Лучше бы он его трахнул так же жестоко, чтобы кричать от боли и неделю загонять в задний проход свечи с маслом, чем загоняться о том, что сам поступил, как свинья. Хоть прощения проси у… своего персонального Верхнего… Тля-а…
Матерь Сущего! Только бы Кэйт не прогнала с глаз долой, пусть излупит сама, пусть отдаст поиграть госпоже Альцейкан, но только пусть не будет такой безучастной…
Рыжик, вообще впервые побывавший на подобном мероприятии, никак не мог сориентироваться в первое время. И даже слегка завидовал Тийке, хоть и молоденькому, но более опытному. Ведь его госпожа Эйлиорина таскала иногда на вечеринки к своим пожилым подругам. Правда, парень после каждой потом отлеживался почти неделю, но зато теперь радостно хлопал глазками и вертел головой, очевидно, не находя сходства. И все время что-то беззвучно шептал, смешно морща лоб и мечтательно закатывая глаза. Наверное, снова сочинял свои стишки…
Когда Шайн прогнал его из комнаты, где собирались наказывать Верхних, Нэйклийанэ даже обрадовался, хотя мысленно оставался там. Он пытался представить себе, каково же сейчас их Айкейнури, который так носился со своим раздутым эго, как же он теперь? Как он вообще будет жить, сгорая от стыда и за сам идиотский энтузиазм найти себе проблему, и за то, какое последовало наказание… И за то, что этому его унижению есть свидетели…
Нет, некое чувство удовлетворения постигшим Айка возмездием все же присутствовало — охуительно развлекся — почти так, как он любит развлекать его…
Но одно дело, когда Нэй только мечтал о том, чтобы Айку кто-нибудь вставил… И совсем другое увидеть результат… Нет уж! Пусть лучше будет прежний — их бросающийся из крайности в крайность Айкейнури — то таскающий ему конфеты и разные вкусности, спертые с кухни, то берущий его почти без подготовки. А потом, словно извиняясь, играющий с его растрепавшимися в процессе прядями… Как будто мало Нэйю маленьких дочек Хозяек, желающих при каждом удобном случае позаплетать ему косички… Хоть перекрашивай волосы, честное слово, чтобы не выделяться так ярко на фоне блондинов…
Правда, когда он заикнулся об этом Айку, тот сказал, что просто открутит ему "блондинистую" башку. А потом ржал, что ему уже по уши хватает светловолосых конкурентов…
Брошенный в одиночестве Тийк спросил, что случилось, и Рыжик просто солгал ему — мол, ничего страшного, потому что точно знал, что сам никому никогда не расскажет. И Шайн тоже вряд ли пойдет трепать, а вот Тийк — он просто не выдержит, если его зажмет кто-то из старших.
Но как сказать Айку, чтобы он не загонялся? Как поддержать, чтобы не навредить еще больше? Как не привлечь внимание остальных, что ему хреново, чтобы не приставали с расспросами?
Увидев его лицо, когда Айкейнури и муж госпожи вернулись, Нэй испугался, что теперь парень так и останется замороженной ледышкой без души…
И тогда Рыжик нашел единственный выход — задыхаясь от собственной смелости, он спел ту песню, что однажды так понравилась Айку, рабу, воспитанному на Венге, размечтавшемуся, что смог бы стать единственным для своей госпожи…
Нэй его с одной стороны понимал, а с другой было обидное — эгоист! А как же остальные?
Но сейчас… другу… (да, наверное, Айкейнури для него все-таки больше друг, чем просто Верхний) требовалась поддержка. Рыжик это чувствовал. Правда, сейчас, в присутствии госпожи, лучше не показывать своего сочувствия. Все — потом… Всем, наверное, надо переварить то, что произошло И все же Айка было несказанно жаль.
