Рыцари серьёзно кивнули, затушили костёр, и подхватив деньги и собственную поклажу, вместе с охотницами скрылись в лесу. Задержался лишь старик.

— Твоё мнение? Справитесь? — спросил я у него.

— Они не подведут вас, поверьте чутью старого слуги, милорд — кивнул лич.

— Видел, ты научился делать иссушающих жизнь. Хорошая работа.

— Получилось не сразу. Простите, господин, я извёл всех пленников, что были в замке, прежде чем у меня получились эти двое. — повинился Улос.

— Неважно, доставят новых. — отмахнулся я. — Я вижу, тебя что-то гложет. Остались какие-то вопросы по поводу нашей организации?

Старый слуга отвёл взгляд и посмотрел в сторону. Для него лично я выдал немало инструкций из числа тех, что никогда не должны быть известны другим.

— Нет. Вы очень хорошо описали мне, как должен работать культ, и как именно я должен действовать, чтобы изобразить из себя его лидера. Я запомнил всё: и про ритуалы, и про чувство общности. Найти слабости людей и их использовать — тоже несложная задача. Вы правы, милорд, всё это почти наверняка сработает.

Незадолго до этой встречи я потратил немало времени, разъясняя Улосу базовый принцип и структуру работы основных понятий любого культа. Использование чужих слабостей, предложение надежды и решения проблем, изоляция проблемных и недостаточно лояльных для привязки и идентификации с группой, лёгкие методики промывки мозгов и противопоставления культа остальному миру, укрепление общности ритуалам, непробиваемая логика догматов, которая будет подтверждаться искусством смерти… Вера в собственную избранность, наконец!

Старик слушал меня очень внимательно и был прилежным учеником. Он подтвердил мои мысли — средневековые умы, непривычные к подобному, будут особенно легко податливы этим нехитрым манипуляциям, которые бы плохо сработали на разумных и образованных людей более развитого общества.

— Тогда в чём проблема?

— Я не уверен, что справлюсь с ролью харизматичного лидера, милорд. — вздохнул лич. — Я простой старый слуга, что обрёл немного мистической силы и бессмертие лишь благодаря вам. Какой из меня руководитель могущественного ордена? Мне становиться одновременно смешно и грустно, когда я думаю об этом.

Некоторое время мы молчали, смотря на тлеющие угли костра. Старик был прав, конечно. Но, как бы мне ни хотелось обратного, другого столь преданного слуги, которого я могу поставить на место лидера собственного культа, у меня просто не было.

Мне и с ним сильно повезло, если так подумать. И пусть звёзд с неба в искусстве смерти старик не хватал, но хотя бы один вид высшей нежити — иссушающих жизнь, и собственное превращение в лича, пусть и с огромными затратами материала, старик освоил. Вкупе с возможностями, которые даёт мёртвое тело адепту смерти, на слабенького мастера, пожалуй, старик теперь потянет. Он оказался не слишком талантливым, но редкость прилежным учеником. А значит, у меня найдутся для него подходящие слова.

— Ты стал личем. Ты создал высших немертвых. И пусть до меня тебе далеко, но чтобы ты не думал о себе, ты мастер смерти по праву, Улос. Не самый могущественный или умелый из мастеров, возможно, но всё же мастер. Твоё обучение закончено.

— Слышать подобное от вас — великая честь, господин. — низко поклонился мне старик. — Однако думаю, мне потребуется целая вечность, чтобы закончить обучение у вас. Уверен, сколь много времени бы не прошло, у вас всегда найдётся новая мудрость, который вы сможете поделиться со старым слугой.

Я улыбнулся. Может, он не так уж и прав, ведь если сложить обе мои жизни, я был старше его. И я ещё продолжал учиться. Возможно, услышав подобные слова от кого-то другого, я бы счёл это пустой лестью, но чутьё подсказывало мне, что старик искренен в своих словах.

Это по-своему подкупило меня.

— Тогда слушай ещё один урок. Быть может, ты прав, и тебе недостаёт харизмы и навыков настоящего лидера. Но знаешь что? У тебя впереди вечность. Никто не родился великим лидером, но каждый из них — стал им.

