В северном конце усыпальницы близ входа мы построили помост; на нем был укреплен большой блок. К концам перекинутой через блок веревки привязали два стальных крюка, сделанных специально по моему заказу таким образом, чтобы их можно было ввести в отверстия на скользящей панели саркофага. Рабочие тщательно установили освещение, операторы приготовились к съемке. Вокруг толпились работники Департамента древностей с химическими препаратами, которые могли понадобиться для сохранения того, что лежит в саркофаге.

Наконец все было готово, и я дал сигнал начинать. Двое из моих рабочих начали тянуть веревку, другие в это время поддевали панель ломами, стараясь просунуть их в щель между нижней частью панели и саркофагом. Мы напрягали все силы. Слышался скрежет металла по камню — и больше ничего. Панель намертво засела в пазах Рабочие несколько раз возобновляли свои попытки, однако тяжелая каменная глыба противостояла всем нашим усилиям.

Но вот наконец она приподнялась, всего на какой-нибудь сантиметр. В отверстие тотчас были вставлены рычаги. Я тщательно осмотрел панель — не пострадала ли она. Мое предположение, что панель скользит двумя выступами, расположенными с обеих сторон по вертикальным пазам в саркофаге, полностью оправдалось. Я приказал продолжать подъем.

Всего этим делом было занято шесть рабочих, однако панель оказалась такой тяжелой — она весила около 227 килограммов — и была так крепко зацементирована смесью гипсового раствора и клея, что понадобилось почти два часа, прежде чем она медленно поползла вверх. Я встал на колени и заглянул внутрь.

Саркофаг был пуст…»

Все присутствующие онемели как пораженные ударом грома. Гонейм был в отчаянии: и это итог его трехлетней работы? Не веря своим глазам, он опустился на колени и посветил внутрь яркой лампой. Саркофаг был пуст и чист. И чем дольше Гонейм изучал пустой саркофаг, тем яснее становилось, что мумии в нем никогда не было.

Что же произошло? Ограбление? Но как воры могли добраться до саркофага, если все три замурованных прохода были целы, а сам алебастровый саркофаг запечатан? С другой стороны, на его крышке лежал погребальный венок. Как все это объяснить?

«Да, они были хитрым народом, эти древние египтяне, хитрым и опытным в искусстве разочаровывать и обманывать других, — с горечью писал Гонейм. — История раскопок — это сплошная цепь блужданий среди тупиков, ложных входов, ловушек и всевозможных приспособлений против грабителей могил. Может быть, и в данном случае они вовсе не собирались хоронить фараона в этой пирамиде? Но для чего тогда было замуровывать галерею, для чего понадобилась эта комната, расположенная точно под вершиной пирамиды, если бы та была достроена?»

Тайна пирамиды Сехемхета так и осталась неразгаданной. Было высказано множество гипотез. Из того факта, что пирамида осталась недостроенной, можно заключить, что фараона похоронили в другом месте. Или это была ложная усыпальница, предназначавшаяся для ритуального погребения? Известно, что фараоны первых династий строили себе по две гробницы. Этим же можно объяснить наличие нескольких усыпальниц в ряде пирамид. Но если мумии Сехемхета в саркофаге не оказалось, то где же в действительности он похоронен?

Загадке пирамиды Сехемхета посвящено множество работ. К сожалению, в развернувшейся дискуссии не смог принять участие ее первооткрыватель, Мухаммед Закария Гонейм: в 1957 году ученый трагически погиб. Сегодня его мраморный бюст стоит перед Египетским музеем в Каире числе скульптурных портретов других выдающихся археологов — исследователей Египта.

5. СРЕДИЗЕМНОМОРЬЕ

ГЕНРИХ ШЛИМАН ИЩЕТ ТРОЮ

Когда-то на южном берегу Геллеспонта (Дарданеллы) стоял древний город Троя, стены которого, по преданию, воздвиг сам бог Посейдон. Этот город, который греки называли Илионом (отсюда — название поэмы Гомера «Илиада»), лежал на морском торговом пути из Малой Азии к Понту Евксинскому (Черному морю) и славился своим могуществом и богатством. Последним правителем Трои был мудрый старец Приам.

