В октябре 1705 года, убедившись, что паша не собирается менять гнев на милость, Фабр и Мари тайком покинули Алеппо, добрались до моря и отплыли в Константинополь, где персидский посланник спрятал их, перед тем как переправить в Эривань.
Добравшись до места, Фабр узнал, что хан Абдельмассин ненавидит французов. Это его страшно напугало. Тогда мадемуазель Пти, надев самое красивое платье, отправилась во дворец Абдельмассина и стала его любовницей.
Благодаря этому простому и разумному решению все затруднения разрешились незамедлительно. Уже через неделю Фабр получил из Исфагана извещение, что верительные грамоты приняты и посольству будет оказан радушный приём.
Удачное начало вдохновило мадемуазель Пти и добавило ей смелости вступить на тяжкий тернистый путь дипломатии.
Через несколько дней после отъезда из Эривани Фабр внезапно заболел. Метаясь в жару, корчась от невыносимой боли, он кричал, что его отравили. 16 августа он отдал Богу душу.
На одно мгновение мадемуазель Пти растерялась. Что станется с ней в этой чужой стране, среди враждебных людей?
И тогда в голову ей пришла изумительная мысль. Гениальная мысль! Обыскав труп любовника, она нашла ключи от сундуков и шкатулок, разыскала секретные бумаги и провозгласила себя главой посольства «от имени французской принцессы».
Маленький отряд повернул назад, и вскоре мадемуазель Пти оказалась под надёжной защитой хана.
Через два часа после прибытия она лежала обнажённая на меховой постели, и её пылко обнимал Абдельмассин, «который считал, что кожа её слаще мёда, внутренний же огонь жжёт сильнее перца».
В этом положении она провела несколько недель, «укрепляя свой дипломатический статус».
Это был ловкий манёвр: хан, испытывая признательность за дарованное ему наслаждение, добился того, чтобы Исфаган признал Мари в качестве официальной посланницы.
Так благодаря любви «король-солнце» обрёл своего представителя при персидском дворе…
Мадемуазель Пти, заручившись поддержкой хана, решила найти союзников и среди французов. Союзником, разумеется, мог быть только любовник.
На всякий случай она обзавелась двумя.
Они поселились вместе с ней в большом доме, ставшем её резиденцией, и она заказала кровать соответствующих размеров.
Это произвело неприятное впечатление на местных жителей, которым казалось естественным, чтобы мужчина имел нескольких жён, тогда как женщина, имевшая нескольких мужей, воспринималась как нарушительница устоев.
Глава христиан Персии монсеньор Пиду де Сен-Олон отнёсся к этому гораздо более серьёзно. Он написал хану Тебриза, большого города, власти которого контролировали дорогу на Исфаган, и предостерёг его от всяких сношений с мадемуазель Пти.
Хан Тебриза, получив это уведомление, оказался в весьма затруднительном положении. Пока он раздумывал, как поступить, Мари не теряла времени даром: её постель была гостеприимно открыта для всех желающих, и, надо признать, такой способ заводить друзей доказал свою чрезвычайную эффективность.
Таким образом, она стала любовницей нескольких влиятельных чиновников.
Рвение всегда вознаграждается: вскоре в Тебриз, в Эрзерум и в Исфаган полетели послания, в которых мадемуазель Пти превозносилась до небес, и вредоносное влияние писем монсеньора Пиду де Сен-Олона было подорвано.
Однако затем в Эривань пришли весьма огорчительные новости из Константинополя: французский посол де Ферьоль по собственной инициативе решил послать в Персию одного из своих друзей, некоего Мишеля — молодого человека двадцати восьми лет, дабы он занял место Фабра и отстранил от дел мадемуазель Пти.
В декабре 1706 года Мари получила известия о приближении каравана. Она испугалась: спешно собрав багаж, приказала подавать верблюдов и нежно простилась со всеми любовниками. Нужно было любой ценой опередить конкурента и первой предстать перед шахом.
Вечером она выехала в Исфаган.
