— Я хочу сменить королевскую династию Палеотры на свою собственную с собой во главе, навсегда закончив эту необъявленную вражду между Ганатрой и Палеотрой. Образовать соединённое королевство Палеотры и Ганатры. Я провёл расчёты со своими полководцами. Даже при условии, что мы выгребем из Арс и Ганатры все резервы, и получим поддержку северных кланов, силы будут в равный в войне с Палеотрой. Разумеется, у меня есть чем переломить ситуацию… Но если я сделаю это, такая война будет вдесятеро более кровавой чем осада Септентриона. Это будет бессмысленное, ненужное кровопролитие, и Ренегон наверняка вмешается, чтобы остановить его. Поэтому я придумал другой план. Я организовал в Дерее секретную организацию, именуемую культом смерти. В неё уже сейчас втянуты члены королевской семьи Палеотры. Я намерен обвинить эту организацию в причастности к случившимся на конклаве, предоставив весомые доказательства этого верховному иерарху, уничтожить династию Палеотры во время собственного дипломатического визита в Дерею, и тем самым обезглавить ваше королевство. Впоследствии всё это будет свалено на культ, который самоликвидируется, уйдя в более глубокое подполье. Всё это, безусловно, мне по силам провести и без тебя, но никто и никогда и не признаёт меня новым королём Палеотры, даже при условии полного уничтожения династии, без широкой внутренней поддержки. Ты прожил в Палеотре всю жизнь, и ты один из самых влиятельных людей там. Уверен, у тебя есть связи с герцогами и богатейшими торговцами, а твоё слово значит не намного меньше, чем слово короля. Поэтому я хочу, чтобы ты помог мне взойти на трон. Когда-то я сражался на стенах Дереи за жизнь её горожан, и меня назвали героем этого города. Пусть я король Ганатры, но родом я из Аурелиона. У нас может получиться.

Лицо старого мага огня превратилось в каменную маску, стоило мне заикнуться про смену династии Палеотры. Пристально, неподвижно, он изучал моё лицо, давая мне договорить. А затем медленно, неспешно, поднялся из кресла.

— Ты спас мне жизнь однажды. — тихо сказал Эрнхарт Грицелиус. — И я за это благодарен. — Но то, что ты просишь… Ты вообще понимаешь, ЧТО ты просишь? Ты просишь меня предать моего короля и моё королевство!

Он словно давал мне шанс отступить и признать всё это неудачной шуткой. Вот только я не намерен был отступать.

— Короля. — заметил я. — Но не королевство.

— Вот как? Что-то я не вижу, как поглощение Палеотры Ганатрой пойдёт нам на пользу. — прошипел Грицелиус.

— Ты рассматриваешь это с неправильной перспективы. — покачал головой я. — В Палеотре живёт больше людей, чем в Ганатре и Южном Арсе вместе взятых. У вас более развиты законы, торговля, промышленность, судостроение, магия, в конце концов! Объединение королевств приведёт к поглощению, ты прав. Тесные связи, постепенно объединение многих организаций… Но вот кто кого тут поглотит? Скорее уж Палеотра переварит северные земли, чем наоборот.

— Допустим, что это будет так. — стиснул зубы старик. — Но тогда это наоборот, предательство тобой собственной страны.

— Вот уж что меня не слишком-то волнует. — пожал плечами я. — В данном вопросе меня интересует только личная власть над тремя королевствами сразу. А уж кто там кого поглотит… Это не слишком важно. И, на самом деле, я думаю ты недооцениваешь то, что сам получишь от подобного исхода. Будучи королём Ганатры и Палеотры одновременно, я могу объединить цепь воды и красные башни в одну организацию. Назовём её кругом стихий, например. А ты можешь стать её главой. И даже более того: я же не буду управлять каждым королевством единолично. Назначу верных людей. Например, я могу сделать тебя управляющим Палеотрой. Первым советником, рукой короля, заместителем, назови как угодно.

— Канцлер. — машинально поправил меня Грицелиус. — Мы в Палеотре так называем эту должность: были разговоры, чтобы ввести подобное. Но я не смог бы занять такой пост просто потому, что принадлежу к мастерам. На такой подойдёт только кто-то из высшей аристократии.

