— Я назвала ее Филлис, — прошептала женщина чуть слышно. — Пусть ее так зовут в приемной семье.

Падший безразлично кивнул.

— Как тебе будет угодно. Знай только, что ей не суждено стать ни Жизнью, ни Смертью.

— Я буду рада, — Ольма смахнула с глаз набежавшие слезы, — если она проживет долгую и счастливую жизнь без магии.

Снова кивнув, Падший быстро исчез, растворившись в жарком летнем воздухе. Грешная императрица осталась одна.

Она знала, что уже никогда не сможет взять на руки дочь, приласкать ее или спеть колыбельную. Но так надо. Однажды малышка Филлис узнает обо всем и сможет ее понять. Оставалось надеяться, что не станет искать встречи с императрицей.

А старая Алия Анвар недавно потеряли дочь. Филлис сможет ее заменить. Эта мысль помогла Ольме успокоиться и принять происходящее, как должное.

Прошла пара недель.

Она провела несколько тревожных и бессонных ночей, пытаясь примириться с жестокой действительностью, и в конце концов ей это удалось. В свою последнюю ночь без императора она увидела поразительно реальный сон — там пожилая почтенная женщина по имени Алия Анвар держала на руках веселого младенца.

— Филлис… — простонала Ольма, протягивая руки к дочери.

Она хотела, было, подойти к Алии, но та оказалась на большом расстоянии. Сколько бы Ольма ни делала шагов, ничего не менялось. Более того, старая листарка вообще не замечала Повелительницу Жизни, пока та не поняла, что ее здесь и не должны видеть. Иначе магическому балансу угрожает опасность.

Проснувшись с бешено бьющимся сердцем, Ольма несколько минут лежала в постели и обреченно смотрела в потолок. В этот момент она полностью поверила в то, что ее дочь забрали навсегда, и сочла за лучшее смириться.

К вечеру она сумела заставить себя выбраться из постели, надеть платье и заменить скорбное выражение лица обычным. Хоть это было и очень непросто.

Вместо верной и расторопной Флавии ей прислали другую девушку. Печальная и ленивая Юния, с явной неохотой выполняющая приказы госпожи, не понравилась императрице сразу. Надо будет позвать хорошую служанку, но потом. Нельзя привлекать к себе сразу много внимания.

Когда вернулся Сет, Ольма смогла успокоиться и выглядеть достойно.

Она стояла на террасе, наблюдая за алым закатом. Красный цвет всегда пугал Ольму. Цвет проливаемой в бою крови и крови, дарящей жизнь, с которой каждый месяц расстаются женщины. Это объединяло Жизнь и Смерть, и это же делало их непримиримыми врагами.

Погруженная в глубокие мысли, она не заметила, как вошел Сет.

Слишком тихо он ступал, а может, она не могла услышать, задумавшись о своей огромной и несбыточной мечте?

— Ольма… — выдохнул он, оказавшись совсем рядом. — Я так рад вернуться к тебе…

— Ах!

Молодая женщина вздрогнула и обернулась к нему, пряча страх и тревогу. Она не встретила императора, как подобает, и вообще почти забыла о нем. Хорошо, что о ложной смерти новорожденной девочки не говорит во дворце только ленивый и глухой.

— Я напугал тебя?

— Да, — произнесла она тихо, опустив голову, а затем слегка преклонила колени, выражая уважение. — Я просто задумалась.

— Понимаю, — он взял ее за руку и погладил тонкие, дрожащие пальцы. — Признаюсь честно, я убит нашим общим горем.

— Наша дочь у Творца, Ваше Величество.

Сет прерывисто вздохнул, наморщил смуглый лоб, синие глаза сверкнули сталью.

— Кто виноват, моя Ольма? Повитухи, лекари, служанки? Я велю казнить любого, кто проявил неосторожность!

— Нет, не стоит, — тут же промолвила она негромко. — Виновных нет. Девочка родилась уже будучи мертвой…

Голос дрогнул. Ольму душили слезы, и она опять быстро опустила голову, пряча их. Но Сет взял ее за подбородок и посмотрел в глаза. Что он хотел увидеть в них? Боль? Скорбь? Ложь и фальшь? Быть может, страх?

