Матерь Всего Сущего! Что все это значит? И, главное, чем непонятное состояние госпожи снова грозит ему? Правда, подобные мысли промелькнули где-то на краю сознания раба.
Про свою пострадавшую спину Шайнэйлиер думал меньше всего, просто совершенно дурея от того безрассудного желания, что концентрировалось сейчас у него в паху, разрастаясь, растекаясь в обе стороны — вниз, по бедрам, чуть не подгибающимся коленям и устремлялось к пальцам ног, стекая вместе с водой в темнеющие дырочки слива. И поднималось вверх, распирая грудь, так что перестало хватать воздуха, порождая непонятную смесь нежности, желания защитить госпожу от всего мира, и такого вожделения… почувствовать себя внутри нее, что самому сделалось страшно от подобной дерзости. Сердце заколотилось, будто он пробежал стометровку. Хватая ртом воздух, парень проворно убрал руки за спину и сцепил их в замок, опасаясь, что не удержится и вцепится в свою госпожу, явно издевающуюся над ним, испытывая на прочность устойчивость его психики…
Шайн отчаянно помотал головой, отгоняя непристойные мысли, но Кэйт… Она вдруг отстранилась и развернувшись, провела ладошками по его животу, снимая немного пены, мазанула небрежно по своей груди со странно затвердевшими сосками, хотя уж под теплой водой такого не должно было быть… ну, насколько Шайн представлял себе физиологический процессы… Снова окинула его насмешливым взглядом, таившим на дне зрачков какое-то предвкушение (наверное, новой экзекуции), и вдруг, ухватив его намыленной ладошкой за мошонку, потянула на себя.
От неожиданности и резкой смены милости на боль, ощущение было такое, что яйца стремительно уменьшились в размере. Он приготовился терпеть, но вместо ожидаемого усиления давления, Шайн с еще большим ужасом от невероятности происходящего, почувствовал, как тонкие пальчики его экзекуторши, решившей довести свою казнь до конца, сведя его с ума, начали тихонько поглаживать плененный орган.
— Смой с меня пену, — произнесла госпожа, глядя в совершенно ошалевшие глаза раба.
— Эээ…
— Красноречиво, — хмыкнула она, прекратив ласкать его мошонку и опустив руки. — Я хочу услышать, что ты меня понял.
— Д-да, госпожа, — надеясь, что он не ослышался, дрожащий рукой, не смея разорвать взгляда, Шайн нащупал шланг, снял его с крючка, чуть не выронив из непослушных пальцев, и направил на ее грудь.
— Ладонями, раб! — ехидно потребовала Кэйтарийона, слегка прогнувшись вперед.
Тля! Тляяяя…
Теперь он уже абсолютно точно понимал, что ему не жить, но и не воспользоваться шансом перед незапланированной кончиной, он уже просто не мог…
— Смелее! — недовольно бросила Кэйт, почувствовав, как возбуждение от этого непристойного действия охватывает ее, словно пламя. Она хотела видеть, что происходило с ним, но у самой почему-то закрывались тяжелеющие веки. И ощущения того, что она входит в какой-то полутранс, загипнотизированная мерным шумом воды, аккуратными прикосновениями, ласкающими ее кожу, обрывками видений, о том, где она с Эйнри, просто сводили с ума…
Тело девушки, кажется, слегка в растерянности, что же это такое несусветное творится, решило пожить самостоятельной жизнью, прогибаясь навстречу мужским ладоням, выпрашивая еще и еще, только вот ноги почему-то не держали. Кейт уцепилась за руку парня, тут же замеревшего, решив, что это сигнал остановиться.
Но ей хотелось продолжить! Потому что внизу живота уже просто все горело и плавилось, требуя немедленно притушить этот пожар… Как все нелепо…
Остановиться, пока не поздно… не поздно?
Кэйт резко оттолкнула его руки, которые Шайн поспешно спрятал за спиной, словно опасаясь, что сейчас их лишится. Впрочем, он был недалек от истины. Просто у самой Старшей госпожи в мозгах царил такой сумбур, что она не могла определиться — казнить или помиловать?
По-хорошему, надо было бы сурово наказать…
Только за что на этот раз? За то, что сама велела исполнить?
