Номер был стандартный метров примерно двенадцать площадью. Его почти весь занимали две кровати, у противоположной стены телевизор на тумбочке и стол, под столом минибар. Денис сразу же прошел вглубь и встал у окна, уставившись невидящим взглядом в темноту снаружи. Наташа постояла с полминуты, он так и не повернулся в ее сторону.

Тяжелое, густое, давящее молчание.

Она потупилась и тихо ушла в ванную. Смотреть на себя в зеркало не хотелось. Сняла черные линзы, выбросила в ведро. Все-таки они ей больше не понадобятся, ничего уже не будет в ее жизни прежним. А каким оно будет, думать не хотелось. Выходить из ванной не хотелось. Вот бы остаться там, закрыться от всего мира и подождать. И ждать долго-долго… Пока все не рассосется, а потом…

Потом она уедет домой. Одна. И доживет так до конца своих дней. Одна.

Горькие слезы скопились где-то на дне глаз, но так и не потекли.

Открылась входная дверь, принесли заказанную еду. Потом снова стало тихо.

Нельзя сидеть в ванной бесконечно. Наташа тихо вышла.

Он все также стоял у окна и вглядывался в снежную мглу. После его странной агрессии теперешняя холодность причиняла еще большую боль. Грудь сдавило от тоски.

— Денис… Не молчи. Поговори со мной.

Он обернулся, но не сразу. Мазнул по ней непонятным взглядом. Прошелся вдоль стены, глядя куда-то в угол.

— Хочешь поговорить? Хорошо.

Почему-то Наташе показалось, что разговор ей не понравится. Да что там, она была уверена. Но лучше так, чем это убийственное молчание.

— Хочешь знать, зачем я притащил тебя сюда? — что-то жестокое проскользнуло в его интонациях, во взгляде.

Боже… она знала, что Денис зол, но даже не представляла, чтобы настолько…

Наташа молча кивнула. Он мрачно хмыкнул, подходя ближе, потом сказал:

— Но для начала ответь мне на пару вопросов.

— Хорошо, — прошептала женщина.

— Ответь мне, как это называется, когда ты в слезах умоляешь меня не бросать тебя, — он сделал паузу, словно задохнулся. — А потом бросаешь сама. Без единого слова.

Голова женщины поникла.

— И делаешь это не раз, не два. Делаешь это…

Голос у него сорвался. А может быть, мужчина просто не мог говорить от злости. Она не знала. Денис вновь шагнул вдоль стены, зарываясь пальцами в волосы.

— Ответь мне, это что, такой изощренный садизм? Приманить, приблизить к себе, чтобы потом раз за разом отталкивать? Может быть, ты получаешь удовольствие, оттого что мучаешь мужчину? — он покачал головой. — Не думал, что я так скажу, но я хорошо понимаю твоего бывшего мужа. Его ты тоже держала так же? На привязи. То подтянешь на веревочке, то оттолкнешь подальше? Подумать только, морочила мужику голову тринадцать лет!

Денис в сердцах поднял кверху руки, а потом с силой хлопнул себя по бедрам. Она встрепенулась, чтобы вставить хоть слово, но тот распалился, не желая теперь слышать ее, ему надо было высказаться до конца.

— Скажи, тебе просто нравится власть над мужчиной? — смотрел пронзительно, потом зло выкрикнул. — Скажи мне наконец правду, черт бы тебя побрал! Довольно твоей лжи!

Окрик словно отбросил ее к стене и заставил выбросить руку в защитном жесте. Денис схватил за голову, отвернулся и застонал. Потом внезапно успокоился:

— А теперь шарахаешься от меня, словно я чудовище?! Да! Я. Чудовище. И лучше пусть я сдохну чудовищем, чем буду жить с такой лживой сукой. Которая плачет и умоляет остаться, а в следующий миг готова предать.

Наташа в ужасе застыла. Потому что после той тирады, полной гнева и боли, он опустился на кровать спиной к ней и застыл, обхватив голову руками.

Слезы текли из глаз женщины, но она их не чувствовала. Тихонько подошла, с опаской протянула руку, желая коснуться его, но так и не решилась. Прошептала:

— Денис…

— Что? — спокойно и отрешенно ответил мужчина. — Наверное, ты хочешь, чтобы я вернул тебя туда, откуда взял, или отвез домой? Выбирай. Отвезу, куда скажешь, как только снегопад закончится.

