— Раздвинь ноги, раб! — потребовала девушка, собираясь с духом.

Мошонка то ли от страха, то ли от прохладного по сравнению с теплым парным воздухом душа сморщилась, подтянувшись к телу, и эрекция Шайна, так возбудившая ее, сейчас уже не была полноценной. Но это не проблема — стоит только приказать. Конечно, так ее задача усложнялась, но трудностей Кэйт никогда не страшилась.

Парень был напряжен, как натянутая струна, частое поВерхностное дыхание выдавало его панику, подстегивая саму девушку действовать смелее, пока не прошел настрой. О чувствах и переживаниях раба, она, естественно, думала в последнюю очередь.

Шайнэлиер послушно выполнил приказание.

— Шире! — произнесла Кэйт, прикинув, что вряд ли уместится между его бедер, при таком его положении.

Раб беспрекословно выполнил указание и снова замер. Девушка опустилась на кровать, на колени, между его ног, откровенно любуясь интересным ракурсом положения тела, выглядевшего сейчас таким порочно-беззащитным, что даже дух захватывало. Решая, с чего бы начать, медленно провела ноготочками по внутренней стороне его бедер почти до самых колен, пытаясь сообразить — то ли это ее руки дрожат, то ли Шайна так потряхивает от новых ощущений.

Шайн действительно был близок к состоянию, когда долгое ожидание неизвестности нервирует, и кажется гораздо страшнее самих последствий. Судя по требованию госпожи, произнесенному как ему показалось (но, наверное, от страха) каким-то незнакомым вкрадчивым голосом, царапнувшим внутренности бархатной лапкой, развлекаться она будет изощренно. И, скорее всего, одновременно сразу во все дыры…

Парень попробовал расслабиться, чтобы проникновение анфаллоса прошло по возможности безболезненно, но его, почему-то, не последовало. Лишь госпожа подвинулась еще ближе. Почувствовать ее бедра между своими было до нелепости странно. Никогда женщины его не брали так. Только усаживаясь сверху, зажимая, лишая возможности двигаться, подавляя. И это новое ощущение было одуряющее приятным и пугающим еще больше.

А когда госпожа положила теплые ладошки на его живот, он и вовсе перестал дышать. Это действие было почти похоже на ласку. Да не почти… А самое настоящее чудо… Вместо того, чтобы, как обычно, в добром расположении духа, провести ногтями по коже раба, девушка заскользила ладонями вверх к его груди. Медленно, словно смакуя свое издевательское действие, дотронулась до сосков, очерчивая их подушечками пальцев, отчего они превратились в две крохотных горошины, снова накрыла ладонями, погладила круговыми движениями, затем опять ухватилась пальчиками, слегка сжимая и покручивая. И в тот момент, когда парень уже начал задыхаться (потому что, глубоко вдохнув, до сих пор так и не сообразил выдохнуть), Кэйтайриона удивленно шепнула:

— Шайнэ?

В этот момент его, наконец, прорвало и, шумно выдохнув, он чуть не закашлялся, судорожно хватая ртом так необходимый сейчас воздух.

Девушка отстранилась, нахмурившись, но раб уже почти справился с самоконтролем, выравнивая дыхание, и пробормотал:

— Прошу прощения, госпожа…

Кэйт озадаченно пыталась сообразить, почему последовала такая реакция, но, переведя взгляд на паховую область, удовлетворенно хмыкнула — стояк теперь был такой, что немедленно захотелось почувствовать это внутри себя. Но сегодняшний эксперимент заключался в другом действии.

Хорошо, что девушка не могла видеть, как расширились от ужаса зрачки Шайна, в широко распахнувшихся под плотной повязкой глазах, когда она обхватила основание его члена голой рукой без перчатки.

Бедный парень молился, чтобы Кэйт была милосердной и просто надела бы кольцо-контролер, хотя уже практически не сомневался, что это необычное действие не сулит ему ничего хорошего, и, скорее всего, сейчас последует введение в уретру стека.

Однако коварная госпожа решила продлить его мучения, и окончательно свести с ума, ведь даже в самом своем бредовом эротическом сне Шайнэ не мог и представить, что вместо стек-фаллоса, или еще какой гадости, и даже вместо тривиального контролера, его член вдруг окажется в плену… горячих девичьих губ. Ощущение нереальности происходящего оказалось до того пронзительным, что он снова позабыл про несчастные мозги, которым, для того, чтобы они не отключились, требуется кислород, и замер на вдохе.

