— Что? — почуял неладное Верша.

Девушка уселась на землю напротив него, сложила руки на груди в замок и с прищуром спросила:

— Почему ты нас игнорируешь?

— Чё, блять?

— «Ничё», — передразнила лучница. — Почему ты с нами не спишь?

Верша вздохнул и, приподняв одну бровь, уставился на лучницу.

— А должен?

— Ну, уж извини, но каждый нормальный мужик, уже бы давно нас всех по очереди и всех вместе. Я прекрасно замечала, как на нас пялятся в тавернах. Я знаю, что мы красивые. Да, черт с ними, с другими. Ты сам на нас при любом случае пялишься. Мы даже голышом один раз спали, когда тебя Бэк лечил. И ничего. Я видела, как твой дружок каждое утро шатёр у тебя в штанах устраивает. Скажи честно.

— Что сказать?

— Ты мужеложец?

— Кто?

— Ты трахаешь мужчин?

— Что-о-о-о, блять?!!

— А что нет? Я думаю, что да. Ты пялишься на задницу, когда Шара нагибается. На Гару тоже пялишься, но у Гары сиськи не такие большие. Тогда ушёл искать блядей, но оказывается не нашёл. Мне кажется, что не искал. Вернее искал, но нашёл только женщин.

— Я, блять, не из этих!

— Да ладно. В этом нет ничего предосудительного. Просто нам надо знать, чтобы не питать лишних надежд и...

— Я, блять, женщин трахаю! Не мужиков! — возмутился Верша.

— Я знаю, что среди таких суровых воинов это постыдно, но в этом нет ничего плохого... — продолжала гнуть свою линию Мара.

— Ты ебанутая?!! — вскочил со своего импровизированного кресла берсерк. — Да, у меня хер стоит! На вас стоит, кошёлка недотраханая!

— Что-то слабо верится, — вздохнула лучница. — Чем докажешь?

— Да я... да я... да я тебя прям тут могу...

Мара тут же встала и принялась расстегивать лёгкую куртку.

— Докажешь — тема закрыта, — деловым тоном произнесла она.

Девушка расстегнула куртку, сбросила её и взглянула на застывшего берсерка.

— Что? Испугался? Или всё же тебе мужики нравятся.

Берсерк поднял взгляд от кружевного лифчика на лицо Мары. Девушка уже закусила губу в предвкушении. Он протянул руку, взял её за подбородок и подтянул к себе. Он прислонился своей щекой к её и глубоко втянул носом воздух, ловя ароматы каких-то духов. Почувствовав глубокое дыхание лучницы, он произнёс шепотом:

— Ах ты ж, блядь хитрожопая... Развела на слабо, как мелкого балбеса...

Отстранившись, берсерк бесцеремонно оттянул ремень девушки, заметив край кружевных трусиков, хмыкнул и поднял взгляд на гневную Мару.

— Пиздуй за пайкой! — рыкнул он и от души влепил по заднице девушке, отчего та ойкнула.

Верша молча уселся в подобие кресла, проводил взглядом девушку, которая со злостью схватила куртку и быстрым шагом направилась в сторону лагеря.

— Блять, на что она надеялась, надев куртку на голое тело? Еще и тряпки эти кружевные... — хмыкнул он, затем вздохнул и, сморщившись, поправил свое достоинство, неудобно упирающееся в штаны. — Бляди тупорылые... кошелки недотраханые... Выебу... ей богу, когда-нибудь... Твою мать... Оттрахаю до полусмерти... Чтобы неповадно было...

— К оружию! — заорал лужёной глоткой воин в начищенных доспехах.

Мимо него просвистела стрела и угодила в броню извозчика. Несмотря на то, что на нём был плотный кожаный нагрудник со стальной бляхой по середине, стрела пробила его и вошла глубоко в тело.

С телег тут же спрыгнули воины инквизиции, заняв круговую оборону вокруг небольшого каравана. С ними также выскочил мужчина в серой хламиде и знаком церкви на груди белоснежного цвета.

Он встал между телегами, вскинул руки и оглушительным басом произнёс:

— Во имя Твоё, Господи, и по воле Твоей!

Тут же от него во все стороны ударила волна света, которая моментально выжгла траву и заставила троллей, сидевших в кустах, взреветь от боли.

