Девушка вжала лицо между прутьями, чтобы лучше видеть. Она не уследила за тем, как кто-то из разбойников подал знак к началу схватки. Вдруг воцарилась напряженная тишина. Противники изучали друг друга. Только Роксана не стала бы заявлять об этом так прямолинейно. Разбойник, и правда, пружинисто прошелся по кругу, широко расставив руки. Полусогнутые ноги легко передвигались по земле. Улыбка сошла с его лица, уступив место сосредоточенности.

Что же касается Ханаан-дэя, то, как он равнодушно сидел целыми на корточках в повозке, так и на ристалище остался безучастным и отрешенным от происходящего. Глаза полузакрыты, локти прижаты к поясу, выпуклые мышцы на спине застыли, словно сведенные судорогой.

Не больно-то привык без кнута обходиться, — успела подумать Роксана, как схватку подстегнул оглушительный крик.

— Каллист, дави степняка!

— Дави, степняка! — подхватили разбойники, возбужденные ожиданием предстоящей борьбы, которая никак не могла начаться.

И Каллист не стал разочаровывать тех, кто был на его стороне. Пружинистый, почти вальяжный шаг вдруг сменился молниеносным броском, способным поймать птицу на лету. Тут и выяснилось, что в быстроте Ханаан-дэй не уступает холеному красавцу. Роксана не углядела, почему кочевник вместо того, чтобы оказаться в тесных объятьях разбойника, размытым пятном скользнул влево, и возник у нападавшего за спиной — но лишь на краткий миг. Каллист на быстроту реакции тоже пожаловаться не мог. Осознав бесполезность своей попытки, он развернулся. Не дав кочевнику опомниться, оказался с ним лицом к лицу. Разбойник развернулся так быстро, что едва не задел плечом Ханаан-дэя: в последний момент тот ухитрился скользнуть в сторону.

— Так его! — крики рвались из многих глоток.

— Каллист, души степняка!

— Дави его!

Каллист на сей раз не стал спешить. Танцуя, он несколько раз прошелся по кругу, не отрывая горящего взора от почти неподвижного Ханаан-дэя. Время от времени разбойник возобновлял попытки ухватить верткого противника, но всякий раз тот стремительно уходил из-под казавшегося неизбежным захвата.

Лихой свист бодрил всех, даже у Роксаны запрыгало сердце в ожидании исхода боя. Как долго могло продолжаться это противостояние? Разбойник явно был сильнее, к тому же сытым. Надолго ли хватит изворотливости кочевника? Наверняка, находись он в лучшей форме, взял бы измором противника, или наоборот, полагаясь на силу, попросту придушил бы в железном захвате. Или, во всяком случае, — не удержалась от язвительной улыбки Роксана, — обеспечил бы разбойнику головокружение. Влево — вправо, вправо — влево, даже у нее в глазах зарябило.

— Давай, Каллист!

— Покажи себя!

Крики катились над головами и, казалось, задевали всех, кроме кочевника. Его равнодушию могла позавидовать лесная змея, спящая на неприступном дереве. Уходя от захватов, он дышал ровно, будто только вошел в круг. Чего нельзя было сказать о Каллисте. Роксане, до боли вжавшей голову между прутьями, видно было, как несколько раз он шумно переводил дыхание, гоняясь за неуловимым степняком.

Девушка уже подумала, что до утра ей не удастся заснуть, наблюдая за затянувшимся поединком. И вдруг все закончилось в одно мгновенье.

Изрядно уставший Каллист споткнулся на ровном месте. А быть может ему помог Ханаан-дэй, но Роксана за этим не уследила. Зато отлично видела, как со всего маху упал разбойник на живот и не успел подняться: ему на спину черным вороном взлетел Ханаан-дэй и тут же откатился в сторону. И стоял уже, по-прежнему с полузакрытыми глазами и безучастно наблюдал за происходящим. Только у Роксаны в памяти запечатлелось, как он молниеносно оттянул поверженному противнику голову назад и локтем, так что неприятный хруст еще долго стоял в ушах, ударил по спине, чуть пониже шеи.

Вздох прокатился по рядам разбойников с одной стороны, тогда как с другой его встретил оглушительный рев.

— Вставай, Каллист!

— Бой не окончен!

— Сейчас он задаст степняку!

— Это не в счет!