Было грустно и страшно из-за того, что сыпались привычные идеалы. Нэй зябко поежился. Шайн, словно почувствовав это, обнял со спины и молча прижался. Нэйклийанэ склонил голову на плечо своего любимого Верхнего и прикрыл глаза. Так хоть не видно, насколько всем невесело…
Госпожа Кэйтайриона всю дорогу кусала губы, то разворачивая салфетку с какими-то строчками, то чуть не всхлипывала, промокая уголки глаз этой же самой салфеткой, комкая ее, замирая, расправляя, перечитывая, и все сначала…
Тийк замер в уголочке и вообще дышал через раз, радуясь, что все так счастливо отделались, слиняв до того, как началось привычное развлечение.
Наверное, интуитивно парень чувствовал, что произошло что-то не слишком хорошее, раз у всех такие траурные лица, но с вопросами понятливо не лез, переживая молча.
Кстати, Нэй никогда бы не подумал, что этот малек отличится на конкурсе стихов.
Лейхио, ушедший вслед за ним, тоже слегка взбудораженный и расстроенный возникшим "недоразумением", вновь принял на себя обязанности управляющего вечеринкой.
Оглядел зал, сморщился, выдернул парочку рабов по программе, но, судя по всему, вскоре должен был выступать Эйнри. И Лей нервно поглядывал на дверь, но понятно было, что это процесс не слишком быстрый…
Старший гарема Дома Вайнгойрт тянул время, сверяясь с какими-то записями в планшете, даже озадаченно растрепал себе волосы челки. Потом еще раз обвел взглядом зал, и вдруг направился прямо к ним:
— Нэй, ты в порядке?
— Да, а что?
— Да видок у тебя, словно кто пыльным мешком приложил. Соберись! С тебя песня, помнишь?
Естественно, он помнил, и уже заранее переживал, но сейчас переживания за Айка резко перекрывали собственные. Что значит облажаться с песней, когда, оказывается, можно подставиться вот так?
А потом Лейхио перевел взгляд на Тийка, который тут же заерзал, не в силах сообразить, то ли ему следует сделаться еще незаметнее, то ли слегка приосаниться и изображать "эффект присутствия", пока госпожа не вернулась.
— А ты что-нибудь умеешь?
— Да, наверное… я стихи могу, — немного смутился Тийк.
Лейхио скептически окинул субтильного раба взглядом, потом тяжело вздохнул и кивнул:
— Ну, давай, моги… Следующим пойдешь…
"Разговор с бесом" понравился, женщины благосклонно похлопали, и Тийк безмерно радовался, что его скромный талант смог вызвать одобрительные реплики.
Окрыленный успехом, раскрасневшийся от похвалы, усевшись на место, парень позволил себе немного помечтать, чтобы его скромную заслугу оценила и хоть раз пригласила к себе госпожа Кэйтайриона… От нее он с радостью готов был терпеть то же, что и от ее матери. И даже, наверное, плетку, хотя вряд ли… Но вдруг?
И размечтался до того, что строки родились сами:
Когда карета притормозила у дома, Айк метнулся было вскочить, но Кэйт остановила его молчаливым жестом, и воспользовалась услугами одного из мальков, тут же оказавшихся во дворе.
Айкейнури выскочил следом, бухнулся лицом в землю:
— Простите, госпожа…
— Уйди с глаз, — коротко бросила девушка, не оборачиваясь.
И парень застонал, не чувствуя в себе сил подняться…
— Айк… она ушла, — осторожно заметил Нэй.
Тийк и мальчишки, испуганные непонятным поведением любимчика госпожи, замерли в ожидании продолжения мизансцены.
Шайн покачал головой:
— А ну брысь!
И мальки понятливо помчались в дом. Шайн, кивнувл Рыжику, чтобы тот тоже шел вперед, дотронулся до плеча бесшумно воющего, лицом в землю, Айка:
— Вставай и вали к себе…
— Она меня не простит… — голос парня был неживой.
Очень хотелось пнуть раскаявшегося придурка, но Шайн выдохнул и мягко произнес:
— Не сегодня, судя по всему. Иди к себе и не отсвечивай по всему гарему с такой рожей. Сам не сболтнешь, никто не узнает, обещаю.
Айк заторможено поднял голову, пытаясь понять, можно ли верить? И тут же ему протянули руку, чтобы помочь подняться.