И в противоположность этому Кэйт с ужасом понимала, что она готова сейчас разложить его прямо здесь на дне душевой кабины и оттрахать так, чтобы… Чтобы он помнил?
Кэйтайриона немного пришла в себя.
Незачем ему помнить такое! Надо просто позвать Айки и уж его-то отыметь, как полагается…
Или нет?
Под затуманившимся взглядом госпожи, в котором явно теперь просыпался какой-то совершенно другой интерес, Шайн поспешно опустил глаза в пол, холодея при мысли, что "пряники" закончились, и теперь снова будет "кнут"… в лучшем случае…
Почему он не кончил, было совершенно непонятно. Как смог удержаться, пока она провоцировала его, потираясь, или потом, позволив омыть ее прекрасное тело… А ладони так и вообще просто казались до сих пор наполненными ощущением тепла и восхитительной шелковистой гладкости ее грудок… Матерь Всего Сущего!!!
От переизбытка эмоций голова шла кругом.
Но госпожа вдруг как-то плотоядно усмехнувшись, велела выключить воду и идти за ней.
Она развернулась, вышла из душевой кабинки, схватила полотенце и ушла в комнату.
Шайнэйлиер ошалело проводив ее взглядом, наконец-то отмер, торопливо бросился выполнять задание и, едва не навернувшись на скользком полу, поспешил за девушкой.
Кэйтайриона уже сидела на кровати, обернувшись пушистым полотенцем.
— К ногам! — последовал приказ.
Шайн упал на колени и подполз к кровати. Замер, уткнувшись лбом в пол всего в нескольких сантиметрах от пальчиков ее ног, которые очень хотелось поцеловать.
Кэйт провела ладонью, запуская пальцы во влажные пряди волос парня, и, зацепив, с силой дернула назад, заставляя запрокинуть голову.
В глазах раба плескалась упоительная смесь боли, благодарности, предвкушения и страха, что же последует дальше, после того, что между ними случилось?
Правильно боится, потому что теперь уже Кэйт точно решила, что она испробует на нем все, прежде чем вычеркнет из своей жизни…
Но для начала следует все-таки немного подлатать его спину.
Кэйтайриона ослабила хватку, позволяя ему опустить голову, и, размотав свое полотенце, промокнула капли воды на его спине. Недовольно покачала головой — мог бы сам взять другое полотенце в ванной… хотя, куда ему до наглости Айкейнури…
Чувствуя буквально пылающую жаром кожу под подушечками своих пальцев, размазывая заживляющее масло Иши по спине раба, особенно по поврежденным до крови участкам, Кэйт поймала себя на мысли, что хочется отмотать назад этот час, чтобы исключить из вечерних развлечений порку… неужели же и ей знакомо чувство сострадания? И плохо это или хорошо? Не слишком ли расслабляет?
Шайн не проронил ни звука, словно закаменев, слишком тщательно стараясь сейчас не реагировать на раздражающее прикосновение. К своему ужасу, понадеявшись, что боль его слегка отрезвит, парень понял, что ничего подобного, и вместо того, чтобы эрекция уменьшилась, ощущение такое, что яйца просто взорвутся. Никогда не предполагал в себе столь мазохистские наклонности без необходимости выживания. Но в данном случае, как раз все было наоборот! Он готов был терпеть эту слишком медленно угасавшую под чудодейственным исцеляющим маслом жгучую боль, только бы госпожа не убирала проворно бегающих по его спине пальчиков. Может быть, он окончательно рехнулся, но вот стойкое чувство, что на закате жизни он хочет принадлежать лишь одной-единственной женщине, было каким-то всепоглощающим, вытеснявшим все остальные здравые мысли.
Хотя, может это и правильно, потому что возвращение в реальность не сулило ему ничего радужного…
Когда пальчики девушки дошли до поясницы и спустились на ягодицы, круговыми движениями втирая масло, его и совсем накрыло, потому что, если она сейчас захочет его трахнуть — достаточно будет и ощущения одного ее пальчика, проникающего в тугое колечко мышц, чтобы наступил долгожданный оргазм. Только вот тогда будет неизбежно испачкан ковер… Тля! Этот светлый пушистый ковер, в который так приятно упираться пылающим лбом, удерживая разлетающиеся мысли.