— Я понимаю это, милорд. — кивнул старик. — Я просто не уверен, что мне по силам стать таковым.

— Я подскажу тебе один сложный, но верный способ стать тем, кем ты только захочешь. Чтобы стать кем-то, сперва притворись им, веди себя как он, а затем — убеди весь остальной мир, что ты и есть тот самый человек. Делай это долгие, долгие годы, и однажды ты сам не заметишь, как между границы притворством и бытием сотрутся, и ты превратишься именно в того человека, которым желал быть.

Некоторое время старик молчал, застыв неподвижной статуей. А потом тихо ответил:

— Я запомню.

Впервые за очень долгое время он изменил своей обычной вежливости и даже не назвал меня господином или милордом. Но я был уверен, он действительно запомнит.

Этериас возвращался в Кордигард с победой и приподнятым настроением. В кои-то веки всё прошло хорошо: на обратной дороге никто не напал, с королём удалось договориться, расследование сдвинулось с мёртвой точки, да ещё и капитан Дольф согласился направиться прямо в столицу, а не петлять по мелким городам по своему обыкновению.

И это было прекрасно!

Разве что гвардейцы, воины храмовой стражи и мастер Син смотрели на лучащегося от удовольствия иерарха как-то подозрительно после мнимой ссоры с королём Ганатры… Но это мелочи.

Кормир II выслушал его рассказ с живым интересом, и согласился, что план короля Ганатры вполне неплох.

Оставалась только одна проблема: самому главе церкви теперь требовалось как-то сдвинуть с места расследование покушения на него самого, которое зашло в объективный тупик.

Нет, было ясно, что это Нелейцы. Но кто именно? Где их искать? Посланные королём в герцогство Бастиона люди ничего не дали, да и сам герцог лишь разводил руками, говоря, что убийцы затаились…

Поразмыслив, верховный иерарх решил, что лучшим вариантом будет ловля на живца. И поэтому он убрал от себя большую часть охраны, несмотря на всё сопротивление и протесты короля и советников, оставив при себе лишь верного Гелли. А затем стал проводить как можно больше общественных мероприятий, давая возможность себя достать, и заранее оглашал даты и время проведение.

Самому себе молодой маг мог признатся, что это было страшно, конечно. Постоянное ожидание удара… Сон в полглаза… А ещё некстати вспомнились слова короля Горда о том, что искусством смерти могут владеть и другие люди, из числа тех, что стали марионетками неизвестных сил!

Всё это, конечно, негативно сказывалась на физическом и душевном здоровье первосвященника. Под его глазами залегли тени. Сам Этериас стал слишком резко и раздражительно реагировать на различные мелочи.

Немного подумав, волшебник решил сделать две вещи: договориться с советниками о том, чтобы те посылали своих людей попытаться как-то неожиданно достать его, вырабатывая рефлексы на защитные техники, и написать письма самым известным в королевствах мастерам-теоретикам, подробно описав им искусство смерти, с которым ему довелось столкнуться.

В момент, когда верховный иерарх писал эти самые письма, в его кабинет без стука вошёл Гелли. И выглядел он… Взволнованным.

Ещё никогда Этериас не видел своего воспитанника в таком состоянии: тот словно не знал, куда деть глаза. Блуждающий взгляд почти всегда весёлого и уверенности в себе юноши блуждал по комнате, не решаясь подняться.

— Что случилось, Гелли?

— Вам письмо, Ваше Святейшество. — мертвенно-бледный парень с убитым тоном протянул ему вскрытый свиток.

Немногие так поступали, но Этериас с недавних пор разрешал помощнику вскрывать и читать его почту. Многие писали верховному иерарху, и порой него просто не было времени на то, чтобы разбираться со всей корреспонденцией самостоятельно.

И похоже, в этот раз в письме его воспитанник увидел то, что не должен был. Но беря письмо в руки, глава церкви всё ещё вёл себя расслабленно, полагая, что тот преувеличивает: уж кому-кому, а Гелли он мог доверить любые секреты.