Кэйт тоже замерла на мгновение, прислушиваясь к своим ощущениям. Они были странные, оЧень неоднозначные, но, даже через несколько секунд, звенящую тишину ее спальни ничего не нарушило. Потолок и не думал трескаться, чтобы обвалиться ей на голову, и сирена, оповещающая окрестности дома о приближении отряда быстрого реагирования на ЧП, также не была слышна…

Зато появилось стойкое желание продолжить исследование, и определить для себя, как далеко она в состоянии зайти в своем стремительном падении. Попытаться оценить, что же привлекательного может быть в подобном изврате, так забавляющем Айрин…

— Ааах… — вдохнул Шайн, позабыв, что ему-то никак комментировать происходящее не полагалось, и вообще следовало бы выдохнуть, а не вдохнуть еще раз.

Девушка вздрогнула, но не отшатнулась от неожиданности, а только еще крепче машинально сжала руку, инстинктивно не желая пока выпускать новую игрушку, и Шайн заткнулся, снова замерев. Кэйт подняла глаза и бросила быстрый взгляд на его лицо, наполовину прикрытое маской. Губы парня были приоткрыты, а его грудь часто-часто вздымалась, и вообще очень было похоже на то, что он сегодня заработает какую-нибудь сердечную болезнь, вроде аритмии. Впрочем, Кэйтайриону, решившую расстаться с этим рабом, это мало волновало. Лишь бы пережил эту ночь.

На самом деле сердце Шайна, по его ощущениям, сейчас сделало немыслимый кульбит — ухнув сначала в пятки, а затем, резко подскочив, почти к горлу, и теперь отчаянно бухало, колотясь внутри грудной клетки, словно намеревалось выскочить совсем.

Ощущение пульсирующего члена у себя во рту было странным, но не отталкивающим, и Кэйт осмелилась опуститься еще ниже, теперь заглатывая уже не только головку с выступившей из крохотной щели капелькой смазки, но и сам ствол, перевитый вздувшимися пульсирующими венками. На вкус это было немного терпко для ее восприятия, но тошнотворного позыва не последовало. А уж когда она попробовала провести кончиком языка по гладкой нежной кожице, пытаясь получить еще большее представление об этом объекте и прочувствовать, как же отзывается на подобное ее собственный организм, Шайна вдруг резко выгнуло дугой. Бедра парня качнулись вперед, вторгаясь в ее рот, и она оказалась зажата между его судорожно сведенных ног, стиснувших ее словно тисками. Тугая струя горьковато-соленой терпкой спермы ударила в глотку, но потрясенная девушка даже не успела среагировать, не понимая, откуда этот странный тонкий, как у малька, звук на одной ноте:

— Аааа…

Организм Кэйт среагировал быстрее, чем она сама осознала, как в таком случае следует поступать. Ее губы выпустили обмякший член раба, обессилено откинувшегося обратно на кровать. Она попыталась откашляться. Взглянула, сквозь выступившие слезы на потрясенное перекошенное лицо и еле шевелящиеся губы, в тщетной попытке вымолить прощение, беспрестанно повторяющие:

— Простите госпожа, простите… Матерь Всего Сущего, я не хотел… простите, госпожа…

И вдруг почувствовала, как зарождающийся гнев стремительно тает от нелепости и смехотворности ситуации. Для нее подобная потеря контроля взрослым парнем, оттого лишь, что она только прикоснулась, толком и не решив, нравится ей такое или нет, показалась слишком забавной, и, как ни странно, почему-то безумно польстила. Кажется, она поняла, что за секретное оружие было в арсенале злостной соблазнительницы чужих мужей, и, по совместительству, ее подруги Айрин.

Однако нервное потрясение вызвало у нее почти истерическое состояние, и девушка просто расхохоталась, уткнувшись лицом в живот, чуть не поскуливающего уже от страха Шайна. Парень уже почти смирился, что теперь ему одной кастрацией не обойтись — скорее всего, просто оскопят, и будет он выглядеть, как на гравюрах в древних раритетных книгах по истории Земли…