— У нас с ней ничего не было, кретин!

— Ага. Я видел. И вчера ничего не было. И сегодня.

— Так это ты вчера дверью скрипел? А я думал ветер…

— Я. И я видел, что она тебя целовала…

— И? С каких пор поцелуи собственного мужа в щеку у нас вызывают приступы ревности, зайка?

— Она целовала тебя в щеку?

— Да, шпион ты мой ревнивый, в щеку. После того как мы долго и упорно обсуждали твой мозг и Шайновый возраст. Эти две проблемы немного волнуют мою жену…

— Причем тут мой мозг?!

— Да вот я тоже думаю, как может быть причем-то то, чего нет? А Кэйт верит, что с возрастом вырастет. Может, если Сайни будет с должным старанием за ним ухаживать…

— За кем?

— За мозгом твоим, деточка! — заржал Эйн. — Пойдем, я сдам тебя твоей госпоже. И никаких сцен ревности, понял? Вернусь с завтраком, увижу свою жену расстроенной — удушу, а потом кинжалом зарежу, понял?!

— Я зажимов нигде не терял, в отличие от Дейздеймонэ, — рассмеялся, выплескивая из себя напряжение от всей сегодняшней ночи, Айк. Хотя шутки насчет его мозга уже начали утомлять, конечно. — Эй, а с утра ты что с Кэйт делал? — вдруг вспомнил еще один, напрягший его момент парень.

— Мстил! — с кровожадной интонацией злого монстра заявил Эйн. — Она хотела завтрак в постель, а я предлагал ей вызвать того, кто живет под пальмой. И она вызвала! Прикинь, дверь медленно-медленно открылась… — перейдя на интонацию малька, рассказывающего страшную-страшную историю ровесникам, сидящим плотно-плотно друг к другу в темноте и боящимся до последней, решающей все фразы, — и к нам в комнату ввалился Айкейнури! — Айк даже подпрыгнул, так умело сыграв голосом, Эйн завершил страшную-страшную сказку. — А за завтраком, как дурак, попрусь я! — грустно закончил тот свой монолог.

— Идиот! Я чуть не обделался, — снова заржал Айкейнури. — Госпожа и я любим с утра круассаны, — с таким лицом, как будто он — муж, а Эйн — жалкий позабытый наложник, заявил парень. И Эйнри, решив подыграть, склонился в полупоклоне:

— Как пожелаете! С тайшу и молоком?

— Да, разумеется, — продолжил вещать с величественной мордой лица Айки…

И оба парня, переглянувшись, не выдержали и закатились от смеха. Потом один пошел в комнату к своей госпоже, а второй, бурча под нос, что быть мужем в этот гареме очень невыгодно, пошел в столовую. Чем любит лакомиться с утра жена, за время пребывания здесь он успел выучить, но все равно искренне обрадовался, встретив по дороге Шайна.

— Все живы? — на полном серьезе спросил тот.

— Сам удивляюсь, — усмехнулся ему Эйн, — Причем некоторые из выживших сейчас с госпожой, а некоторые — идут за круассанами и тайшу.

— Ну что ж, давай составлю этим некоторым компанию, — улыбнулся Шайнэ.

По пути в столовую к ним присоединился Дэйниш:

— Эйнри, доброе утро… — окинул он внимательным придирчивым взглядом друга, не решаясь спросить при Шайне, как у него прошла ночь с женой. — А в этом доме всех кормят?

— Конечно, — улыбнулся Шайн. — Думаю, меню не хуже, чем у вас…

Короткая заминка, позволила Рэйю, идущему следом за Дэйном, пройти вперед, и пробормотать, словно невзначай, но так, чтобы Эйну было хорошо слышно:

— Хорошо, что есть группа поддержки, а то сегодня многие расстроены, что остались ночью ни с чем…

— Это что, намек? — изумился Эйнри.

Видимо, Рэйю не терпелось высказать, пришедшую на ум очередную шутку, он обернулся:

— Ага… Я вот, тляшки-букашки, подумал, надо предложить Гейну утвердить приз в соревнованиях за внимание нашей госпожи… переходящий… в виде хрустального фаллоса…

Парни на секунду зависли, а потом дружно закатились смехом.

— Зря смеетесь, — постарался сделать серьезное лицо Рэй, хотя сам уже искусал губы, чтобы не заржать вместе с ними:

— Я даже знаю с кого надо делать эскиз… — кинул он выразительный взгляд на Эйнри, куда-то в область паха, и, не дожидаясь реакции, рванул вперед, хохоча во все горло…

— Вот паршивец, — восхищенно пробормотал Эйн, глядя шутнику вслед.