— Зато я могу назначить именно того человека, на кого ты укажешь. — хмыкнул я. — Кому ещё в Палеотре мне доверять, кроме тебя, если ты поможешь мне прийти к власти? А ты станешь главой самой влиятельной организации мастеров во всех королевствах. Церковь действует в двух королевствах, а круг будет уже в трёх. И кто знает, как дела пойдут дальше…

Грицелиус облокотился двумя руками на стол, тяжело нависая надо мной.

— Это всё ещё измена. И, бездна, крайне скверная измена.

— Это величие. А великие вещи редко достигаются без жертв. — прямо посмотрел ему в глаза я.

— И что ты сделаешь, если я откажусь? Убьёшь меня? — твёрдо встретил мой взгляд верховный магистр красных башен.

Я тихо рассмеялся, но от этого смеха мой собеседник словно покрылся мурашками, вздрогнув.

— Полно тебе, Грицелиус. Мы все ещё старые друзья. Нет, просто будет война. Долгая, кровавая и тяжёлая. Ганатры и Палеотра давние соперники… Так или иначе, я это закончу. Мастера не участвуют в войнах простых людей, так что здесь тебе волноваться не о чем: красные башни это не затронет, разве что целителям работы будет много. Скажу лишь, что у меня есть все основания полагать, что в этот раз мы будем победителями. А затем… Ну, у меня есть пара идей, но оставлю их пока при себе.

Эрнхарт подошёл к окну кабинета и надолго замолчал, раздумывая. Я отчётливо мог видеть, как две вещи боролись в нём: честь и верность своему дому, и честолюбие с жаждой власти.

Он был гордым и честолюбивым человеком, но в хорошем смысле. И сейчас перед ним стоял выбор: отказаться, сохранив свою верность, и тем самым начать войну, где погибнут тысячи людей, что он любит. Или предать собственного короля, но обрести власть и могущество, немыслимое ранее, и превратить родное королевство в самое могущественное государственное образование людей. Объединение южного Арса, Ганатры и Палеотры уже могло потягаться по силам с самим Ренегоном…

Грицелиус, безусловно, понимал это. И, наконец обернувшись, он осторожно, словно ступая на тонкий лёд, спросил:

— Предположим… Только предположим! Я соглашусь на это. Как ты это видишь?

Часть меня хотела сказать ему, что я вижу это как невероятно приятную победу собственных навыков убеждения, и как чудовищную гордость за свою харизму. Но вместо этого я натянул на лицо серьёзную, строгую маску и принялся чётко, по-военному, последовательно и предельно подробно излагать грядущий план переворота.

День следовал за днём, и ожидание становилось буквально невыносимым. У меня начала буйствовать паранойя.

Я удвоил охрану. Затем — увеличил в пять раз. Через неделю удесятерил, а ещё через неделю, взяв себя в руки, вернул охрану к обычной удвоенной смене.

Роланд мне ничего не говорил, однако в глазах капитана гвардии отчётливо читалось, что эта бессмысленная и ненужная возня. В городе расквартированы тысячи наших солдат: опасаться нечего… А половина гвардейцев Арса, что выжили во время штурма, перешли под начало герцога Конта.

Бывший наследник Арса вообще покинул город, и как мне доложили, королевство, не вынеся позора.

Я подумывал прикончить его, однако пришлось бы резать и всю семью, но тогда может возникнуть подозрительная параллель с Палеотрой, где планировалось именно это.

Не стоит оставлять таких следов. Не так уж много угрозы представляют эти люди.

И всё же чувствовал я себя как на иголках. Я уже морально успел смириться с тем, что условия Имматона невыполнимы, и письмо Улоса буквально перевернуло всё с ног на голову.

Потому что, если верить старику, у меня есть все шансы стать бессмертным. Жертвы на севере уже готовы, всего пара месяцев подготовки и ключевые добровольцы, что станут точками фокуса, отделяли меня от ритуала.

Мне начали мерещиться тени ассасинов в тёмных углах, притом что такой профессии в королевствах отродясь не было. Не доросло ещё общество до такого, а затем грянула всеобщая промывка мозгов добросердечностью.