Около 1225 года до н. э. воинственные греческие племена ахейцев объединились для большого военного похода в Малую Азию. Под предводительством царя Микен Агамемнона ахейцы, переплыв Эгейское море, осадили Трою. Только на десятый год, после ожесточенных битв, им удалось завладеть неприступным городом и разрушить его…

Будет некогда день, и погибнет священная Троя,
С нею погибнет Приам и народ копьеносца Приама.

Царь Трои Приам и множество горожан были убиты, царица Гекуба и Прочие троянские женщины были проданы в рабство вместе со своими детьми. Только небольшому отряду троянцев во главе с младшим сыном Приама Энеем удалось вырваться из горящего города. Сев на корабли, они уплыли куда-то в море, и их следы впоследствии находили в Карфагене, Албании, Италии. Потомком Энея считал себя Юлий Цезарь.

Никаких письменных документов или свидетельств о Троянской войне не сохранилось — только устные предания и песни бродячих певцов-аэдов, воспевавших подвиги неуязвимого Ахилла, хитроумного Одиссея, благородного Диомеда, славного Аякса и других греческих героев. Несколько столетий спустя великий слепой певец Гомер, взяв за основу сюжеты песен, ставших к тому времени поистине народными, сложил большую поэму под названием «Илиада». Долгое время поэма передавалась из поколения в поколение из уст в уста. Еще через несколько столетий был записан ее текст. Пройдя через несколько тысячелетий, войдя в жизнь множества поколений людей, эта поэма давным-давно стала частью мировой литературной классики.

Литературной — и все? Да. По крайней мере, до XIX столетия никто никогда не рассматривал «Илиаду» как исторический источник. В восприятии «серьезных ученых» и не менее серьезных обывателей это была всего лишь древнегреческая мифология, эпос. И первым человеком, кто поверил «сказкам слепого Гомера», стал немец Генрих Шлиман (1822–1890).

Еще ребенком он слышал от отца рассказы о героях Гомера. Когда он подрос, то сам прочел «Илиаду». Тень великого слепца смутила его душу и завладела им на всю жизнь. Несчастье множества людей состоит в том, что они не верят в сказки. Но юный Шлиман поверил Гомеру до конца. И еще в детстве Генрих Шлиман объявил отцу: «Я не верю, что ничего не осталось от Трои. Я найду ее».

Так ариаднина нить легенд повела его в глубины тысячелетий…

Впрочем, есть все основания полагать, что вышеприведенный рассказ, взятый из автобиографии Шлимана, целиком выдуман им самим, и Троей и Гомером он увлекся гораздо позднее, уже в зрелом возрасте. Этого маленького ростом человека (1 м 56 см) — увлекающегося, по-ребячески любознательного и в то же время скрытного и сосредоточенного — постоянно терзала жажда знаний. Удачливый коммерсант и миллионер, полиглот, археолог-самоучка и мечтатель, одержимый идеей отыскать Трою Гомера, — все это Генрих Шлиман, жизненный путь которого настолько богат приключениями и бурными поворотами судьбы, что только одно их описание заняло бы целую книгу. Судьба его не просто удивительна — она уникальна!

С томиком Гомера в руках летом 1868 года Шлиман приехал в Грецию. На него огромное впечатление произвели руины Микен и Тиринфа — именно оттуда начался поход на Трою вОйска ахейцев во главе с царем Агамемноном. Но если Микены и Тиринф — реальность, то почему бы не быть реальностью Трое?

«Илиада» стала для Шлимана путеводителем, который он всегда держал при себе. Приехав в Турцию, на берегах древнего Геллеспонта он долго искал описанные в поэме два источника — горячий и холодный:

До родников добежали, прекрасно струящихся
Два их Бьет здесь ключа, образуя истоки пучинного Ксанфа
Первый источник струится горячей водой. Постоянно
Паром густым он окутан, как будто бы дымом пожарным.
Что до второго, то даже и летом вода его схожа
Или со льдом водяным, иль со снегом холодным, иль с градом.
(«Илиада», XXII песнь)