Его голос стал почти умоляющим, и после того, как несколькими минутами ранее он столь явно и недвусмысленно явил свою доминантную и не терпящую отказов альфью природу, это отчего-то меня тронуло. Я почувствовала, насколько это важно для него, и мне стало тяжело отказать, руководствуясь своими исключительно эгоистичными мотивами.

— Я все равно не знаю, где он, — тихо проговорила я. — Мы даже не успели представиться друг другу. Все… произошло так быстро.

— Я не думаю, что это станет проблемой, — покачал головой священник. — Если вы действительно связаны, то сможете найти друг друга где угодно. Вам нужно лишь… сосредоточиться на этой связи. Открыться ей, принять ее и позволить ей направлять вас. Тогда она приведет вас к нему.

— Вот как… — нахмурилась я, вспомнив вчерашнюю встречу с молодым альфой. Это бы объясняло, как он нашел меня. А еще означало, что он сможет найти меня где угодно, если захочет. Это мне совсем не нравилось. Еще одна причина поскорее избавиться от этой штуки на моей руке.

— Когда отыщете его, приходите к отцу Евгению в Церковь Святой Изабеллы. Или напишите мне, я заберу вас обоих, — кивнул он. — Если вы позволите нам изучить вашу связь и поможете понять ее суть, мы поможем вам найти способ разорвать ее. По крайней мере, я обещаю, что мы приложим для этого все усилия. Хана, я не хочу врать вам или давать вам ложных надежд, но если и существует способ помочь вам, то лишь мои братья его отыщут. Все знания этого мира хранятся в Церкви Чистых дней, я понял это еще в юности. Ни правительство, ни ученые, ни эти шарлатаны из сети, называющие себя экстрасенсами, не смогут вам помочь. Ответы хранятся в священных книгах, и я дам вам к ним доступ, если вы согласитесь работать со мной в одной команде.

Он протянул мне руку для рукопожатия, и я, поразмыслив еще пару мгновений, приняла ее. Метку снова недовольно дернуло, но я демонстративно проигнорировала ее возмущение. Я больше не могла позволять этому недоразумению с претензией на космическое предназначение управлять моими решениями и моими отношениями с окружающими.

— Будем на связи, — кивнул отец Горацио и немного виновато улыбнулся мне на прощание, словно все еще переживая из-за случившегося между нами в кафе.

Проводив его глазами, я полезла в сумку за телефоном, чтобы убедиться, что мой обеденный перерыв еще не закончился. На неярко вспыхнувшем в моей ладони экране высветилось оповещение о входящем сообщении — от Джен.

«Я тоже хочу поговорить, Хани. Не задерживайся после работы и не ходи пешком».

Кажется, впервые за целый день я искренне и от души улыбнулась.

Дом встретил меня запахом готовящегося ужина и негромко мурлычущим в колонках осенним плейлистом Джен, включавшем много старых рок-баллад восьмидесятых и начала девяностых. Сама альфа в бордовом фартуке, с убранными в пушистый маленький хвостик волосами, стояла у плиты, одной рукой помешивая что-то в кастрюле, а другой держа смартфон и, видимо, сверяясь с рецептом. Судя по запаху, сегодня на ужин у нас было карри.

— Не знала, что ты умеешь его готовить, — расплылась в полной предвкушения улыбке я, а потом, ощутив резкое дежавю, добавила: — Тоже прочитала в интернете?

— Захотелось чего-то экзотического, — кивнула она. — Раздевайся, мой руки и за стол.

— Да, мамочка, — рассмеялась я, но потом, прежде чем направиться в ванную, все же обняла ее со спины, на мгновение наполнив легкие запахом муската. Сегодня он был спокойным, даже как будто сладковатым, что в принципе было скорее характерно для омег, чем для альф.

Мне было важно почувствовать, что у нас снова все нормально. Что наша маленькая семья — а я считала Джен своей единственной настоящей семьей — пережила эту бурю без потерь. Тем более теперь, когда я имела все основания надеяться, что затянувшаяся история с меткой скоро закончится, мною владело радостное эмоциональное возбуждение. Хотелось просто забыть обо всем, как о страшном сне, и жить дальше своей привычной, предсказуемой и налаженной жизнью.

