Нэйклийанэ стонал и выгибался под умелыми руками и губами, стараясь скорее получить то, что жадно и эгоистично просит все внутри него… И лишь только затем отдать столько, сколько сможет, в благодарность за подаренное ему…

Шайн подтянул гибкое тело, придержав под живот, и медленно вошел…

Двигался он неспешно. Медленные тягучие движения лишь в самом конце стали глубокими и яростными, незадолго до того, как мир вокруг обоих парней взорвался багровой пеленой под смеженными веками. И тугой жгут, скручивающий внутренности, не распрямился острой пружиной охренительного удовольствия…

После выматывающего марафона нежности сил не осталось даже доползти до душа. Шайн только лишь успел стянуть резинку и уронить ее рядом с кроватью. Рыжик уже был не в состоянии даже поднять голову и переместить ее на подушку. Шайнэйлиер улыбнулся и, кое-как подтянув повыше отяжелевшую полусонную тушку, промычавшую что-то вроде слов благодарности, упал рядом и блаженно прикрыл глаза.

Поскорее бы пришел сон. Лишь бы не думать, что Кэйт, может быть, тоже еще не спит…

— Добрых снов, заяц…

— Угумс… — сонно откинулся Рыжик, переворачиваясь на живот и засовывая руки под подушку.

Легкое одеяло при этом окончательно сбилось в ноги.

Шайн тяжело вздохнул и, приподнимаясь на локте, хотя у самого сейчас уже только одно желание заснуть, натянул одеяло на стройное обнаженое тело…

Все, теперь точно сладких снов…

20 снейжэна 328 года. Дом Кэйтайрионы

Утром Рэйн вернулся в зал с независимым и загадочным видом. Встретившись с напряженно-злобными взглядами двух других любимчиков госпожи, сидевших рядом, и пристроившегося между ними Нэйя, парень сначала ухмыльнулся, а потом отвел глаза в сторону, как будто настраивая лицо. И ни прошло и минуты, как на троих парней смотрел невинный восторженный ангел, которому привалило счастье протиснуться на одну ночь в покои госпожи и он сам не может прийти в себя от свалившегося на него счастья. Айкейнури с Шайнэ переглянулись, проверяя, может каждому из них эта усмешка померещилась. Но нет, она была. Секунду, даже полсекунды, но была. Эта довольная удовлетворенная улыбка парня, уверенного, что в сердце госпожи он занял вполне себе такой комфортный номер с длительным проживанием.

Гнев влетел и сразу заполнил всего целиком, отрезая, перекрывая, отнимая у мозга управление всей расшатанной нервной системой Айка. Красная тряпка с лицом ангела должна быть смята, порвана и выброшена. Парень только не зарычал и зубы не оскалил, приготовившись к броску, и тут же на нем с двух сторон повисли Шайн и Нэй.

— Айк, нет!

Шумно дыша и раздувая ноздри, Айкейнури пытался скинуть этих двоих, мешавших ему разорвать на клочки очередного соперника. Кто-то подошел и вылил на взбешенного парня ведро с холодной водой.

— Тля! Какая с-сука?!!

Гейнийляш, встав так, чтобы оказаться между Айком и продолжающим изображать невинного ягненка Рэйем, помахал перед носом у первого пустым ведром.

— Тля, Гейн! Мокро же… и холодно…

— А ты бы хотел на рынке попотеть? Как раз сейчас, пока снежок, самое оно, в крытом зале стеклянном, как в парничке… Толпа народу ходит, щупает, и ты голый такой, с цепочкой на ножке. Зато тепло и сухо. Расспроси малька своего, у него свеженькие впечатления, он тебе с душой прорекламирует.

И, взглянув на мокрое пятно на ковре, злобно сплюнул:

— Ну вот, ковер теперь еще сушить из-за тебя…

Айк, дернув плечами, освободился от по-прежнему придерживающих его парней:

— Да нормальный я уже.

— Я бы не стал с такой уверенностью это утверждать, — не очень вовремя решил сострить Нэй.

И Айк в момент вспомнил, что Рыжик ему должен задницу.

— А ну-ка, пойдем сыграем в твою любимую игру.

Нэй испуганно взглянул на Шайна, тот — вопросительно, на Айка.

