– А губы потом все синие, – добавил папа.

– Можно продолжать? – вежливо спросил дядя Костя. – Так… На схеме изображена лесенка в подвальное помещение дома и внутреннее расположение подвала.

– Какой подвал? – изумился Алешка. – Какая лесенка?

– Можно продолжать? – Дядя Костя был невозмутим. – Вот эта «решеточка» есть схематическое изображение ступеней. – Он ткнул пальцем в листок. – Далее. И схема, и надписи к ней сделаны детской рукой. Не уверен, но предположительно мальчиком двенадцати лет…

– Ни фига! – Алешка распахнул глаза. – Бумага старенькая, а мальчик маленький!

Дядя Костя чуть усмехнулся:

– Ну, не такой уж маленький. Сейчас ему, наверное, около восьмидесяти лет. Если он жив, конечно. Кстати, слова «Мск. обл.» сделаны совершенно другой рукой и с помощью современной шариковой ручки. Далее. Надписи – это не шифр, скорее всего, сокращенные слова. «Мск. обл.», скорее всего…

– Это ясно, – сказал Алешка. – Мы уже отгадали – «Минская область».

– А почему не Мурманская? – возразил дядя Костя. – Или Московская.

– Московская, – сказал папа. Он взял рисунок и тоже стал его рассматривать: – Костя, а ведь похоже, какая-то заначка обозначена.

– Несомненно.

– Клад! – сказал Алешка.

– Откуда это у вас? – спросил папа.

– В книжке нашли. В библиотечной.

– И что дальше? – Папа внимательно посмотрел на него.

Алешка небрежно пожал плечами:

– Ничего. Обратно положим и книгу сдадим.

– Ну-ну. – Так обычно папа говорит, когда хочет сказать: «Так я вам и поверил».

Вскоре дядя Костя допил кофе с чаем, попрощался и пошел домой. А мы с Алешкой пошли спать.

Но сразу не получилось. Алешка, разобрав постель, снова уткнулся в записку, бормоча себе под нос: «Черный дуб… Чернодубово… Чэдэ…»

Я не выдержал и погасил свет. Алешка вздохнул:

– Сказать тебе, Дим?

– Что сказать? Спокойной ночи?

– Если я тебе что-то скажу, ты до утра не уснешь.

– От смеха. – Я отвернулся к стенке.

– Дим, все получается. Чэдэ это, Дим, не чемодан с баксами.

– Я тоже так думаю. С самого начала.

– Это, Дим, Чернодубово. Понял? Это я еще в лифте догадался. Ты спишь, что ли?

– С тобой уснешь. Отстань, а? Я завтра по школе дежурю, мне к восьми надо идти.

Алешка опять вздохнул:

– Как же тебе скучно живется… Ничем ты не интересуешься. Ничего тебе не хочется знать лишнего… Даже где клад запрятан… Эх ты! Слушай сюда! – Это он сказал точно, как наш полковой директор Семен Михалыч. Теми же словами и с той же грозной интонацией. – Московская область, поселок Чернодубово, школа. Это понятно?

– Конечно, – буркнул я, натягивая одеяло на ухо. – Там Чернодуб Чашкин в подвале прячется. В нижнем ящике. На китайском языке.

Мне показалось, что Алешка подскочил так, что чуть макушкой потолок не пробил. На радость соседям.

– Молодец, Дим! Я совсем забыл, что дядя Костя сказал про лестницу, которая ведет вниз, в подвал. А там стоит шкаф. А в нижнем ящике шкафа…

– Чернодуб спит, – сказал я и уснул.

Наш учитель географии уже старенький. Но очень бодренький. В молодости, когда он учился в университете, он очень много путешествовал по нашей стране и изучил ее, как собственную квартиру. И на уроках, когда у него было хорошее настроение, он вспоминал свою молодость и рассказывал всякие забавные приключения, которые случались с ним и его друзьями в походах по лесам, рекам, болотам и горам.

– Представьте себе, – рассказывал он однажды на уроке, – величественные Кавказские горы. Белоснежные вершины, синее небо с парящим в вышине орлом, дикие скалы, по которым скачут дикие архары. Мы идем горной тропой, и вдруг разразилась страшная гроза. Мы промокли до последней нитки под ледяным дождем. К счастью, нам попалось на пути небольшое горное селение. Его жители встретили нас с традиционным кавказским гостеприимством. Мы наелись шашлыков, напились горячего чая с какими-то целебными травами, сняли с себя всю мокрую одежду и забрались в спальные мешки.

