— Вот ведь, сподобил Боже родиться в теле хрен знает кого! — проговорил Санька разглядывая когти на ногах и почёсывая подошву. — Точно, млять, — ни мышонок, ни лягушка, а неведома зверушка. Хорошо хоть волосы на теле обгорели и теперь я не особенно лохматый. А на лицо, так — обычный человек.

— Ты чем это тут занимаешься? — раздался голос жены.

Царь вздрогнул.

— Фу, напугала! — вырвалось у него. — Моюсь, милая! Залазь ко мне.

— Вот ещё! — фыркнула жена. — Я в чистую воду залезу. Эй, кто там! Подлейте воды горячей в кадушку! Да поскорее!

Появилась Марта, уже одетая в сарафан, но с тем же ведром воды. Наполнив кадушку, Марта исчезла. Аза сбросила рубаху и нырнула в воду.

— Ты бы не командовала так, Аза. Я так себе не позволяю. И они не привыкли к такому обращению.

— Фу! Вот ещё! — фыркнула жена. — Они слуги! А слугами только так и стоит приказы отдавать!

Александр внимательно посмотрел на жену, недоумённо хмыкнул и вылез из воды. Накинув на себя покрывало, он начал обтираться.

— Ты не побудешь со мной? — вызывающим тоном спросила Аза.

Александр снова с удивлением посмотрел на жену. Как не странно, её аура не излучала агрессии. Обтеревшись, и обернув покрывало вокруг тела, как тогу, Александр вышел из бани, не ответив на вопрос жены и оставив её в явном замешательстве.

Ждать Азу пришлось не долго. Она, разъярённая, влетела в кабинет мужа уже через минут двадцать. Видимо, выбрав агрессивную форму общения, она с порога метнула в Александра кусок мыла. Кусок был довольно увесист и имел форму слегка вытянутого брикета с острыми углами, так что меткий бросок таким предметом можно было запросто квалифицировать, как покушение на нанесение тяжкого вреда здоровью главы государства, или террористический акт, ибо предмет летел ему прямо в голову.

Мгновенно на пути полёта «метательного снаряда» возникла Марта, которая приняла его удар на себя. Мыло стукнулось о броню кикиморки и упало на пол. Вслед за мылом к сидевшему за столом царю метнулась сама «террористка», но тоже попала в крепкие объятия охранницы.

— Отпусти! Отпусти, сука! — кричала, безуспешно пытаясь вырваться, Аза.

Александр сидел, уставившись взглядом в стол. Откровенно говоря, он не знал, что ему делать в этой ситуации. Начинать разборки? Или, что ещё хуже, — скандал? Бр-р-р… Ему и в прошлой жизни хватило «тёрок» с женой. Уйти и оставить дурную бабу здесь, «качать права» и издеваться над его помощниками⁈ Это не выход. Закрыть в чулане и слышать её тревожащие челядь вопли?

— Ну надо же⁈ Как не вовремя! — хмыкнув, произнёс Александр. — Разверни её сюда.

Марта как-то незаметно перетекла, оказавшись за спиной Азы. Та вскрикнула и «обмерла», повиснув у кикиморки на руках. Однако Санька видел, что жена находится в полном сознании.

— Ты что наделала, дура? — спросил царь ровным голосом, хотя в груди его всё клокотало. — Ты же всё разрушила. Ведь с этого самого мгновения того, что меж нами было — нет. Всё рассыпалось, как песчаный замок. Зачем ты это сделала?

— Меж нами ничего и не было! — выкрикнула Аза.

Санька вздохнул, понимая, что она права.

— Послушай меня внимательно, мать моего сына… Послушай внимательно. И открой глаза, не дури.

Аза покрутила головой.

— Страшно? — Александр криво усмехнулся. — Не бойся, я не убью тебя. И даже не трону пальцем. Отныне ты станешь жить на женской половине. Сына я заберу к себе. Обслуживать тебя станут твои соотечественницы, охранять — братья. Если они захотят, конечно. Марта прикажи Домануку, Булгайруку, Салтанкулу и Мамстрюку прийти сюда. Отпусти её и усади в кресло, но не давай подняться. Станет орать, завяжешь ей рот. Попытается встать с кресла привяжи её к ножкам и… Ты поняла?

— Да, господин. Я послала за Темрюками. Они уже не спят и приводят себя в порядок.

— Кинжалы у них не забирайте, но стерегитесь.

— Мы всегда стережёмся.

