Выдающийся русский историк В.О. Ключевский в 1892 году в речи, произнесенной на собрании Московской Духовной Академии, посвященном пятисотлетию со дня рождения Преподобного Сергия Радонежского, отметил, что личность Сергия со временем превратилась «в народную идею, а самое дело его из исторического факта стало практической заповедью, заветом, тем, что мы привыкли называть идеалом».

Первое описание жизни Сергия Радонежского — его житие — было составлено в 1418 году, через двадцать шесть лет после смерти святого, известным древнерусским писателем Епифанием Премудрым — учеником Сергия, знавшим его в последние годы жизни. Чтобы составить житие как можно более полно, Епифаний долгое время собирал материалы. Он указывает источники, которыми пользовался: «Что-то я от старцев слышал, что-то своими очами видел, что-то от самого слышал, что-то узнал от тех, кто немалое время был его учеником (…) что-то слышал от его старшего брата Стефана». Таким образом, «Житие Сергия Радонежского» Епифания Премудрого в значительной степени является документальным повествованием.

Кроме «Жития», составленного Епифанием, сведения о Сергии содержатся в различных исторических документах. Они дополняют образ святого, показывая его не только как религиозного деятеля, но и как гражданина и патриота.

Время, на которое приходится жизнь и деятельность Сергия Радонежского — XIV век. Русские земли находились тогда под татаро-монгольским игом, и духовный, религиозный подвиг становился подвигом патриотическим. Н.М. Карамзин писал: «Если мы в два столетия, ознаменованные духом рабства, еще не лишились всей нравственности, любви к добродетели, к отечеству, то прославим действие Веры, она удержала нас на степени людей и граждан, не дала окаменеть сердцам, ни умолкнуть совести».

XIII веке на Руси появляется новый вид религиозного подвижничества — пустынножительство, уход от мира в «пустыню», уединенное, удаленное от людских поселений место. По словам русского религиозного мыслителя начала XX века Г.П. Федотова, «главою и учителем нового пустынножительного иночества был, бесспорно, Преподобный Сергий, величайший из святых Древней Руси».

Сергий Радонежский родился около 1315 года. До того как стать монахом, он носил имя Варфоломей.

Его родители, Кирилл и Мария, были, как говорится в житии, «всяческими добродетелями украшены». Отец Варфоломея — богатый ростовский боярин — после того как Ростов был присоединен к Московскому княжеству и ростовские жители обложены данью, разорился — «оскудел» — и, покинув Ростов, вместе с семьей поселился в селе Радонеже, в 60 верстах от Москвы.

Кроме Варфоломея, у Кирилла и Марии было еще два сына — старший Стефан и младший Петр. Всех троих родители учили грамоте. Но если Стефану и Петру грамота давалась легко, то Варфоломей, несмотря на все свое прилежание, никак не мог ее одолеть. Родители и учитель бранили его, братья над ним насмехались, а сам он очень горевал и часто со слезами просил Бога: «Господи! Дай же мне грамоту эту, научи и вразуми меня!» Однажды отец послал Варфоломея искать убежавших жеребят. На лугу, возле старого дуба, Варфоломей увидел старца в монашеской одежде, погруженного в усердную молитвы. Отрок подождал, пока старец закончит молитву, и смиренно ему поклонился.

Старец ласково с ним заговорил, стал расспрашивать о его жизни, и Варфоломей поведал ему о своей беде: «Скорбит душа моя о том, что учусь я грамоте, да никак не могу выучиться, — и попросил: — Помолись за меня, святой отец, Богу, чтобы научился я грамоте».

Старец возвел глаза к небу и сотворил молитву. Потом достал из рукава кусок пшеничного хлеба и велел Варфоломею его съесть. Хлеб показался отроку сладким, как мед, а старец сказал: «От сего дня дарует тебе Господь способность к грамоте лучшую, чем у сверстников твоих».

И все случилось по слову старца. Отрок Варфоломей, научившись не от человека, а получив знание как божественный дар, постиг разом всю книжную премудрость.

Прошло несколько лет. Братья Варфоломея женились и обзавелись собственным хозяйством, а сам он, возмужав, хотел уйти в монастырь.