— Твой заяц был предупрежден, что если смоется раньше времени с тренажерки, ответит сидячим местом. Так он только письмо мне не написал: "Смываюсь, поцелуй меня в зад на прощание". А так все по науке, сначала грустил томно, потом дождался, когда я отвернусь, и вперед, ноги в руки, крылья в стороны и ветер в спину. А потом таким грустном кроликом в зале под гитару подвывал жалобно весь день, что прямо не вставало. Вчера тоже как-то не до того было. А теперь вот самое время. Набить чужую морду не дали, значит сейчас втрамбую в чужую задницу.

— У тебя Ягодка есть, вот в него и трамбуй, — ревниво-обиженным тоном пробурчал Нэй.

— В кого хочу, в того и… Сразу сам пойдешь или повыделываешься для повышения стоимости?

Шайнэ изо всех сил старался придумать что-нибудь, чтобы спасти своего зайца, но проблема как раз была в том, что заяц был не его. Правда лезло к Нэйю все меньше и меньше, одни не хотели связываться с Шайнэ, другие — с Айком, третьи уже и от самого Рыжика огребли некое количество люлей, и не хотели это афишировать.

— Слушай, но раз ты собираешься пялить МОЕГО парня, значит я могу рассчитывать на ответное угощение? — все же придется прилюдно пометить Нэйя, только бы он сам не взъерепенился.

Айк и Гейн оценили завуалированное признание, но если Гейн просто отметил для себя, что Рыжик теперь не бесхозный доступный вьюнош, а частная собственность, то Айка как сорвало с якоря, так и несло по волнам, швыряя от камня к камню, от идеи к идеи. Идею порвать Рэйю личность ему реализовать не дали, значит, он теперь зубами вцепился в следующую — отыметь Рыжика.

Никки, со своей нежностью, улыбкой и лаской покрылся плотной туманной дымкой. А цель — задница Рыжика, в которую жизненно необходимо было спустить переработанную в сперму агрессию, была тут, перед глазами.

Кивнув Шайну в знак согласия, Айк, оставив обалдевшего мужчину вместе с Гейном, схватил Нэйя за штаны и потащил в свою комнату.

— Да отпусти ты, сам пойду!

Вчера, когда госпожа призвала Рэйни, и вежливо выставила Шайна за дверь, парню от тоски хотелось кусать себя за пальцы. Его подсиживали со всех сторон, и в этом виноват был только один человек — Айкейнури. Пока они вдвоем сменяли друг друга в покоях госпожи, все было просто идеально. А теперь Кэйт начала искать замену Айку, но новая игрушка может стать заменой и ему, Шайну. Тот же Рэйнийляш не будет честно и спокойно делиться, и что тогда?! Его отодвинут в сторону и позабудут, тем более, он же порченый, госпожа теперь точно поняла, что он — безнадежно испорчен. И хотя она и занялась активно его восстановлением, но уверенности, что все получится или что госпоже это все не надоест — не было никакой. И тогда… Шайн не хотел отодвигаться в сторону. Ему и без того осталось так мало времени, что просто… просто слезы наворачиваются… И что теперь? Провести это время вспоминая, как все было идеально, пока этот кретин не порушил их тандемчик своим приступом ревности?! А ведь он считал, что готов отойти в любой момент, наивный! Как он ошибался! Нет, не готов! Уступить место у ног Богини какому-то танцору?

Увидев сегодня эту его усмешку, сам чуть не бросился бить ему морду. Но потом пришлось сдерживать Айка, который вместо благодарности… Поступил как бесчувственная эгоистичная скотина.

В свою комнату Айк, как вежливый мальчик из Джордана, пропустил Нэйя вперед. И предвкушающе облизнулся, представляя как засадит сейчас Рыжику по самые…помидоры. Но сначала тот будет смешно бухтеть, хамить и сопротивляться. Игра "Я не дам тебе, Айкейнури!" всегда заводила парня, как бешеная прелюдия.

— Ну, давай, шмотки в сторону и в коленно-локтевую позу, сачок ты мой рыженький, — спуская штаны, проговорил Айк.

Нэй, всю дорогу размышлявший, рад ли он что его сейчас снова поимеют или не рад, начал краснеть и злиться, как обычно.

После ночи с Шайнэ поведение Айкейнури особенно раздражало. Почему он всегда такой развязно-наглый, неужели по-другому не умеет? Нэй представил, как этот садист пялит Никки, и почувствовал укол совести в ребро — а с чего это вдруг он начал завидовать Ягодке, ревнуя?