Санька сидел за столом и морщился от чувств, кипящих у него в груди. Да, он не был идеалом, или каким-то особенно продвинутым в укрощении страстей человеком. Медитации помогали ему сконцентрироваться, но не делали его бесчувственным. Он остро переживал предательство и несправедливость. Практически случайно обретя силу света, Санька не стал бездушным «солнцем». Он был в человеческом плане обычным, если не считать некоторые чисто «технические» способности, существом. Существом, подверженным всем человеческим слабостям.

В кабинет вошли братья жены. И с любопытством заозирались. В этом помещении дворца они ещё никогда не были. А помещение сильно отличалось от остальных. В нём стоял мягкий кожаный диван, четыре низких мягких и удобных даже по внешнему виду, кресла, резной письменный стол, каких ещё ни где джигиты не видели. За спиной царя во всю высоту и ширину стены стояли книжные полки. Они не знали, но за полками имелся тайный проход в соседнюю комнату, в которой тоже хранились древние свитки и книги.

— Зачем звал, государь? — спросил старший сын князя Темрюка Доманук. — Как твоё здоровье?

— Здоровье моё хорошее, слава Богу, а вот настроение плохое.

— Что-то случилось, государь? — явно нервничая, спросил Доманук.

— Сначала хотел спросить вас, джигиты, как вы поступаете с жёнами, которые пытаются вас поколотить?

Джигиты нахмурились и выпрямили спины ещё круче, выпятив переднюю часть тела «колесом».

— Почему спрашиваешь? — осторожно поинтересовался Доманук.

— Ответь на вопрос! — приказал царь, сурово глядя на черкесов.

Доманук насупился, пожевал ус и неохотно ответил.

— Мужчины нашего племени бьют таких жён плётками.

— Сильно бьют?

— Сильно, государь, почти всегда до смерти, — Доманук нахмурился. — Но почему ты спрашиваешь?

— Я слышал, что вы учите плёткой своих жён сразу, как только женитесь. Ещё до того, как она на вас подняла руку. Так это?

— Так, государь, но почему…

Александр остановил ладонью вопрос джигита.

— Хорошо, Доманук. Теперь я понял свою ошибку. Мне надо было сразу учить свою жену, а сейчас уже поздно.

— Твоя жена подняла на тебя руку? — возмутился Доманук.

— Не важно, Доманук. Это наши с ней дела. Я сам разберусь. Теперь ответь ещё на один вопрос. Что делает ваш правитель и твой отец князь Темрюк, с теми воинами, кто не выполняет его приказ, и кладёт при нём свою руку на рукоять кинжала, угрожая ему.

Доманук опустил голову. Так же стояли с опущенными головами и остальные братья. Лысая голова Салтанкула пылала алым пламенем. Казалось, что она дымилась.

— Такого воина мой отец казнил бы на месте, — сказал Доманук, не поднимая головы.

— Отлично! Вы мои воины, Доманук. Ваш род дал мне клятву крови, но некоторые из вас видимо не до конца это поняли. Я имею ввиду твоего брата Сантанкула. Он взбунтовался, нарушил мой приказ, угрожал мне убийством, и я был вынужден применить к нему силу.

— Ты применил колдовство! — прохрипел Сантанкул,не поднимая головы.

— И что?

— Это не честно!

Царь встал и поднимая перед собой руки, развернув их ладонями вверх, спросил:

— Господи, да что же это за день такой сегодня! Я думал, что ты, Салтанкул, находясь здесь, образумишься и поймёшь свою глупость, а ты оказывается, настаиваешь на ней. Ты считаешь, что я должен к тебе… Тьфу, блять! — вдруг выматерился Санька. — Да пошёл ты, на хуй! Хватайте его и рубите ему голову. Я приказываю! Я сказал!

Братья медленно подняли от пола взоры и все четыре пары напряжённо прищуренных глаз уставились на него.

— Это они замыслили тебя убить, — прошептал вдруг у него в голове голос Сил Силыча.

Государь удивлённо вскинул левую бровь.

— «Вот ты, конь!» — мысленно ответил Санька баннику, почему-то обозвав его вьючным животным.

— Даже и не думайте! — предупредил Александр, продолжая внимательно смотреть на братьев. — Предлагаю разойтись мирно.

— Этот ты не думай, что тебя спасут твои железные бабы, — произнёс Салтанкул, обхватывая дрожащими пальцами рукоять кинжала.