Новгороду повезло и в другом отношении. На протяжении многих столетий из-за повышенной влажности почвы жители города не делали под домами фундаментов, избегали рыть погреба и хозяйственные ямы. В больших масштабах каменное строительство здесь началось только во второй половине XVIII века согласно «регулярному» плану. В результате наиболее важные для археологов комплексы древних жилых строений оказались внутри современных кварталов, оставшись практически непотревоженными. Все эти особенности превратили археологический Новгород в уникальный источник по истории Средневековья.
Разумеется, в ходе раскопок археологи попытались прежде всего ответить на вопрос: почему один из древнейших городов Руси носит название «нового города»? Следует ли из этого, что Новгороду предшествовал некий «старый город», и если да, то где он мог находиться? На этот счет высказывались самые разные гипотезы, подкрепленные лишь логическими умозаключениями и догадками. А как было на самом деле?
Во-первых, археология доказала, что версии, выдвигавшие в качестве претендентов на «старый город» Старую Руссу, Старую Ладогу и т. п., оказались беспочвенными. Старая Русса — по возрасту даже моложе Новгорода, а ладожские древности не имеют практически никакой связи с новгородскими. Что же касается «долетописного» Новгорода, то никаких слоев ранее X века в городе не найдено. ВА Арциховский писал по этому поводу: «Теперь странно вспомнить, что еще так недавно основной задачей новгородских раскопок авторитетные историки и археологи считали изучение долетописных слоев. Изучение древнейших слоев Новгорода, конечно, важно в связи с проблемой пути возникновения этого города Но слоев VIII и DC веков в Новгороде нет, вопреки ожиданиям ряда ученых и в полном соответствии с названием города. Слои X века мощны и дали много ценных находок. Однако более поздние слои еще интереснее начиная с XII века. Историки и археологи, предлагавшие в свое время искать долетописный Новгород, говорили, что Новгород вечевой эпохи и так известен науке. Известен он недостаточно, источники слишком отрывочны. Теперь мы можем изучать такие стороны его культуры, которые были совершенно недоступны для науки».
Между тем в письменных источниках сам термин «Новгород» даже в XII веке, как оказалось, применялся не столько ко всему городу, сколько к его кремлю. Судя по всему, именно эта крепость поначалу называлась Новым городом. Сам же город образовался не из одного древнейшего центра, а из трех изолированных друг от друга поселков, причем населенных разноязыкими народами, называемыми в русских хрониках «славяне, кривичи и чудь» В позднейшие времена названия этих поселков сохранились в названиях новгородских административных районов — «концов».
Славенский конец носил и другие названия — Холм, или Славенский холм. Между тем скандинавы называли Новгород Холмгардом — «Холм-город». Вероятно, это было самоназвание поселка, населенного славянами, который до возникновения Нового города находился на Торговой стороне.
Неревский конец сохранил в своем названии имя финноугорского («чудского») племени неревы или наровы. Главной же улицей Людина конца была Прусская. Ее название, судя по всему, связано с сохранившимися в летописных записях легендами о происхождении Новгорода, в которых рассказывается о приходе части новгородцев с территории Пруссии. Археологически это движение кривичей — балтского народа, родственного пруссам и литовцам, — на северо-запад хорошо прослеживается по памятникам так называемой культуры длинных курганов.
Таким образом, Новгородский кремль — Новый город — возник, по-видимому, как крепость и межплеменной центр трех разных народов, заключивших между собой политический союз. К моменту призвания варяжского князя Рюрика в Новгород эта конфедерация племен Северо-Запада уже существовала и располагала общим центром — кремлем. Здесь находились вечевые органы власти и, вероятно, общеплеменной культовый центр. Подобная конфедеративная система в дальнейшем сказалась на всей жизни средневекового Новгорода: город делился на административные районы — «концы», отличавшиеся политической замкнутостью и постоянно соперничавшие между собой, а государственная власть была основана на паритетном представительстве от этих «концов». При этом в Новгороде правили вовсе не купцы, как это было принято считать еще полвека назад, а бояре-землевладельцы. Древняя докняжеская государственность — вече, посадник, тысяцкий — сохранялась в Новгороде на всем протяжении его средневековой истории, а роль приглашенного князя сводилась, по существу, к роли третейского судьи. Вопреки другому распространенному заблуждению, князь в Новгороде далеко не всегда являлся военным предводителем — новгородцы довольно часто приглашали к себе князей-младенцев, не способных даже сесть на коня, не то что командовать войсками.
Зги и многие другие подробности жизни древнего Новгорода стали известны ученым благодаря археологическим раскопкам. Именно раскопки открыли новый, совершенно неизвестный дотоле исторический источник. Речь идет о знаменитых берестяных грамотах.
Известный археолог, многолетний руководитель раскопок в Новгороде ВЛ. Янин писал, «то благодаря берестяным грамотам впервые слились воедино два мира, которые до тех пор лишь соприкасались друг с другом: мир летописных событий русской средневековой истории и мир вещественных, археологических источников Грамоты позволили по-новому взглянуть на многие стороны средневековой истории и культуры Новгорода, осветив самые потаенные их уголки, заглянуть в которые еще недавно казалось абсолютно нереальным.
Первая грамота была найдена 26 июля 1951 года. Но то, что в этот день было сделано одно из величайших археологических открытий, ученые поняли лишь позднее, когда в их руки стали попадать все новые и новые берестяные грамоты, проливающие свет на многие темные места в истории Новгорода и содержащие множество бесценных сведений о письменности, языке, быте, хозяйстве, личных взаимоотношениях новгородцев Сегодня таких документов известно более шести сотен — если исходить из раскопанной площади, одна грамота приходится на 20–30 кв. м культурного слоя. А это значит, что новгородская земля таит в себе еще тысячи подобных документов.
Вслед за Новгородом берестяные грамоты были найдены в Старой Руссе, Смоленске, Пскове, Витебске, Мстиславле, Твери. Нет никаких сомнений в том, что традиция писания на бересте в эпоху раннего Средневековья была широко распространена по всей Северной Европе — везде, где растет береза. В числе берестяных грамот, найденных в Новгороде, есть грамота, написанная немцем на латинском языке, и письмо, написанное на карельском языке. Орудия для письма на бересте часто находят при археологических раскопках в Польше, существуют сведения о применении бересты как писчего материала в средневековой Скандинавии, известна немецкая берестяная грамота из Таллина.
Берестяные грамоты встречены во всех стратиграфических слоях Новгорода начиная с XI века до 2-й половины XV века Древнейшая берестяная грамота датируется первой половиной XI века, однако орудия письма на бересте встречены в слоях 953–989 гг. Характерно, что древнейшая найденная в Новгороде запись на бересте оказалась кириллической азбукой. Это стало серьезнейшим аргументом в пользу того, что славянские просветители Кирилл и Мефодий на самом деле создали искусственное глаголическое письмо, а кириллица сложилась уже позднее на базе греческого алфавита.
В прежние времена существовало устойчивое мнение, что в Древней Руси грамотными были лишь князья и попы, да и то не все. Однако открытие писем на бересте показало, что грамотность в средневековом Новгорода распространялась на все слои населения — вплоть до холопов, причем писать и читать умели как мужчины, так и женщины.
Большую часть берестяных документов составляют письма — преимущественно от крестьян или сельских управляющих их господам. Этот тип документов отражает особенность Новгородской земли XI–XV вв.: землевладельцы, особенно крупные, как правило, постоянно жили в самом Новгороде — этого требовало их участие в политической жизни, в то время как их владения нередко располагались на большом удалении от города.