Вымыв руки и переодевшись в домашнее, я снова вернулась на кухню как раз к тому моменту, как Джен закончила накрывать на стол и открыла бутылку вина. Насыщенно-оранжевый цвет карри, густо растекшегося по горке риса, вызвал у меня обильное слюноотделение, и на те несколько минут, что мне потребовались, чтобы опустошить тарелку, я забыла обо всем — и о нашей вчерашней стычке, и о своем разговоре с альфой-священником. Впрочем, последнее недолго оставалось секретом.

— Где ты была? — спросила подруга, несколько раз втянув носом воздух. — Я не помню этого запаха.

Я вздохнула, предчувствуя долгий и непростой разговор, и ответила:

— Прежде, чем мы поговорим об этом, я хотела обсудить то, что случилось у Макса. Мне важно, чтобы ты понимала — я не владела собой вчера. Это было похоже на какое-то помутнение и…

— Кажется, Макс вляпался во что-то, — вдруг без перехода произнесла Джен, и от удивления я даже забыла, что собиралась сказать дальше.

— О чем ты?

Альфа потянулась за сигаретами и, прищурившись, закурила. Выдохнув струйку дыма в сторону и немного покусав нижнюю губу, она наконец ответила:

— Он толком ничего мне не объяснил, но это… точно что-то серьезное. Он весь провонял страхом, Хани. Обычно люди так не пахнут, так… сильно. Когда он увидел меня в своей спальне…

— А что ты вообще делала у него в спальне? — не удержавшись, перебила ее я.

— Мне хотелось побыть одной, — отмахнулась подруга, снова выпустив изо рта сигаретный дым. — Привести мысли в порядок и… Внизу было слишком много народа, а там мне было как-то спокойнее.

Я подумала о том, как часто сама забиралась в ее постель, где запах альфы был сильнее всего, когда мне было страшно или просто не по себе. Пожалуй, я могла ее понять.

— И что было потом? — уточнила я, налив себе еще вина взамен уже выпитого. Мне не хотелось пьянеть слишком сильно, но после такой напряженной недели хоть немного расслабиться было просто необходимо.

— Я знала, что у него есть эти… ароматические палочки из Индии. Меня всегда успокаивал их запах. Мне казалось, я примерно знаю, где он их хранит, но… В общем, когда он вошел в комнату и застал меня роющейся в его тумбочке, то словно с цепи сорвался. Я пыталась ему объяснить, но он… Он не был разозлен, понимаешь? Он был напуган до смерти. Словно я могла увидеть или найти что-то… что-то очень скверное.

— Ты уверена? Это звучит… как-то странно. Мне просто… В смысле мне сложно представить, что Макс мог… Может, у него там фотографии его слишком маленького члена были спрятаны? — Я не сдержала дурацкого хихиканья. Может, виной всему алкоголь, а может — нервы.

— Я тоже сперва подумала, что он психует из-за ерунды. Попыталась все свести к шутке, но он потребовал, чтобы я поклялась в том, что ничего не трогала. А когда я поняла, что дело серьезное, он совсем расклеился. Начал нести какую-то чушь о том, что совершил большую ошибку и что не знает, как ему теперь выпутываться. Но как я ни старалась, мне не удалось от него ничего добиться. Он просто выставил меня и все. И сегодня не отвечает на звонки.

— Он ответил мне утром на сообщение, — вспомнила я. — Ты думаешь, это… действительно серьезно? Джен, ради Зверя, что такого могло у него там быть? Он же простой музейный реставратор, да и через него проходят далеко не шедевры мировой живописи. Что он бы такого ни сделал, это… Это вряд ли хуже, чем обезображенный труп в переулке. — Меня передернуло от одного воспоминания. — Ведь так?

— Я не знаю, что и думать, честно, — покачала головой Джен и затушила окурок в пепельнице. — После того, что случилось с тобой, я во всем вижу какие-то заговоры и жуткие кровавые тайны. Кстати я сегодня читала заявление, которое сделал шеф-полиции по поводу того трупа. По горячим следам раскрыть убийство им не удалось, однако, по его словам, у них есть «вызывающая интерес» запись с камер наружного видеонаблюдения в том районе. Хана, по-моему, сейчас точно самое время тебе объявить о себе как о свидетеле, не дожидаясь, пока тебя начнут разыскивать как подозреваемую. Вполне возможно, что тебя уже вычислили и не сегодня завтра они явятся по твою душу.