Шайн инстинктивно поджал ягодицы, мысленно умоляя не трогать его там… и Кэйт его снова услышала!!! Обойдя "опасный" участок, пальчики госпожи вновь скользнули вверх, на поясницу. Счастье казалось почти запредельным, по крайней мере, хоть еще от одного позора удалось увильнуть.

Наконец, Кэйт отстранилась, вызвав у него непроизвольный вздох разочарования, и отошла взять салфетки.

— Можешь выпрямиться, — разрешила она небрежно.

Парень с трудом распрямил спину, оставаясь на коленях.

Похоже, никто отпускать его не собирался. Наверное, госпожа просто ждет, когда впитается масло, чтобы перейти к следующему этапу, — тоскливо решил Шайн, скосив глаза.

Кэйт отошла к окну, задернула плотные шторы, погрузив комнату в почти осязаемую физически темноту, обернулась, задумчиво взглянула на него так, что аж мурашки побежали по позвоночнику и эрекция наконец-то начала спадать… Давно пора, пока не приключилось очередного конфуза, выглядевшего в глазах госпожи омерзительным недостатком.

А потом она направилась в комнату для наказаний, и его сердце ушло в пятки…

Ну, все…

Айк налетел внезапно, ни "с добрым утром", ни хотя бы "привет!". По его перекошенному лицу было понятно, что для него очередное утро, которое он встречает под дверью госпожи Кэйтайрионы, ожидая, когда она приоткроется, выпуская полусонного, довольного Шайна, выглядевшего так, словно он все еще витает в облаках, было вовсе и не добрым.

— Убери руки, Айк, — тихо прошипел старший.

— Какого фига! Тля! Почему ты каждый раз оказываешься там?! Чем, вы, тля! вообще там занимаетесь всю ночь?!

Шайнэйлиер выразительно перевел взгляд на стиснувшие на его груди ткань рубашки кулаки Айкейнури, и процедил сквозь зубы:

— Возьми себя в руки, Айк. А то ведь и в самом деле нарвешься.

Тот чуть ослабил хватку, понимая, что ведет себя как самый настоящий кретин, и от этого стало только еще более тошно. Даже глаз задергался, но вот гнев и в самом деле пошел на убыль. Он медленно разжал руки.

— Твоя ревность просто смешна. Ты рядом с госпожой с утра до ночи…

— Но ночью она зовет тебя! — снова взвился Айк. — Ну ответь?! Почему?

Шайнэ усмехнулся — самое правильное послать бы этого придурка куда подальше, но ведь жаль, идиота, не понимающего, почему Кэйт не зовет его… И, скорее всего, позовет еще не скоро, если он будет вести себя в том же духе, претендуя на единоличное внимание госпожи.

— Шайн… прошу, — с трудом протолкнул из себя Айк унизительный, но практически жизненно важный для него вопрос.

— Госпожа изучает…

— Что? — не поверил Айекйнури, решив, что Шайн просто увиливает от ответа, издеваясь над менее удачливым соперником. — Что изучает? Тебя? Тля!!! У тебя, что к ночи второй член вырастает, или тля! лишние дырки в жопе появляются?! — взбесился он, долбанув кулаком по стене. — Сука, ты, Шайн!

— Айк, — попытался остановить его Шайнэйлиер, но парень уже, размашисто шагая, двинулся в сторону выхода.

— Тляяяя… вот, придурок… — огорченно покачал головой мужчина.

Вместо того, чтобы нырнуть к Кэйт в тепленькую кроватку, когда она с утра такая вся нежная, добрая и ласковая, этот кретин помчался теперь в парк, чтобы попереживать всласть, какой он бедный-несчастный, заброшенный…

Ну как ему рассказать о том, что он и сам наедине с собой вслух произнести не смеет, опасаясь прогнать это наваждение… Никто никогда не должен знать, если только госпожа, за которую готов умереть вполне осознанно, сама не захочет поведать или поэкспериментировать на ком-то еще…

После 10 жниэвена 327 года. Дом Кэйтайрионы

Шайн постоял немного в задумчивости, но вернуться обратно в комнату к Кэйт сейчас не решился. С утра госпожа предпочла бы видеть Айка, но этот дурачок сам отказался от своего счастья. Да и Рыжик, наверняка соскучился…

Идя по коридору на мужскую половину, Шайнэйлиер нащупывал рукой черную повязку, сшитую в несколько слоев из мягчайшего шелка, которую он выпросил у Кэйтайрионы на один денечек.