Узнав об этом, Мишель впал в ярость и решился на отчаянное предприятие. Полагая, что французская посланница путешествует, подчиняясь неторопливому ходу караванов, он вообразил, что сможет легко догнать обоз, похитить мадемуазель Пти и заменить её на посту главы посольства.
Не задерживаясь в Нахичевани, он поскакал в Тебриз и попросил аудиенцию у хана, получившего послание монсеньора Пиду де Сен-Олона.
«Вы видите перед собой посланника Людовика XIV», — сказал он.
«Значит, вы Жозеф Фабр?»
«Нет, господин Жозеф Фабр оказался игрушкой в руках авантюристки».
«Ax, так! — ответил хан. — Я буду ждать приезда этого мальчика. Что до женщины, о которой вы говорите, то я получил на сей счёт точнейшие указания, и должен вас предупредить, что не потерплю ни малейших интриг, направленных против неё…»
Мишель был в отчаянии. Он не думал, что содержательнице игорного дома удастся обрести столь могущественных покровителей.
Через два дня французский караван вступил в Тебриз. На самом красивом верблюде в плетёной кабинке восседала мадемуазель Пти, которая непринуждённо приветствовала толпу. Вокруг неё, оказывая ей все знаки почтительного внимания, держалась группа персидских сановников, которых она, с присущим ей тактом, отблагодарила ночью.
Узнав, что соперник уже представлялся хану, она отправилась к нему в дом и ласково попросила не затевать против неё интриг.
Мишель ответил, что должен исполнить возложенную на него миссию. Тогда она задрала юбку и спустила чулок…
Ножка была восхитительной, но молодой человек устоял против козней Мари: он упорно глядел в окно.
Она очень рассердилась и, уходя, хлопнула дверью.
Через несколько дней ей удалось полностью расквитаться за это маленькое поражение: из Исфагана пришло официальное разрешение, в силу которого шах соглашался принять мадемуазель Пти, тогда как Мишелю предписывалось вернуться в Эривань…
Мари торжествовала.
В персидской столице её ожидал блистательный приём. Представ перед шахом, она преподнесла ему подарки Людовика XIV, превозносила до небес достоинства своего монарха, остроумно и живо описала Версаль, Париж, французские нравы и обычаи. Шах был очарован ею.
На время пребывания посланнице был отведён великолепный дворец; повсюду её сопровождала почётная стража. Даже в самых смелых мечтах содержательница притона, которую именовали в Персии «франкской принцессой», не возносилась на такую головокружительную высоту.
Стала ли она любовницей шаха, как утверждали некоторые? Это кажется маловероятным. Разумеется, до целомудрия она не опустилась, и, похоже, прекрасная исфаганская весна пробудила в ней новый пыл, так что многие молодые паши совершенно потеряли голову в вихре удовольствий и наслаждений…
Мадемуазель Пти, вспомнив наставления Фабра, решила заключить с шахом торговый договор.
Эта удивительная молодая женщина начала длительные переговоры, обсуждая каждую статью соглашения с ловкостью и хитростью профессионального дипломата. Проект был принят монархом. Отныне Франция вполне могла конкурировать с английскими, голландскими и португальскими торговыми компаниями. К несчастью, Мари, слишком щедро жертвуя своим телом (во имя процветания восточной политики Людовика XIV), заболела, и ей пришлось прервать переговоры. Недомогание надломило её: бледная, ослабевшая, она вдруг ясно представила себе кончину в чужой стране, и её охватила ностальгия по улице Мазарини.
В конце июня, уложив вещи и любезно переспав на прощание со всеми любовниками, она пустилась в обратный путь во Францию.
После короткого пребывания в Константинополе, где она была принята своим врагом де Ферьолем, который, пленившись её красотой, стал горько сожалеть, что причинил ей столько неприятностей, она прибыла в Марсель.
Здесь её ожидали непредвиденные осложнения: она была арестована по обвинению в воровстве. Клевета Мишеля достигла цели. В течение долгих месяцев она оставалась в тюрьме, где от неё требовали признаний, что часть подарков, предназначавшихся шаху, перешла в руки её любовников.
