Интенсивное распространение С. на территории бывшего СССР аналитики связывают с событиями октября 1993 года в Москве. Именно тогда молодежный стихийный патриотизм, не найдя себе достаточного применения в ультраправых организациях наподобие Русского Национального Единства, выплеснулся на улицы. Что интересно, в России скинхеды подтвердили свое реноме движения по преимуществу рабочего, с той лишь разницей, что дети постсоветских пролетариев лишены даже отдаленных признаков классового самосознания и причины своих бед видят исключительно в «инородцах» или просто тех, кто выглядит не так, как они. Иными словами, стиль и агрессия бритоголовых идеально вписались в обычаи (пост)советского гопничества. Гопоте, по сути, не пришлось даже особенно меняться внешне — разве что переоделись из спортивных штанов в хаки. Впрочем, довольно быстро к С. примкнули и некоторые бывшие панки, как это произошло, к примеру, в Киеве.

Ныне основную массу С. составляют молодые люди от 14-16 до 20-22 лет, преимущественно выходцы из рабочих кварталов и окраин, школьники, учащиеся техникумов, студенты высших учебных заведений. Есть свои издания — «Стоп», «Ударь», «Русский хозяин», «Уличный боец», и рок-группы — «Коло- врат», «Штурм», «Вандал», «Коррозия металла», «Скинхейт», «TNF» (Москва), «Секира Перуна», «Лысый медведь», «Драгнихт» (Украина). Согласно официальным данным, в России насчитывается от 15 до 20 тысяч С, из них 5 тысяч (под водительством около 100 лидеров) приходится на Московскую область и 3 тысячи — на Санкт-Петербург, однако движение, несомненно, шире. Практически в каждом более-менее крупном российском городе есть группы бритоголовых. Идеологи движения даже утверждают, что Россия в этой области лидирует.

Скинхедство достаточно хаотично — каперы, наци-С, мифическая «ОБ-88», традиционная White Power, но идеология одна и та же, расистская. Согласно заявлениям российских С, они противопоставляют себя «одурманенным и оболваненным пропагандой пофигистам, которые выбирают "пепси" и интернациональную культуру, жрут гамбургеры, лопают жвачку, отплясывают на кислотных тусовках». Однако главный, люто ненавидимый враг местных бритоголовых — иные национальности: азиаты, чернокожие, выходцы с Кавказа, а также рэперы и хип-хоперы — как носители чуждой афроамериканской музыки. Отсюда лозунги — «Россия для русских, Москва для москвичей» (запущен в обиход одной из первых российских ой-кор-групп «Крег»), на Украине, соответственно, «Украина для украинцев». Методы у С. одни и те же. Собираясь большими группами, они нападают на уступающего числом противника; втроем- впятером на одного — излюбленная пропорция. Чаще применяют тактику налетов — в метро или в любом ином публичном месте избивают первого попавшегося нерусского и быстро скрываются. Жертвами чаще всего становятся студенты-иностранцы либо сотрудники дипломатических и торговых миссий развивающихся стран. Более масштабные акции сами С. на военном новоязе называют зачистками. Это нападения большими отрядами на рынки или фестивали хип-хопа, провоцирование массовых драк на стадионах во время или после футбольных матчей. В последнее время в российской столице С. устраивают все более масштабные и кровопролитные побоища, с почти обязательными человеческими жертвами — как это было во время погромов на Царицынском и Кунцевском рынках, а также в центре Москвы после трансляции матча чемпионата мира по футболу Россия—Япония летом 2002 года. Обязательны также вылазки бритоголовых на 20 апреля — в день рождения Гитлера.

Из ультраправых организаций наиболее активно работает со С. Народно-национальная партия, чье молодежное крыло «Русская цель» возглавляет один из лидеров московских С. Семен Токмаков по кличке Бус. ННП обычно вербует среди бритоголовых новых членов, пользуясь недоверием последних к более традиционным патриотическим объединениям. На Украине сходным образом действовала Социал-национальная партия.