Но родители сказали Варфоломею: «Чадо! Мы сейчас в старости, скудости и болезни, и некому заботиться о нас. Братья твои оженились и пекутся о том, чтобы угодить женам. Ты же хочешь угодить Богу. Благую долю ты избрал, и она не отнимется у тебя. Только подожди, послужи нам немного, а когда проводишь нас до гроба, тогда желание свое исполнишь».

Варфоломей согласился отложить исполнение своего намерения и заботился о родителях до последнего их дня, а они «сына своего блаженного юношу Варфоломея по вся дни многими благословении благословяху и до последнего издыхания». Когда же отец с матерью умерли, Варфоломей со слезами похоронил их в монастыре ближнего села Хотькова. Он отказался от своей доли отцовского наследства, ушел от мира и посвятил себя служению Богу.

Старший брат Варфоломея Стефан, овдовев, тоже собирался стать монахом. Варфоломей убедил его идти не в многолюдный монастырь, а в пустыню.

Братья покинули село и отправились в лесную чащу. Там нашли они место, которое им полюбилось, построили себе хижину, сложили деревянную церковь во имя святой Троицы и стали жить в полном уединении.

Не было вблизи их обители человеческого жилья, не пролегала мимо проезжая дорога, никто не навещал их и не приносил пищи. Дни их проходили в трудах и молитве.

Стефану такое суровое житье показалось слишком тяжелым, и он, покинув брата, ушел из пустыни в московский Богоявленский монастырь.

Варфоломей остался один. Епифаний Премудрый восклицает: «Невозможно рассказать, какого труда духовного, каких забот стоило ему начало всего, когда жил он один в лесу пустынном!» Иногда Варфоломея одолевали сомнения в правильности выбранного пути. Тогда перед ним являлись бесы и спрашивали: «Что ты ищешь в этой пустыне? Что хочешь обрести на этом месте? Что хорошего, если звери нападут на тебя и растерзают, или ты умрешь какой-нибудь другой безвременной, насильственной смертью?» Варфоломей молился Богу, и Бог укреплял его дух, а искусители исчезали.

Наконец, он убедился, что подвиг пустынножительства ему по силам, и принял монашеский постриг под именем Сергия. Было ему в то время двадцать три года.

Долгое время жил Сергий совсем один. Его окружали лишь дикие звери, но они не трогали святого. Один медведь повадился ходить к его жилищу каждый день, и Сергий из своих рук кормил его хлебом.

Постепенно молва о подвижничестве Сергия распространилась по окрестностям, и к нему стали приходить люди, желающие совершить такой же подвиг, и просили: «Отче, прими нас. Хотим с тобой на этом месте жить и души свои спасти».

Сергий не отказывал никому — ни старому, ни юному, ни богатому, ни нищему; всех принимал и при этом говорил: «Я вас с радостью приму, но если и впрямь хотите здесь жить и служить Богу, то приготовьтесь трудиться, терпеть всякую нужду и недостатки, жить в бескорыстии и бдении».

Так, со временем, в пустыне образовался монастырь, известный впоследствии как Троице-Сергиева Лавра, и братия стала уговаривать Сергия быть игуменом. Сергий не хотел никакой земной власти и долго отказывался, но его упрашивали так усердно, что в конце концов он был вынужден согласиться.

Однако, став игуменом, Сергий по-прежнему жил в бедности, смирении и трудился наравне с простыми монахами.

Однажды в обитель явился некий крестьянин. Он пришел издалека, нарочно, чтобы увидеть святого Сергия, о котором много слышал. Пришедший спросил у монахов, где найти игумена, и те указали ему на Сергия. Сергий в то время работал в огороде. Увидев святого в бедной залатанной одежде, копающего огородные грядки, крестьянин решил, что монахи посмеялись над ним, и стал им пенять: «Я пришел посмотреть на пророка, а вы мне бедняка показали. Я надеялся увидеть святого Сергия в чести, в славе и величии. На том, кого вы указали, ничего не вижу, ни чести, ни величия, ни одежд многоцветных, ни слуг поспешных, служащих ему и честь воздающих, но все худостно, все нищетно, все сиротинско».