Госпожа сначала напряглась, но выслушав про его заветную мечту-затею, посмеялась, и разрешила взять, пообещав, что если понравится, так и быть, приобретет еще одну, лично для него.

С этой повязкой у Шайна было связано слишком много незабываемых впечатлений и воспоминаний, бережно запихнутых в дальний уголочек сердца на всякий случай, если, а вернее, когда Кэйт забудет про него. Он очень серьезно опасался, что, наигравшись, госпожа именно так и поступит. Поэтому и хотел попробовать хоть немного добавить к тем, тщательно запрятанным, еще и других, чтобы, когда настанет срок, не выть от тоски и отчаяния, а вызывать вот эти, новые…

В тот день его стремительного падения и оглушительного взлета, Кэйт впервые надела ему эту повязку. Как он тогда перетрусил, словами, наверное, не передать. Липкий страх холодными каплями пота полз по позвоночнику, и если его не было заметно, то лишь потому, что многострадальная спина все еще была покрыта слоем заживляющего масла.

Окончательно поплохело, до скручивания внутренних органов в тугой узел, когда госпожа велела перебраться на кровать, и лечь на спину.

Как всегда, он протормозил, неловко поднявшись на ноги, и решившись напомнить, что перепачкает ей простыни.

Девушка тогда издала какой неопределенный звук — то ли усмехнулась, то ли неодобрительно фыркнула и, велев подождать, отошла.

Лишившись визуального восприятия, ориентироваться лишь на звук, чтобы догадаться, что происходит вокруг, когда лихорадит от страшной неизвестности, было жутко.

И когда госпожа, чем-то пошуршав, повторно повторила приказ, его уже основательно потряхивало. Все тело просто закаменело, словно в стазисе, не в состоянии расслабиться, потому что если он хоть на миг утратил бы самоконтроль, то представлял бы совершенно жалкое зрелище, дрожа, будто осиновый листик на ветру. Осины-то, конечно, на Венге не росли, но он как-то специально лазил смотреть, что это за дерево такое, когда прочитал рассказ древнего писателя, настолько поэтично описывающего природу Земли, что казалось, даже ни разу не побывав там, можно себе представить, какая она.

Ноющей боли в спине, как ни странно, он почти не ощущал, и был крайне удивлен, когда она коснулась чего-то мягкого. Впрочем, это было и неудивительно. Вопивший об опасности мозг, наверное, просто блокировал остальные ощущения, которые казались незначительными, по сравнению с предстоящими…

А вот то, что последовало потом… Шайнэ мечтательно улыбнулся…

Как он не рехнулся прямо в ту же ночь — непонятно. Наверное, просто старался думать, что он потерял сознание и ему все происходящее снится. А поэтому нет нужды психовать и дальше. Госпожа вольна распоряжаться его телом, и, наверное, даже душой, но над снами рабов женщины Венги, пока что, не властны. И у мужчин есть тайное прибежище, куда они время от времени могут сбегать в свой иллюзорный мирок от действительности.

Ему было жуть, как любопытно понять, что же испытывала сама Кэйт. Нет, конечно не в тот, первый день, тогда он и соображал-то с трудом, а вот наутро…

Кэйт саму немного знобило от слишком смелой идеи, никуда не девшегося возбуждения, зародившегося еще в ванной под душем, и от предвкушения. Она, во чтобы-то ни стало, решила осуществить свое желание. А то, что она желала непременно узнать, какой же этот оральный секс на самом деле, и так ли уж все противно, как ей виделось раньше — в этом она больше не сомневалась, отодвинув на задний план мысли о том, что потом сильно пожалеет. Ну, это будет "потом", а упускать такую возможность ей не хотелось. Слишком уж болезненны были ее переживания, из-за того, что подруга перешла ей дорожку, своим развратным искусством отняв у нее любовь мужа, обещанного ей чуть ли не с детства…