Кричали уже неуверенно и возгласы постепенно стали затихать. Каллист пытался подняться на четвереньки, но у него ничего не получалось. Он тряс головой, как собака после купания. Руки его разъезжались в стороны и он падал снова. Отдельные возгласы сменились негромкими словами вскоре после того, как стало ясно: самостоятельно подняться у разбойника не получится. Его подняли на руки и понесли в дом.

Кочевника водворили на место радостно ухмыляющиеся разбойники, которым перепал немалый выигрыш.

А девушка еще долго сидела, стараясь не смотреть в сторону оживленно переговаривающихся степняков. Ее душило непонятное и постыдное чувство. И страшно было заглянуть в глаза истине, и тем не менее приходилось признаваться: ей хотелось, чтобы победил кочевник.

Вертихвостка — маленький зверек, размером не больше мизинца. У него нет глаз, но острые зубы и уникальное чутье с лихвой искупают этот недостаток. Всю жизнь вертихвостка проводит в спячке, выбирая для этого самые неподходящие, с точки зрения человека, места. Для примера: срубив дерево, нужно с опаской использовать древесину. Там, в глубине, вертихвостки часто вьют гнезда. Со временем вход зарастает и становится неразличим. Хищного зверька способны учуять лишь лесные кошки, и то, если удастся приручить гордую красавицу. Собираясь остановиться на ночевку в лесу — прояви осторожность в выборе места. Почуяв близкое тепло человека, годами дремавший зверек прогрызает путь на свободу. Острыми как бритва зубами вертихвостка режет кожу, выпуская яд, и человек не чувствует боли. Потом хрупкое, лишенное волос тельце забирается под кожу. Там зверек и откладывает яйца. Спустя некоторое время сотни проклюнувшихся вертихвосток выедают человека изнутри. Единственный способ избавиться от вертихвостки — вырезать ее ножом, пока не успела оставить потомство.

Город Гранд напомнил Роксане вертихвостку. Грязный, лишенный лоска, как зверек волос, превращенный разбойниками в один большой притон. Так же, как хищный зверек он въелся под кожу, готовясь в любой момент взорваться сотнями таких же прожорливых детенышей, несущих смерть. Но у Роксаны не было ножа, чтобы вырезать из-под кожи липкий воздух погрязшего в человеческих отходах города.

С того времени как колеса повозки загрохотали по булыжной мостовой, девушку не оставляло чувство опасности. Предвестие близкой беды ей виделось во всем: в сотнях повозках с рабами, со всех сторон съезжающихся в город, в криках беспризорных детей, бегущих рядом и норовящих бросить камень с тем, чтобы непременно попасть в лицо, под радостные крики товарищей. В том как обреченно тянулись друг к другу через безликие улочки крыши домов, сплетаясь как пальцами решетками мостов, перекинутых в вышине над людским потоком. Беспокойство вызывали мутные воды каналов, как престарелая девственница в целомудренный корсет стянутые каменными парапетами набережных.

Повозки, из которых выпрягли лошадей, сгрудились за воротами постоялого двора, такого же грязного как весь город, и рабам, выставленным для всеобщего обозрения, приходилось привыкать к чужому вниманию и днем, и ночью. По принятым правилам покупка могла состояться в любое время: занятым северянам, специально для этого приезжающим в город, вовсе необязательно было дожидаться ярмарки. Если северянин богат и способен назначить высокую цену — и суровый Корнил рад будет сопроводить его к повозкам, где ждут решения своей судьбы те, кто лишен возможности даже умереть по собственному желанию.

Огромные северяне с небрежно наброшенными на плечи медвежьими шкурами, не оставляли без внимания выставленный на продажу товар. Но тот, кто явился на третий день после приезда, мог соперничать ростом с великаном. Косматая грива седых волос, заплетенных в косу, необъятные плечи, прикрытые медвежьей шкурой, в каждый клок которой была вставлена сверкающая бусина, огромные руки, поросшие густой шерстью — было от чего Иринии негромко крикнуть "мамочка". Следом за ним, не отступая ни на шаг, шел высокий парень, как позже выяснилось — сын великана. Гладкие волосы с синим отливом, стройный, гибкий — глядя на него Роксана с трудом могла себе представить, как из такого молодого человека может со временем получиться тот, кто стоял перед повозкой.