— Да ну вас! — бросил Санька и отключился. — Делайте что хотите. Крестьян и других работников они завтра получат. Правда они об этом ещё не знают. Наверное, об этом и спорят. Как будут жить дальше? Нормально будут жить. Эх, надо было бы на сельские погосты наведаться. Там уши воскресить. Те точно знают, что с землицей делать. Не надо им объяснять. Да совсем не хочется возвращаться. Ну, совсем. Да и если вернусь туда, получится ли снова сюда попасть. Ведь случайно занесла нелёгкая. А я так соскучился по нормальному человеческому разговору. Вот поговорил с человеком и словно душа раскрылась. Раскрылась, а сейчас снова скукоживается. Ведь нет у меня там собеседников. Сахаров? Да тоже тот ещё фрукт.

— А ты, светлый князь, прикажи это своим воинам, — вдруг сказала Марта.

— Что приказать, — не понял Санька.

— Воскресить крестьян. Оставь часть воинства в Москве и пусть воскрешают потихоньку. Мы вместе решим сколько сможем прокормить и как наладить хозяйство. А ты отдыхай пока. Ты же давно мечтал об отпуске. Не переживай! Всё, как ты говоришь, будет под контролем: и под моим, и под твоим. Кстати, поток силы, что поступает от тебя сейчас, намного мощнее, чем когда ты находился в нашем мире. Там, что, совсем нет, э-э-э, потребителей?

— Не знаю, — нахмурился Санька. — Что-то не заметил я тут нежитей.

Он снова вгляделся в тот мир, где сейчас находился и действительно не нашёл сгустки нежити. Они в том мире выделялись в жёлтом спектре, человеческие в красном, животные в синем, а растения в зелёном.

— Не хватает мне тебя, Марта. Привык я уже к тому, что ты для меня фильтруешь всё, что я хочу. Ты не видишь этот мир?

— Нет, светлый князь, не вижу. Но неужели там нет ни одной кикиморки, или лешего? Что там за мир такой, дикий⁈

— Совсем, наверное, зачахли ваши потомки в этом мире.

— Грустно, — проговорила кикиморка. — Это сколько лет прошло, ты говорил? Пятьсот? Пятьсот пятьдесят?

— Не знаю, какой здесь сейчас год. Но где-то так.

— Люди там совсем ни в каких богов не верят? — испуганно спросила кикиморка.

— Сложно сказать, кто тут во что верит, — хмыкнул Санька. — Ладно, отбой связи. Подумаю пока. Хотя… Твоё предложение меня устраивает. Сможешь передать воинству волю мою?

— Смогу, светлый князь. Ещё бы наместника твоего бы тут воплотить. Как мы в Ростове пробовали.

— М-м-м-м. Неплохая идея, Марта. Что бы я без тебя делал? Эх, что тут без тебя я буду делать?

— Э-э-э, так создай такую же. Матрица у тебя моя есть. Помнишь, мы же по ней новых кикиморок настраивали?

— Конечно помню. Думаешь получится? Не пробовал я ещё новые сущности плодить.

— А попробуй. Я лично такт и делаю, когда новую сетевую ячейку устанавливаю. Знаешь сколько у нас уже кикиморок и другой нежити в сети?

— Сколько? — насторожился Санька.

— Три миллиона триста тысяч сто четыре.

— Ёп… Тыть…

Санька даже поперхнулся. Давненько он не проверял структуру сети.

— И где они все?

— По Европе распиханы. Там же их почти совсем не было. Повывели всех. А те, что были — темнее ночи. Забыл?

— Не забыл. Из головы вылетело.

— Вот и ты наделай там, раз их нет, леших, да водяных, да кикиморок. Матрицы у тебя есть. Просто подумай и всё случится.

— Интересно-интересно, — задумался, напрягая ум Санька. — Точно справитесь без меня?

— Точно, светлый князь. Отдыхай. Всё пойдёт по твоему плану. А вдруг, что случится, тут же вернёшься. Из отпуска.

Ей точно нравилось это необычное в том мире слово, которое Санька то и дело повторял.

— Ну, всё! Тогда, действительно, отбой связи!

Марта издала короткие гудки: «Ту-ту-ту-ту», и Санька рассмеялся. Так он когда-то шутил над ней, теперь пошутила она.