И проснулись уже в полдень, совершенно здоровыми и бодрыми, даже без легкого насморка, от шума на улице. Там был какой-то местный праздник. Звенела зурна, стучал бубен, раздавались азартные веселые крики и радостный смех.

Нам стало интересно, и мы захотели увидеть это торжество своими глазами. Но… Мы лежали в своих мешках в одном белье. Гостеприимные хозяева собрали всю нашу одежду и вывесили ее просушиться на солнышке. Что делать? Один из наших товарищей вызвался достать одежду. А как? Выйти раздетым из сакли, да еще когда там собрались все жители аула? Невозможно. «Я выйду прямо в спальном мешке!» И Федя поднялся и запрыгал к двери.

Как только он скрылся за ней, веселье разразилось с новой силой. Мы услышали смех и хлопанье в ладоши. И, не удержавшись, подбежали к узкому окошку над дверью. Картина нам открылась знаменательная. Вся площадка перед саклей заполнена людьми в национальных праздничных костюмах. Над ними сияет горное солнце. Легкий ветерок колышет нашу одежду на веревке, протянутой довольно далеко от сакли между двух деревьев. Федор, придерживая мешок руками, прыгает в нем по камням. Его окружает толпа смеющихся людей, которые в такт его прыжкам дружно хлопают в ладоши. Они, видимо, подумали, что он решил поучаствовать в празднике и демонстрирует такой необычный танец.

– Федя доскакал до веревки и запрыгал вдоль нее, собирая в охапку нашу одежду. Когда он собрал ее всю, рук у него уже не хватило, чтобы поддерживать на себе спальный мешок. Мешок рухнул вниз… Федя потом рассказывал, что это событие было для него, как грохот горного обвала. Но это был не грохот, а хохот…

Такая вот веселая жизнь была в молодости у нашего географа. Мы прозвали его Колумбом. Отчасти из-за любви к путешествиям и открытиям – он и в самом деле открыл в глухой Сибири неизвестную доселе реку, и ее назвали его именем – Иванка. Потому что звали его Иван Христофорович. А у нас он стал Христофором Колумбом.

И вот я вижу на переменке – стоят у окна и оживленно беседуют Колумб и Алешка. Наверное, Колумб опять рассказывает, как он голым скакал по скалам с дикими архарами.

Я подошел и поздоровался. Но они меня даже не заметили, так были увлечены разговором.

– Да, – продолжал говорить Колумб, – местность историческая. Там были сначала жестокие бои, а потом действовали героические партизаны. Недалеко от Чернодубова даже стоит памятник сельскому учителю Климову, который…

Тут прозвенел звонок.

– Да вы заходите ко мне как-нибудь вечерком, – сказал Колумб. – Я расскажу поподробнее.

– А сегодня можно? – спросил Алешка. – Вечерком?

– Конечно, – улыбнулся Колумб и засеменил на урок.

Я вообще заметил, что нормальным учителям очень нравится, когда мы интересуемся чем-нибудь еще, кроме его предмета, жвачки, колы и телевизора.

К сожалению, нормальных учителей не так уж много. Правда, в нашей школе их пока хватает. Наверное, потому, что многие наши учителя сами учились в нашей школе. И к ним хорошие качества перешли по наследству.

Любаша тоже оказалась из нормальных учителей.

Перед последним уроком в класс вошел Светик и сел за свою парту.

– Ребята, – сказала Любаша, – я была не права. Мы со Светиком все уладили. Так? – спросила она Светика.

Тот встал и кивнул. Он так смутился, что у него на очках даже показались слезинки.

Мне об этом рассказал Алешка. Но ни словом не обмолвился о том, что он ходил к Любаше заступаться за Светика.

Ох, уж эта записка! Я не знаю точно, где находится печенка, но точно знаю, что в ней сидит эта записка.

Да, Светик Светиком, записка запиской, а где деньги? Кто их взял? Алешку, похоже, это нисколько не волновало. Главное – никто больше не подозревает Светика, а куда делись деньги, это не наше дело.

– Это, Дим, ерунда, – отмахнулся Алешка. – Главное – клад найти. Чернодубовский. Это, Дим, посложнее. А деньги?.. Я уже почти знаю, кто их скрал.