— Просто… это все так внезапно.

— Я знаю.

— И я знаю, что у этого мужчины много денег. Посмотри на эту свадьбу.

— Деньги не имеют к этому никакого отношения, — не согласилась она. Я приподняла бровь. — Правда, не имеют.

— Тогда, что? Назови мне причину, почему ты бросилась в эту сумасшедшую авантюру, если не из-за денег. Что ты получишь от этого?

— Любовь, — прошептала она, ее губы изогнулись. — Я получаю любовь.

По какой-то непонятной причине эти слова жалили меня. Сердцу было больно из-за того, что она призналась в самой возможности любить другого мужчину, который не был моим папой.

— Как ты могла? — спросила я, мои глаза наполнились слезами. — Как ты могла просто взять и выбросить письма?

— Что?

— Папины письма. Я нашла их в мусорной корзине перед тем, как мы с Эммой переехали. Как ты могла?

Она тяжело вздохнула, соединив руки вместе.

— Лиз, я не просто выбросила их. Я читала все эти письма каждый вечер на протяжении шестнадцати лет. Каждую ночь. Сотни писем. А потом однажды я проснулась и осознала, что защитное одеяло, которое у меня было, не что иное, как костыль, который не позволяет мне жить своей собственной жизнью. Твой отец был прекрасным человеком. Он научил меня любить всем сердцем. Он научил меня отдаваться страсти. И потом я забыла. В тот день, когда он покинул меня, я забыла все, чему он учил меня. Я потеряла себя. Мне нужно было сделать шаг без костыля в попытке излечиться. Ты намного сильнее меня.

— Я все еще чувствую слабость. Почти каждый день я чувствую слабость.

Она взяла мое лицо в ладони и прижалась своим лбом к моему.

— И все-таки, ты чувствительная. Я была бесчувственной. Я не чувствовала ничего. Но ты чувствуешь. Нужно знать, каково это — быть слабым, чтобы найти свои собственные силы.

— Майк… он действительно делает тебя счастливой? — спросила я.

Ее лицо засияло.

Она действительно любила его.

Я даже не знала, что нам вновь позволено любить.

— Тристан, — спросила она. — Он делает тебя счастливой?

Я медленно кивнула.

— И это пугает тебя?

Я кивнула еще раз.

Она ухмыльнулась.

— А, тогда это значит, что ты все делаешь правильно.

— Делаю правильно что?

— Влюбляешься.

— Это так быстро… — сказала я, мой голос задрожал.

— Кто сказал?

— Я не знаю. Общество? Какое количество времени должно пройти до того, как ты начнешь снова влюбляться?

— Люди разное говорят и дают тебе всевозможные непрошенные советы и подсказки, как надо скорбеть. Они говорят тебе не встречаться ни с кем годами, дать пройти времени, но в том, что касается любви — определенного времени не существует. Единственная вещь, в которой можно посчитать любовь — удары сердца. Если ты любишь его, не преграждай этому путь. Просто позволь себе снова чувствовать.

— Есть кое-что, о чем я должна ему рассказать. Кое-что ужасное, и я думаю, что потеряю его.

Она нахмурилась.

— Что бы это ни было, если заботится о тебе так же, как и ты о нем, он поймет.

— Мама, — слезы катились из моих глаз, и я смотрела в глаза, которые были зеркальным отражением моих. — Я думала, что потеряла тебя навсегда.

— Прости, что покинула тебя, детка.

Я притянула ее в объятия.

— Это уже не важно. Ты вернулась.

Тристан вез нас домой после того, как я выпила слишком много бокалов вина на свадебной вечеринке, а Эмма уснула в своем кресле сразу после того, как мы уехали. Мы не говорили друг с другом, но так много было сказано, когда моя рука, которая была одинокой так долго, переплелась с пальцами Тристана.

Я не могла отвести взгляд от нашего соприкосновения. Подняв наши сплетенные руки, я легко коснулась губами его руки. Как я могла рассказать ему о Стивене и аварии?

Как я начну прощаться?

Он посмотрел на меня и подарил мне свою полуулыбку.

— Ты пьяна?

— Немного.

— Ты счастлива? — спросил он.