Санька висел над Люцихой, так называлась маленькая речушка и местность ей окружающая, где он тогда охотился и размышлял, чем он тут будет заниматься и как. В телесном обличии ему тут не жить не получится. Так и так наткнётся он на людей, у которых возникнут к нему вопросы. Снова прийти к Устинову и напроситься в охранники угодья? Так, свято место пусто не бывает. Наверняка есть уже у них охранник. А у него, у Саньки, нет документов.

Хотя… Почему это нет? Ведь паспорт и другие бумаги у него хранились в избушке в тайничке. Там и деньги хранились и корешки женьшеня. Хороший у него там был схрон. Вряд ли его кто нашёл. Не в избушке он даже был, а рядом с ней. Вкопанный в землю сейф бывшего председателя сельсовета. Да-а-а… А председатель тот сейф сделал где-то то ли в Хабаровске, то ли в Комсомольске на Амуре. И сделал из какого-то сплава. Может быть из титана. Хотя… Какой там титан в советское время? А почему нет? Был титан и тогда. Был, мать его!

Сейф был большой, толстостенный, но лёгкий. Санька его сам дотащил на санках от дороги в самую горку, где стояла избушка.

— Где она, кстати сейчас? — спросил сам себя Санька и сфокусировался на дороге.

— Ага! Вот она! Кхе-кхе… Подзаросла избушечка лесом. Не пользуются ею, что ли.

Санька спустился к домику и материализовался. Избушка выглядела заброшенной.

— Сколько же прошло лет? — прикинул Санька. — Если считать чистыми, то он умер в две тысячи двадцать первом, а прожил в шестнадцатом веке почти двадцать лет. Значит, сейчас тут две тысячи сорок первый? Ничего себе! Однако, за двадцать лет зарасти должно было и посильнее. Да-а-а… Значит, жили тут и после меня, а сейчас, года два как забросили.

Избушка представляла собой простой квадратный сруб с двумя лежанками у двух стен, между которыми у третьей стены стоял приколоченный к ней небольшой столик. Над столиком имелось небольшое оконце, над оконцем полочка, а на ней Санька увидел свой старенький радиоприёмник и, как не странно, на окне висела маленькая солнечная батарея.

— Вот же ж! — удивился Санька.

Он тут же, проверив провода, идущие от батареи к радиоприёмнику, включил его. Радио было настроено на станцию «Вести ФМ» вещающую на коротких волнах в диапазоне тысяча четыреста тринадцать герц и Санька тут же услышал жизнерадостный голос радиоведущего.

— О-о-о! Как же я скучал по вам! — радостно проговорил Санька. — Что там на фронтах Донецка и Луганска? Кхе-кхе! Хотя, если сейчас сороковой год, то всё вроде бы должно уже устаканиться.

Санька видел и раньше, что на Донбасе твориться чёрт знает что, но в глубину процесса не мог вникнуть, так как не имел возможности понять суть конфликта и тем более какую роль в этой гражданской войне Украины играет Россия?

То, что он услышал сейчас, поразило его до глубины души. Охренеть! Фашисты на Украине сносят памятники русским воинам освободителям, запрещают русский язык и убивают русское население Украины. Послушав немного радио и возбудившись, Санька приёмник выключил.

— Приехал в отпуск, твою мать! — выругался он и оглядел избушку.

Пока он слушал радио, сидя с открытым ртом и уставившись в стоявшую на столе керамическую кружку, то ничего не замечал, словно бы отключившись от окружающего.

— Словно тут и не было никого после меня, — подумал Санька. — Двадцать лет? Не может быть. И кружка стоит, как я её оставил. За двадцать лет радио бы точно «сдохло». Окислилось бы внутри. А тут даже провода не отвалились от контактов. Как скручивал их наскоро к переходнику, так и есть. Позеленели только слегка.

Тревога из сердца не уходила. С другой стороны… Если мужики спокойно проводят время в лесу, то тотальной мобилизации нет, а значит тот конфликт локальный. Хотя… Сообщалось и о ракетных обстрелах и о самолётах с танками. И… Во время Чеченских войн, тоже народ не особо «парился». Кто-то воевал, а кто-то не парился, живя обычной жизнью. Ему-то, Саньке, уж точно пока не стоит сильно заморачиваться. У него-то и тогда не было военного опыта, кроме переподготовок, а теперь есть военный опыт, но, кхе-кхе, опыт сражений шестнадцатого века.

Постепенно сердце «отпустило» и переживания отошли на задний план, оставив напряжение в нескольких ментальных центрах, продолжавших обрабатывать полученную по радио информацию.