— Наши будущие дети родятся живыми. Я позабочусь об этом.

— Как же, Ваше Величество?

— Следующие беременности будут проходить в более уютной обстановке, — Сет легко коснулся губами ее лба. — Я позабочусь об этом лично. И более не оставлю тебя.

— Даже если возникнут важные дела?

— Даже если возникнут.

Он улыбнулся, расспросил ее о самочувствии, и ушел, пообещав вернуться через час. Ольма проводила супруга долгим взглядом, тяжело вздохнула и обняла себя руками за плечи. Думать о грядущих беременностях было непросто, ужасно, почти невыносимо, но для Сета она ценна только возможностью рождения наследника. Императору нужен сын. Родись у нее мертвый мальчик, Сет огорчился бы гораздо сильнее.

Что же, она сделает то, что должна, но после рождения сына, отстранит от себя супруга.

Так решила Ольма Ариас, урожденная Кроун, продолжая наблюдать за кровавым закатом, и стараясь не думать ни о любимом мужчине, ни о крошечной дочери, которую сейчас баюкает чужая женщина.

О рождении наследника листара Райтона не знал только глухой в Эртвесте. За его пределами подобным не очень-то интересовались. Никому, кроме западников, не было дела, появится ли на свет новый Повелитель Смерти или Падший наделит этой способностью любого достойного мага после гибели Брентера.

Сам Брентер пока умирать не планировал, хотя не исключал такой возможности. Последние месяцы его жизнь постоянно висела на волоске. Легче не думать об этом, когда дома ждет любящая жена, укачивая на руках сына, но как только Брентер переступил порог дома, его сразу потянуло обратно в столицу.

Или в плен к аранийцам. В дом Эртонов. Куда угодно, лишь бы не в родные стены, ставшие для него добровольно тюрьмой.

Иногда листар сам не понимал себя и своих стремлений. Это было довольно тяжело.

— Мы ждали вас, — с улыбкой промолвила темнокудрая красавица в белом хитоне. — Я надеялась, что вы вернетесь до рождения первенца, но вас задержали дела, и…

— Я рад возвращению, — солгал Брентер.

Его комнаты были приготовлены вышколенными слугами. К его возвращению приготовили лучшие блюда, и он с удовольствием насытился.

Наверное, настало время забыть Ольму Ариас, забыть свой позорный провал в разведке и измену императору. Юная Эльза спасла его своим даром, и он получил прекрасный шанс на новую жизнь. Грешно и глупо было бы им не воспользоваться.

А потом он попытается забыться в объятиях Селмы. Может, со временем это окажется не так страшно, как представлялось ему еще год назад.

Селма сидела с ним за одним столом, она улыбалась и заглядывала в глаза, но в глубине ее любящего восторженного взгляда Брентер видел тоску и печаль. Она все отлично видела и понимала. Листар Райтон взял в жены простую крестьянку, чтобы отвлечься от любимой, об этом судачили все, еще с тех давних пор, когда Ольму Ариас увезли под женским конвоем в столицу.

Но теперь родился сын, и все стало спокойнее.

— Как вы хотите назвать первенца? — обратился Брентер к жене, пытаясь сымитировать интерес к ее жизни.

— Ахом, — ответила она негромко. — Если вы не против.

— Я только рад. Достойное имя для будущего листара и Повелителя Смерти.

Так и завязался неловкий разговор.

Слово за слово, и вот они уже засиделись за столом до глубокой ночи. Слуги унесли посуду и зажгли факелы, за окнами стемнело, стало холодно. Селма придвинулась поближе к мужу, то ли пытаясь согреться, то ли все еще надеясь на его любовный интерес. А он ничего не имел против. Любовная страсть и вожделение, которое он испытывал к Ольме, улеглись и, казалось, исчезли навсегда.

Селма рассказывала о делах в Эртвесте. Старый листар недавно скончался, а его молодой наследник не вернулся из столицы. Возможно, его там удерживала красавица-жена, которой не очень-то хотелось ехать обратно в западное поместье. Управлять западным краем было почти некому, ведь младший брат Джонатана, Джордж, был изгнан из семьи за скверный характер, и за что-то еще, дурное и страшное, о чем не рассказывали.

— Я напишу листару, — пообещал Брентер.