Таков путь любого С. — взрослея, он превращается или в рядового обывателя, или в фашиста. Альтернатива этому в виде массовых, популярных у молодежи анархистских или красно-скиновских движений, в России пока что мало влиятельна. Наблюдается определенная терпимость социума — бритоголовых, избивающих «цветного» среди бела дня, никто не пытается остановить, а пойманные С. отделываются небольшими сроками. Растущее число лысых голов сигнализирует о резком ультраправом крене, который может иметь уже в ближайшие годы совершенно непредсказуемые последствия для политической ситуации в Российской Федерации.

[Д. Десятерик]

СМ.: Гопники, Панк.

СОЦ-АРТ — направление в советском и постсоветском искусстве, прежде всего визуального толка, основанное на обыгрывании реалий и знаков социалистического мира; единственная из отечественных творческих стратегий после 1932 года, безоговорочно признанная Западом. Для своего возникновения нуждался во временном и смысловом дистанцировании, а также в определенном стагнировании этих самых реалий. Оттого и развивался в так называемую «эпоху застоя» 1970-х годов, а ближайшим его предшественником и антиподом является феномен шестидесятничества, замешанный на сопливой совковой восторженности, убедительно доказавшей, что с врагом можно бороться только его же оружием, а возрождение авангарда — утопия.

Термин сформулирован Виталием Комаром и Александром Меламидом в 1972 году, для описания собственного стиля, сочетающего холодноватый парадоксализм (отсюда — «музейный колорит» их многих холстов) и компрометирующую свой первоисточник бравурность (первые работы — портреты жен в плакатной манере, однако уже в «Раю» 1973 года появляется лик Сталина). При этом парадный «верх» в создаваемом артефакте постоянно корректируется бытовым «низом». По мнению Комара, задача С. заключалась в том, чтобы «поставить знак равенства между Мавзолеем на Красной площади и кучкой говна в коммунальной квартире». Однако если упомянутые мастера — в то время не признававшие представителями С. никого, кроме себя — равнялись преимущественно на изображение, то многие их современники — И. Кабаков, а особенно Эрик Булатов, отдавали предпочтение именно тексту: у последнего он приобретает противоестественную привлекательность («Слава КПСС», 1975). У других авторов на первый план выступает либо гипнотическая сексуальность (Л. Соков, М. Чернышев), либо образ усугубляется вербальным поносом (Г. Донской, Скерсис, М. Рошаль «Мы качаем красный насос!», 1975). Как сказал один из главнейших теоретиков Борис Гройс (он, кстати, еще в конце 1980-х годов считал С. завершенным как направление), «все работы художников или писателей С. демонстрируют... исходную и нередуцируемую амбивалентность непосредственного и идеологического, видимого и текстового».

Наиболее адекватно С. выразился в живописи, графике, скульптуре (где его примеры порой спонтанны, вроде статуи-гибрида Ленина-Зюганова, созданной в 2003 году для дома-музея лидера современной Компартии России; ранее — эмали Б. Орлова, Р. Лебедева). Известны прецеденты в декоративном искусстве (эмаль Ларисы Резун-Звездо- четовой «Телефонный номер», 1994; так называемая «Живопись на платках», созданная группой «Перцы» в 1990-1995 годах) и даже боди-арте (киевский художник Н. Трох стилизовал свою внешность под Ленина, используя это и в своем фототворчестве). Менее — в литературе (плодовитый Д. Пригов, повесть «Омон Ра» и некоторые рассказы В. Пелевина, проза В. Сорокина в начале 1980-х годов) и кинематографе, обычно параллельном, например, «Репортаж из страны любви», реж. П. Поспелов (1989). Однако в последнем случае сама динамическая природа кинообраза становится препятствием для утверждения поэтики С. с ее нарочитой кондовостью, нелепым наивом, дешевым оптимизмом. Как только в действие вступает страсть обличения, что естественно в эпоху перестройки, С. теряет все свои отличительные качества при внешнем подобии артефакта, что нередко происходит в 1990-х годах.