— Копья! К бою!!! — закричал воин в доспехах, вскинул клинок над головой, а затем окутался слабым светло-жёлтым свечением.

Бойцы сориентировались мгновенно, схватив оружие с телег, и выстроившись вокруг в строй, ощетинившийся во все стороны копьями. Однако несмотря на рёв гигантов, из кустов к ним никто не торопился. Вместо этого продолжили лететь стрелы и ледяные снаряды, которые без проблем собирали свою жатву.

Паладин гневно огляделся и попытался вычислить, откуда бьёт лучник и маг. По движениям кустов стало понятно, что стрелок и маг смещаются.

— Держать оборону! — воскликнул он и кинулся к кустам, намереваясь расправиться со стрелками.

Однако стоило ему подбежать, как кочка чуть в стороне метнулась к нему и сбила с ног. Паладин перекатился и тут же вскочил на ноги, прикрывшись щитом. В него тут же влетело два топора, и кто-с рёвом выкрикнул:

— Всосал, ублюдок?!!

БУДУМ!

В щит прилетел настолько мощный удар, что рука тут же онемела, и паладин сделал пару шагов назад, на отходе выдав размашистый удар, чтобы отогнать противника. Однако, боец с двумя топорами прекрасно понимал, что ему с его коротким оружием средняя дистанция — смерти подобна. Именно поэтому он последовал за воином света и, поднырнув под удар, рубанул по ноге.

ДЗЫНЬ!

— Ах, ты ж, пидор запакованный, — выругался берсерк и, подогнув одну ногу, резко крутанулся, уходя в танец смерти.

Паладин резко ушёл в сторону, сжал зубы до скрежета и, выставив вперёд свой стальной артефактный, взмолился:

— Господь всемогущий, дай мне сил и обрати взор Свой на меня...

Динь-дилинь!

Первые удары градом посыпались по щиту градом.

— Не оставь меня в трудный час, ибо вера моя...

Динь-динь-динь...

Паладин уже не мог держать щит рукой как полагается и прижал её к боку так, чтобы щит прикрывал его плечо. Сам он тоже развернулся и отвёл одну ногу назад, чтобы упереться ей. Удары были мощными, и его просто сносило по инерции.

— ... Ибо вера моя в Тебя... в трудный час...

Динь-дилинь...

— НЕ ПОГАСНЕТ!

ПУФ!

Вспышка ослепляющего света залила всё вокруг. Время на мгновение замерло. В воздухе повисла стрела. Замер ветерок, колышущий листья, как и замер один из солдат, с ужасом смотрящий на ледяной шип, торчащий из его груди. Тело его же слегка согнулось, и сам он начал немного заваливаться вперёд. Замерли тролли, что уже вывалились из леса и мчались к прилично проложенному строю. Замер монах, что всё так же держал руки к небу и оглашал своим басом окрестности.

Замер паладин, держащий щит. Он смотрел в глаза Верше, что так же замер во время вращения. Глаза паладина были затянуты белоснежной пеленой и смотрели в глаза кроваво-красные глаза берсерка, затянутые пеленой ярости.

Вот в полной тишине паладин медленно и едва заметно начинает подгибать ноги, чтобы выполнить круговой удар снизу. Верша так же медленно начинает отступать, но тут мир резко пускается вскачь, словно пытается наверстать упущенное время.

Дзынь!

Белоснежный росчерк паладина пересекает вращающийся вихрь из топоров, а тот успевает изогнуться, зацепив голову воина света. Оба противника тут же отскакивают друг от друга.

Паладин, дыша как загнанная лошадь смотрит на своего противника. Из-под шлема тянется струя крови, что заливает лоб, потом копится на бровях и начинает заливать правый глаз. Воин света тут же сбрасывает шлем, выхватывает ленту со священным писанием и наматывает себе на лоб.

Верша смотрит за этим внешне спокойно, но тяжело дышит от усталости. Рубашка сбоку начинает промокать от крови, но он этого не замечает. Как и не замечает испорченного доспеха на боку от удара паладина.

Воин света не сводит взгляда с противника. Перехватив клинок и сжав зубы от боли в руке, державшей щит, он делает шаг вперёд и встаёт в стойку.

— Хорош... очень хорош, — сказал Верша и крутанул топорики в руках. — Но недостаточно хорош... для меня.

Свет из глаз паладина меняет цвет с белоснежного на золотой. Он слегка подается вперёд и...