльные, лакеи, и прочие слуги, в ком нуждалась высшая знать на таких событиях. Подсудимую не держали в цепях или под стражей, но от нее ни на шаг не отходил ее старый отец, Мехмет Анвар.

Брентер поднимался по мраморной лестнице в зал суда, когда рядом с ним оказался молодой и энергичный Юлий.

— Доброе утро, господин листар.

— Доброе? — ответил Райтон полу-вопросом, грустно улыбнувшись.

— Я видел нашу красавицу. А вы?

Все это уже стало изрядно надоедать Брентеру. Мало того, что с самого открытия Старого дворца здесь постоянно бродил император, окидывая каждого листара с головы до ног тяжелым взглядом, так еще и этот повеса не может провести спокойно ни минуты.

— Послушайте, Юлий, — Брентер все еще оставался на удивление спокойным. — Я очень настоятельно советую вам выбрать женщину из равных себе. Даже если Зейнаб Анвар-Мелек будет оправдана, в чем лично я сомневаюсь, вы не сможете жениться на ней без согласия ее отца.

Побледневшее от услышанного лицо молодого человека грустно вытянулось, но он кивнул, поблагодарил своего листара за нужные слова, и перестал приставать с глупостями.