Предстояло отправляться домой, чтобы утешить бедную, страдающую Селму. Сам он постарается не страдать от разлуки с Ольмой, подогревая свои разумные мысли доводом о безопасности бедняжки императрицы и их общего ребенка.

Когда император Сет садился в колесницу, то зачем-то послал Брентеру острый, тяжелый и мрачный взгляд — словно хотел видеть его насквозь. И это было довольно скверным знаком. На секунду ему показалось, будто Сет Первый сумел неведомым образом прочесть дерзкие мысли листара.

***

Джонатан и Акана некоторое время уговаривали гостя остаться. Обещали поговорить с императором насчет того, чтобы тот снял свою непонятную опалу с Брентера. Но тот не желал проводить в Вете ни единого дня. Этот огромной город, сердце Фиалама, был переполнен чернотой смертей и грязью грехов, пусть этого никто не желал видеть.

— Мне нужно спешить, — сказал он добродушно в ответ на все уговоры. — Меня ждут дела листарства. И моя Селма.

Эти слова прозвучали с необычной для воплощения самой Смерти нежностью, в которую он сам едва не поверил.

Разговор произошел во время очередного завтрака, через четыре дня после суда. Пока молодые супруги отдавали должное хлебу, сыру и молодому вину, Брентер уныло размышлял о своих обязанностях. Совсем скоро он увидит Селму — поверит ли она в его безгрешность?

Должна поверить. Должна понимать, что в присутствии императора он ни разу бы не осмелился заговорить с императрицей или даже послать ей пылкий взгляд. Но про ребенка он ничего не знает, и слишком многие рады будут сообщить Селме о последствиях его неверности. Адена Аллен, Мириты, возможно даже юная служанка Селмы.

Но у последней должен быть большой мотив. Ольма успела обмолвиться в их последнюю встречу, что Флавия очень верна госпоже.

— В таком случае мы всегда будем рады видеть вас своим гостем, — радостно сообщила Акана и с улыбкой посмотрела на такого же сияющего мужа. — Приезжайте в столицу. Здесь намного интереснее, чем в Эртвесте.

— Если бы Эртвест не требовал постоянной работы и ведения дел, мы бы жили здесь всегда, — сообщил Джонатан, нежно глядя на супругу. — Но мой отец считает, что я слишком мало учусь важным вещам.

— Господин листар Нортон намерен забрать нас из столицы в конце весны, — сказала Акана с некоторым сожалением.

Рассеянно кивнув, Брентер подумал, что старик Нортон слишком слаб, чтобы пережить суровую колючую зиму, а не то чтобы уехать теплой весной. За все время пребывания в Вете он ни разу не спустился к общему столу и принимал пищу у себя в комнате. Или спал. Даже на суд отправился Джонатан, а больной старик остался дома. Как он вообще доехал до столицы невредимым?

— Я верю, — сказал он медленно и негромко, — что рано или поздно мы все сюда вернемся.

Уезжать Брентер собирался послезавтра. Еще не все его люди собрали вещи и простились с обретенными столичными товарищами. Двое умудрились подхватить простуду — им придется возвращаться самостоятельно или ждать тепла. А он пока написал душевное письмо для Селмы и отправил с гонцом, в надежде, что тот доберется до Эртвеста раньше Брентера.

Тяжело ехать по дорогам, обильно заваленным замерзшим снегом. Трудно находиться в столице и знать, что здесь есть женщина, ради которой готов отдать все, но не смеешь подвергать ее смертельной опасности.

Как только Джонатан и Акана удалились, слуга проводил в дом юную миловидную девушку. Они уже встречались, когда Ольма сбежала в Эртвест, и на душе у Брентера осело темной пылью страшное предчувствие.

— Господин листар! — выпалила девушка, едва увидев его, и низко склонила голову. — Господин листар, моя госпожа просит встречи с вами.

Он искоса посмотрел на нее, словно ожидая подвоха.

— Это она тебе так сказала?

— Да…

— Или недоброжелатели?

Флавия вздрогнула, поежилась, но не отвела взгляда. Значит, никак с врагами не связана. Пока что.

— Она ждет вас в беседке. Неподалеку от рыночной площади и замерзшего фонтана.

