ЭТНИКА (от греч. ethnos — народ, синонимы — фольклор, фолк, аутентика, архаика) — свод обычаев, песен, музыки, танцев, материальной культуры того или иного народа. Чаще всего Э. обозначает именно песенно-музыкальный фольклор.

Долгое время Э. оставалась объектом узкопрофессионального интереса ученых-фольклористов или же туристским аттракционом; Набоков называл аутентичные культуры «дешевой лавочкой готового платья». Отдельные прецеденты, наподобие экспансии традиционной пластики Африки и Японии в европейскую живопись (результаты — кубизм, футуризм), или роста популярности джаза, общую картину не меняли. Однако с исчерпанием новых идей в искусстве и эмансипацией бывших колоний, западные художники, авангардные и рок-музыканты начали обращать на фолк все более пристальное внимание. Настоящий этнический взрыв произошел после цепочки освободительных революций в Африке в начале 1960-х годов. Взаимопроникновение культур приобрело гиперактивный характер. Сначала это происходило в массовых жанрах. Музыкальные гибриды и новинки наподобие фолк- рока, регги, ска или босса-новы, хиппи, переряженные в одежды всех народов мира, массовый исход западных радикалов в далекие и загадочные страны Востока — это была тотальная фиеста, стихийная радость узнавания на уровне, скорее, межчеловеческом.

С наступлением неизбежной после 1960-х годов реакции роль фолка несколько снизилась. Возрождение принесли уже девяностые, — как часть реакции на глобалистские вызовы. Что важно, сегодня Э. приходит в европейскому слушателю уже в неадаптированном, близком к аутентичному, виде. Причем идеология World Music (мировой музыки) предполагает напевы соседнего села столь же значимыми и интересными, как хоры тибетских монахов. То есть ценители необычных созвучий обращаются к собственной ау- тентике столь же охотно, как бунтари 1960-х годов — к индийским медитациям и зулусским тамтамам.

Сильна и политическая составляющая. Так, одной из форм сопротивления тоталитарному режиму Александра Лукашенко в Беларуси является выпуск так называемых совместных музыкальных проектов. В программах «Народный альбом», «Я родился здесь», «Крамбамбуля» соединяются рок и фолк, романс и танго, звучат белорусская, русская, польская речь, идиш, а по продуманности и целостности композиции это настоящие музыкальные спектакли.

Если же учесть предельную стандартизацию, обезличивание культурного продукта, то фольклор из диковинного филиала попсы ныне превратился в нечто вроде нового авангарда. Более того, минимализм, столь модный ныне, построен на находках неевропейской Э.; даже традиционная русская либо украинская песня строится из повторяемых, бесконечных ритмических фигур, не говоря уже о мусульманской или буддийской музыке. Николай Дмитриев, руководитель московского лейбла «Длинные руки», специализирующегося на выпуске как фолка минималистских произведений, утверждает: «Архаика порождена древней культурой, которая была задолго до нас. Современная цивилизация прочно забыла свои корни, не могла не забыть. Однако нашу генетическую память и коллективное бессознательное обмануть невозможно, они откликаются на архаику, если им не мешать. Наша задача — помочь в этом слушателям. В итоге даже самая новая музыка, минимализм или "новая простота" укореняются в музыке самой старой. Минимализм напрямую вышел из фольклора... Минималисты всего лишь заметили это и, перенеся в иную среду, обратили в форму компонированной музыки».

Понимал это и сооснователь «Длинных рук», знаменитый петербургский экспериментатор Сергей Курехин — в своих перформансах он использовал этнические мелодии и элементы традиционных обрядов очень активно, мог построить целый фортепьянный концерт на материале индонезийских par. Львовская певица и актриса Наталья Половинка на основе песенного украинского фольклора создает уникальные спектакли. Интересно работает с традиционным материалом и современный московский композитор Владимир Мартынов, чей диск «Ночь в Галиции» (2001, исполнено инструментальным ансамблем «Опус Пост» и фольклорным ансамблем Дмитрия Покровского) по одноименной поэме Велимира Хлебникова стал заметным событием на российской экспериментальной сцене.