Потом снова отвернулся и отдернулся, когда она попыталась к нему притронуться. Замер без движения. Каменная статуя, холодная, безучастная.

Вот теперь оно на нее обрушилось по-настоящему. Горе и отчаяние. Он… от нее отказался… Отказался…!

Хотелось что-то сказать… Слезы душили, текли из глаз, текли. А слова никак не получались, не выходили слова… Она тихо встала, вздрагивая и задыхаясь от безысходности, и побрела.

Чтобы спрятаться и умереть от горя.

Чтобы мгновенно очутиться переброшенной на кровать и подмятой напряженным телом мужчины.

— Куда собралась? Я еще не услышал ни одного слова в ответ! И где спрашивается, твои извинения?! А?! Где??! — рычал он, заводя ей руки за голову и несильно, но убедительно придавливая своим весом.

Теперь она разрыдалась в голос, с визгом и соплями. С трудом пытаясь выдавить сквозь икоту:

— Я… думала… думала ты от… от… от меня отказаааалсяяяя…

— Молчи, дура! — он еще рычал, но в глазах уже проскальзывала знакомая теплота.

— Я… я… я… — тряслась она, икая пуще прежнего.

— Ты, — проговорил Денис и неожиданно нежно поцеловал ее в мокрый хлюпающий нос.

Чем вызвал новый взрыв рыданий, но теперь он уже не давил, обнимал ее. А в его руках было так тепло, хорошо и надежно. Единственное место в мире, где она может укрыться в безопасности.

— Все, все, — шептал он, бережно покачивая ее в объятия, давая успокоиться.

— Ты… заставил поверить, что хочешь бросить меня, — сказала Наташа, когда способность говорить вернулась.

— А ты разве не бросила меня? Три раза, — ответил мужчина, откатываясь на спину и закрывая глаза.

— Нет! Не уходи, не отдаляйся! Прошу! — неподдельный страх в глазах и дрожь в голосе.

Она потянулась за ним и счастливо вздохнула, оказавшись вновь в его объятиях.

— Ну, услышу я наконец, почему вдруг решила меня бросить?

Хорошо было бы больше никогда не вспоминать об этом. Денис понимал, но чтобы переступить через прошлое и забыть, надо сперва проговорить все обиды. Чтобы они потом не гноились занозами в душе. Похоже, и Наташа поняла это, опять вздохнула, только на этот раз тяжко, и все-таки стала говорить:

— Я не бросала тебя.

Он строго посмотрел ей в глаза и вытащил из кармана ту ее злосчастную записку.

— А это что?

— Это…

— Что означало: кольцо у Жоры? И это после того, как мы при всех объявили, что женимся?!

— Денис, ты не понимаешь…

— Так объясни, черт побери, чтобы я мог понять!

Произнесено это было резко. Мужчина присел, потянув ее за собой, похоже, он опять начал злиться. Наташа вскинула руки и быстро заговорила:

— Ты не понимаешь, я боялась за тебя! Я думала, нет, я знала, что Арсен так просто не отступится. Он будет тебе мстить. Он говорил! Потому я подумала… уйду, и он тебя не тронет, — голос ее понизился до шепота.

А потом она осмелилась взглянуть в его глаза. Денис смотрел строго:

— Ты считаешь, я не могу за себя постоять? Или не в состоянии защитить тебя? Так ты считаешь?

Обидно было это слышать, мужчина встал, отцепляя от себя ее руки.

— Нет…! — вскрикнула она, защищаясь.

Но по голосу, по тону, мужчина понял, что именно так она и считает. Он покачал головой, закатывая глаза. Потом повернулся к ней со словами:

— Посмотри на меня, Наташа. Считаешь меня слабаком?

Она отчаянно затрясла головой:

— Нет, не считаю!

— Тогда в чем же дело?

— Я боялась за тебя! Как же ты не понимаешь?!

Теперь уже она кричала, пытаясь заставить понять, что двигало ею, а потом вдруг сморщилась и сказала таки правду:

— Я думала, ты не любишь меня… что пожалел просто. Не хотела, чтобы ты пострадал из-за своего благородства.

После этого ей оставалось только спрятать голову в подушку. А он оторопело на нее уставился, пробормотал:

— Я? Не люблю?

Она кивнула, не отрывая лица от подушки. Ей не видно было его невообразимую улыбку.