— Очень.

— Спасибо, что пригласила меня. Правда, думаю, мои ноги немного в синяках от того, что Эмма так много наступала на них, но мне нравится это.

— Она сходит по тебе с ума, — сказала я, глядя на его губы.

Его глаза изучали темную дорогу, когда он ответил.

— Я обожаю ее.

Ох, мое сердце. Оно остановилось. Или ускорилось. Может быть, все сразу.

Я поцеловала его руку еще раз. Мои пальцы проследили каждую линию, что пересекала его ладонь.

Когда мы добрались до моего дома, Тристан поднял Эмму и отнес ее в спальню. Пока он укладывал малышку, я наблюдала за ними, стоя в дверном проеме. Он снял с нее обувь и поставил рядом с кроватью.

— Наверное, мне стоит пойти домой, — сказал он, шагая ко мне.

— Ага, наверно.

Он улыбнулся.

— И еще раз спасибо за сегодня. Было здорово, — он запечатлел легкий поцелуй на моем лбу и прошел мимо, покидая меня. — Спокойной ночи, Лиззи.

— Нет.

— Что нет?

— Не уходи. Останься сегодня.

— Что?

— Останься со мной.

Тристан нахмурился.

— Ты пьяна.

— Немного.

— Но ты хочешь, чтобы я остался?

— Очень.

Его пальцы легли на мою спину, и он притянул меня ближе к себе.

— Если я останусь, то захочу обнимать тебя до утра, и я знаю, что это пугает тебя.

— Меня многое пугает. Но твоих объятий я больше не боюсь.

Я приоткрыла рот, когда он пальцем провел по моей нижней губе. Тристан мягко приподнял мой подбородок вверх так, чтобы целовать меня медленно и нежно.

— Я обожаю тебя, — прошептал он напротив моих губ.

— Я обожаю тебя, — ответила я.

Его пальцы легли на мою грудь, он мог почувствовать мое сердцебиение. Я положила свои руки на его грудь, чувствуя его.

— Мне нравится это, — прошептал он напротив моих губ.

— Мне тоже это нравится, — ответила я.

Он распахнул глаза и вдохнул воздух вокруг меня. Я тоже вдохнула его, попадая в зависимость от него. Он пах, как ветер, который прошел через самые прекрасные сосновые деревья в лесу: свежий, успокаивающий, умиротворяющий. Как дом. Прошло много времени с тех пор, когда я чувствовала себя, как дома.

Мы вдыхали дыхание друг друга, молчаливо моля о большем. Мы отправились в мою спальню, где наша одежда была снята, а наши губы соединились.

­— Каждый в этом городе думает, что это неправильно. Каждый думает, что мы, как тикающие бомбы, готовые взорваться в любую секунду, — объяснила я. — И я абсолютно уверена, что собираюсь как-то справиться с этим беспорядком. Тогда каждый скажет: «Я же говорил».

— На секунду, давай представим, что они правы. Давай представим, что наша история не будет иметь счастливый конец, — он вздохнул напротив моей кожи, кружа губами по моему обнаженному животу. — Но до тех пор, пока воздух наполняет мои легкие, — языком он провел линию по краю моих трусиков. — Так долго, пока я дышу, я буду бороться за тебя. Я буду бороться за нас.

Элизабет

Сначала я влюбилась в саму идею его. Я влюбилась в идею мужчины, который может иногда заставить меня смеяться, улыбаться и плакать одновременно. Я влюбилась в идею его, любящего меня со всей моей сломленностью, с моим разбитым сердцем. Я влюбилась в идею его поцелуев, его прикосновений, его теплоты.

Затем, одним промозглым утром, я вышла на крыльцо с кружкой дымящегося кофе в руках. Он лежал вместе с Эммой на покрытом снегом газоне, делая снежных ангелов и глядя в облака. Они спорили все время по самым глупым поводам. Этим утром они спорили о том, каких животных они видят. Тристан видел облако-жирафа, пока Эмма клялась, что это был пингвин, но немного позже он признался, что тоже видел пингвина.

Губы Эммы растянулись в усмешке, они оба лежали тихо, легко шевеля руками и ногами ради прекрасных снежных ангелов.