К сожалению, столь серьезное осознание фольклорного наследия не слишком распространено. Неадаптированный фолк во всем богатстве, как культурном, так и философском, при заметном росте аудитории, по-прежнему остается увлечением интеллектуалов. В моде больше все-таки различные комбинации с поп- и рок-музыкой — как это произошло с сербско-цыганскими стилизациями балканского композитора Горана Бреговича или афролатиноамериканским карнавалом в исполнении культового среди антиглобалистов рок-исполнителя Ману Чао.

Э. была и остается палочкой-выручалочкой для европейской культуры каждый раз, когда та не в силах придумать, сотворить или проартикулировать что-либо новое. Может быть, когда-нибудь мегаполисная цивилизация и синтезирует свой универсальный фольклор, — но вряд ли он будет богаче уже существующих традиций.

[Д. Десятерик]

СМ.: Андерграунд, Минимализм, Нелегал, Рок.

ЮЖНОРУССКАЯ ВОЛНА — условный термин российской критики, обозначающий искусство украинского постмодерна 1980-х — 1990-х годов (по аналогии с передвижнической группировкой «Товарищество южнорусских художников»). Иначе — «новая (украинская) волна», «южная альтернатива», «горячий постмодерн», «трансавангардное необарокко», «новые нежные». Очаг Ю. В. — Киев, где в начале 1990-х годов активно работала группа «Парижская Коммуна», по названию улицы, на которой размещался сквот мастерских, и Одессы (СМ.: далее). Порой присовокупляют и авторов из других регионов — Львова (Роман Жук, Андрей Сагайдаковский, Булеца, Биба, Фонд Мазоха [Игорь Подольчак, Игорь Дюрич]), Ужгорода (Павел Керестей), даже из стран сопредельных — Молдавии (Юрий Хоровский, Валерий Кошляков, Сырбу, Бахчеван), России (Авдей Тер-Оганян из Ростова).

В Киеве первоначальными лидерами Ю. В. были Арсен Савадов и Георгий Сенченко (прославившиеся картиной «Печаль Клеопатры» в 1987 году), Олег Голосий, Сергей Панич, Василий Цаголов, Валерия Трубина, Александр Гнилицкий, позже — Максим Мамсиков, Кирилл Проценко, Дмитрий Кавсан, Леонид Вартыванов, Илья Исупов и др. Несколько обособленное положение заняли члены «волевой грани национального постэклектизма» (Олег Тистол, Константин Реу- нов, Александр Харченко, Марина Скугарева, Яна Быстрова, Николай Маценко). К ним стоит добавить имена Анатолия Степаненко, Глеба Вышеславского. Представители Ю. В. в Одессе — Александр Ройтбурд, Василий Рябченко, Сергей Лыков, Дмитрий Дульфан; здесь размах движения был обусловлен предыдущей генерацией концептуалистов, переехавших в Москву: Сергей Ануфриев, Леонид Войцехов, Юрий Лейдерман и др. Для консолидации Ю. В. большую роль сыграла выставка «Вавилон» (Москва, 1990).

Выросшая на острие бинарной оппозиции «горячий Юг» — «холодный Север» (московский концептуализм исоц-арт), Ю. В. поразила всех барочным размахом и пышностью, дикой смесью иронии и пылкой наивности, «повышенной температурой пафоса и гротесковой квазиакадемической содержательной программой» (Вл. Левашов), и, практически, способствовала возрождению жанра Большой Картины. Однако многие деятели Ю. В. стали на Украине едва ли не пионерами перформанса, инсталляции, видео-арта, успешно приобщились к новым технологиям, дигитальным практикам. В конце 1990-х годов успешным является творчество одесситов (Игорь Гусев, Глеб Катчук, Филипп Перловский, Мирослав Кульчицкий, Вадим Чекорский, Эдуард Колодий, Игорь Ходзинский, Анатолий Ганкевич, Александр Панасенко, Владимир Кожухарь). Увы, новых интересных имен за последнее время не появилось. Да и признание Ю. В. на родине до сих пор остается половинчатым, несмотря на активную выставочную деятельность, определенные международные успехи, вереницу отличных каталогов и т. п. Некоторая часть авторов Ю. В. живет и работает за рубежом (Трубина, Реунов, Керестей, Быстрова), наиболее сильное ответвление в диаспоре (Канада) — творчество Тараса Полатайко, уроженца Черновиц.