В непокорном сердце Брентера снова полыхнула любовь, его охватили страсть, вожделение, мечта скорее обнять любимую женщину, чтобы никогда больше не выпускать из своих объятий. И никакие Мириты не станут им преградой и помехой! Стайка служек Падшего — ничто! Жизнь и Смерть выше всего и выше всех!

Шагая к беседке, вслед за Флавией он кутался в меховой плащ и не переставал убеждать себя в этом.

Флавия не обманула — в беседке действительно ждала красивая беловолосая женщина с грустным лицом. И он бросился к ней, ни минуты не раздумывая. В висках грохотала кровь, пересохло во рту, а он больше не чувствовал страха, тоски и тревоги.

Ольма бросилась ему навстречу и упала в распахнутые объятия. Уткнулась лицом в плечо любимого и крепко его обняла.

— У нас мало времени! — зашептала она ему на ухо. — Император хочет испытать тебя!

— Что?..

Отстранившись от любовника, Ольма с грустью заглянула в его глаза и тяжело вздохнула. В огромных синих глазах дрожали слезы.

— Он будет давать тебе сложные задания и приказы. Понимаешь, он достаточно видел подвигов наместников Миритов, чтобы доверять им. Пятый листар для него, как палка в колесе колесницы… — императрица запнулась, смутившись каламбура. — Словом, он хочет узнать, действительно ли ты достоин… его милостей…

— Это из-за подозрений? Он знает, что мы были влюблены друг в друга… до вашей свадьбы?

Последние слова дались Брентеру особенно тяжело.

Ольма смотрела на него с сочувствием и тревогой, это усилило дурное предчувствие. Но он пытался оставаться спокойным, насколько это было возможным.

— Фиаламский народ не доверяет Сету, — прошептала она еле слышно, напряженно глядя куда-то позади Брентера. — Он пойдет на все, чтобы сохранить свою власть. Я прошу тебя, будь осторожнее. Он не доверяет ни мне, ни тебе, ни кому-либо из других листаров.

— Император попытается убить нас? — спросил прямо Брентер.

И Ольма быстро кивнула, пряча страх в глазах.

— Если его не остановят.

От автора: Дорогие читатели! На частое написание новых глав меня вдохновляют ваши звездочки и комментарии! Буду очень рада каждому знаку внимания с вашей стороны! Заранее спасибо всем!

Маленький островок жалко ютился посреди огромного океана. Яростно шипя, волны ударяли о светлый песок, оставляли на нем соль и белую пену. Но даже они были бессильны добраться до небольшого каменного дома, предназначенного для свиданий и попыток скрыться от преследования.

Брентер стоял возле плотно закрытой двери, слышал плеск воды, и пытался понять цель своего пребывания в этом месте. Он уже смирился с тем, что больше не увидит Ольму, поэтому не надеялся на свидание. И в то же время знал, что его пока не преследуют легионеры императора Сета. Значит, он не скрывается здесь. Дрожа от пронизывающего холода, мужчина озирался по сторонам, но ничего, кроме бедноватой обстановки не мог узреть.

Деревянные двери скрипели от сильного ветра и пошатывались на несмазанных петлях. В крупных прорехах между дверями, показывающимися при каждом их движении, маслянисто блестели далекие темные волны. И в этот момент Брентер особенно остро ощущал свое одиночество в этой глуши.

— Здесь есть кто-нибудь? — спросил он громко, но без особой надежды.

Больше всего он ожидал услышать эхо, легко отлетающее от стен, но никак не ответ. До боли знакомый голос, старческий, уверенный, и убийственно спокойный, произнес всего одну фразу:

— Здесь есть только твоя истинная судьба, Повелитель Смерти.

Брентер так и подскочил на месте от неожиданности.

— Творец?..

Рваный срывающийся шепот, хрипотца в голосе, пересохшие от волнения губы. Он не ожидал услышать здесь никого, разве что любимую Ольму.

— Ты грешен, сын мой, — Творец не ответил на вопрос, но продолжал медленно тянуть ядовитые слова. — Ты разгневал Падшего и обязательно прогневишь императора. Постарайся не прогневить себя сам.