— Весело тут у вас, — утирая от смеха уголки глаз, признался Дэйниш.

— Ага, обхохочешься… — вздохнул Шайн, радуясь, что эту шуточку не слышал Айки.

Когда, с двумя подносами в руках, парни подошли к двери спальни Кэйт, в их головы одновременно закралась одна и та же мысль, и, вместо того чтобы с ноги открыть дверь и вломится, они тихо заглянули в щелку. Переглянулись, усмехнулись и пошли под пальму, завтракать. Тащится с подносами еще куда-то было лень, да и двое в спальне через некоторое время освободятся же, и тоже захотят позавтракать.

Айрин:

Матерь Сущего, как же я ужасно устала и морально, и физически… Сначала завела себе Мийлияша, нет, он конечно безумное очарование, и этот влюбленный взгляд… До сих пор… Но постоянное напряжение между ним и Дэйнишем, особенно пока Мий был здесь. Я чуть с ума не сошла, один ревнует, второй горюет… Дурдом просто, а не гарем для моей радости. Потом начались эти политические интриги…

Зачем? Ну, зачем я в них полезла? Ради детей? Ради детей денег надо было копить и вывозить их всех отсюда к чертов… к родной бабушке и дедушкам. Так я ж теперь на Венге просто канал "Культура" из вечеринок устроила, благо папа историк-литературовед и сама историческо — архивный закончила. В плане факультета очень удобно оказалось — всех институтских знакомых раскрутила на ссылки с тайными залежами. Эйн, бедный, устал диски к компьютеру закупать и добавлять, через день заканчиваются. И постоянно надо из этих залежей что-то найти, перевернуть, переработать, прокрутить…

Бедные дети видят мать только утром и вечером, весь день ползая по дому, предоставленные практически сами себе. Хорошо хоть Дэйн старается проводить с ними больше времени. Особенно с любимицей, доченькой, как он ее про себя называет, Айзарийэн. Конечно, при всех он никогда не называет ее дочкой, проклятое Венговское воспитание не позволяет, но и не госпожой, а по имени, Аза-а-а-ри.

Но вечером, перед сном, когда лежим вместе в кровати и рассказываем друг другу как прошел день: "А наша доченька…". И глаза блестят… Нет, парнишек он тоже любит, но доченька — это просто свет во мраке ночи.

Зато я сама больше мальчишек балую. Хотя из этой тройки очень сложно кого-то выделить отдельно — они же неразвяжи шнурки ботинки. Причем сейчас уже видно, что дочь будет вертеть двумя этими оболтусами, легко и непринужденно, со свистом. Может поэтому и тянет побаловать будущих жертв? Девочка-то растет с характером, не мамочке своей чета.

Распустила я своих мужчин, всего два года и хваленая Венговская дрессура полетела в тартаратары. Даже Вилайди теперь имеет свое мнение — конечно, заматерел мальчик. Режиссер в первом и единственном Венговском театре. На его открытие, 18 чэйровеня, собралась такая толпа народу, что мест не хватило. Артистам пришлось играть пьесу дважды, а сам праздник перенести на улицу. И во всей этой суматохе Вилайди и Рэйнийляш не просто не растерялись, они руководили целой толпой специалистов, актеров, ублажали зрительниц, мелькали везде красивые, уверенные в себе, просто глаза и душа радовались.

И не только у меня и Кэйт. Первая госпожа Венги предлагает за парней уже очень баснословные суммы.

У брата глаз начинает дергаться от количества ноликов, а вот Вилайди знает, что я его не продам. Один раз спросил, услышал в ответ: "Ни за какие деньги, пока сам не попросишь", и все. Верит. А Эйнри не верит… У них сейчас с Дэйном мода такая, считать меня стервозной и жестокой. А я что? Я имидж поддерживаю, мне не жалко. Вил же верит, что я по-прежнему добрая, и с ним можно позволить себе быть самой собой.

Причем и он со мной расслабляется, в отличие от старших парней. Как-то раз, перед его днем рождения, устроили с ним вечер воспоминаний — накрасила его, косу заплела… А потом ласкала-целовала-тискала… Котенок же! Это он в театре у себя крутой и незаменимый, а в моей спальне — котенок стеснительный. Главное не избаловать сразу, успеть поиграть хоть какое-то время! А то просто хоть на рынок иди, за новыми! Или вообще надо в бордель их сходить, там испортить сотрудников не дадут. Точно, полный дом мужиков, плюнуть не куда, а я в бордель пойду. Отдыхать и чувствовать себя Венговской госпожой.