– К тому же, – подключился я, – имеется вопрос: зачем вообще Троепольская полезла в этот пустой дом? Судя по рассказам, девушка была отчаянная, но все-таки сомневаюсь, чтобы даже она пошла неизвестно куда за таким типом...

– Вот! – поднял палец Комаров. – Очень верный вопрос: зачем она туда полезла?

– Два варианта, – решительно заявил Северин. – Первый: журналисточка за кем-то следила, тот заметил это, протащил ее за собой в пустой дом и пристрелил.

– Чем, ты говоришь, она занималась в последнее время? – неожиданно спросил Комаров.

– Судя по блокноту, – букинистической торговлей и, насколько я понял, спекулянтами, которые вокруг этого дела вертятся.

– Заметил, значит, слежку, протащил за собой и пристрелил... – покрутил головой Комаров. – Ну-ну. Поменьше надо на кинофестиваль ходить.

– Константин Петрович, – обиженно стал оправдываться Стас, – это ж вариант. Мы ведь не знаем, может, эта сумасшедшая решила очерк из жизни американских шпионов написать.

– Валяй дальше.

– Вариант второй: ей назначили там свидание, а во время разговора что-то не сложилось…

– Погоди, – нетерпеливо остановил его Комаров. – Меня интересует: почему свидание назначили в таком странном месте? Между прочим, с точки зрения убийцы оно не такое уж странное. Я бы даже сказал – отличное место! В центре города, а кругом никого, и главное – великолепный путь отступления, черный ход, который выходит на заброшенную сейчас помойку, а потом сразу – людная улица, Это для тех, кто знает, разумеется... Не думали?

– Думали, Константин Петрович. – Северин повернулся к Балакину. – Митенька, изложи.

– Я сегодня дал задание выяснить, кто проживал в этой квартире и в этой комнате особенно. Дом на капремонте уже года полтора и с тех пор стоит выселенный. Пока ничего особенного – люди как люди. Мои ребята завтра поедут с ними беседовать, на всякий случай. В комнате, где обнаружили труп, проживала раньше семья Попова Валерия Юрьевича. Он – водитель троллейбуса, она – штукатур, двое детей, шесть и восемь. Два года назад получили квартиру в Строгино. Мы их уже разыскали через троллейбусный парк:

Попов дней десять, как в отпуске, уехали куда-то всей семьей.

– Интересная профессия – водитель троллейбуса, – ни к селу ни к городу пробурчал себе под нос Северин и, вдруг оживившись, спросил: – А ведь он, поди, лимитчик, этот Попов, а?

– Наверняка, – согласился я, догадавшись, куда он клонит. – На троллейбус одни лимитчики идут – такая интересная профессия. И значит, жил он в этой комнате сравнительно недавно...

– И в других комнатах могли быть новые жильцы, – подхватил Северин. – А домишко-то древний!

– Запиши, – приказал Комаров Балакину, – собрать данные на всех жильцов, когда-либо проживавших в доме...

– Может, хватит подъезда? – усомнился Северин.

– В доме, – жестко повторил Комаров. – Возраст, род занятий, наличие судимостей, куда потом выехали.

– Это работка! – не удержавшись, покрутил я головой.

– Ничего, поработаете. И второе запиши: определить круг лиц, которые по другим причинам также могли знать про черный ход, помойку и так далее. Жильцы соседних домов, рабочие со стройки, прораб, ну, дальше сами подумайте. Это, что касается места. А теперь насчет того типа. Если он не убийца, то кто же он? Обратите внимание на сроки: Троепольская убита между восемнадцатью и двадцатью часами, а по словам соседки, он явился около двадцати. А?..

– Тут снова несколько вариантов, – продолжал Северин. – Во-первых, его мог послать на квартиру настоящий убийца. Нашел какого-нибудь забулдыгу, дал ему ключи, объяснил, что делать. Но это, конечно, наименее вероятно, Во-вторых, этот небритый мог найти где-то сумку, а увидев там паспорт и ключи, попросту соблазнился.

– Зачем убийце понадобилось сначала забирать сумку, а потом ее выбрасывать? – усомнился Балакин.

– Взял оттуда, что ему было нужно, или, наоборот, убедился, что там этого нет, – ответил я. Мы с Севериным по дороге сюда проговорили все варианты, во всяком случае, так нам казалось. – Потом есть еще вероятность, что убийца вообще не забирал сумку, а небритый побывал в квартире и ее уволок. Вполне возможный вариант: уж очень этот парень по внешнему виду смахивает на кого-нибудь из рабочих с этой стройки или с соседней.

– Ищем, – коротко сообщил Балакин, не дожидаясь вопроса.

– И в-третьих, – заключил Стас, – к Троепольской мог приходить настоящий убийца, а его внешний вид – маскарад.

– Мужик с усами, которого видел дед во дворе, – напомнил Балакин.

– Он и тогда был какой-то маскарадный: темные очки, кепка...

– Выводы? – потребовал Комаров.

– Выводы такие, – вздохнул Стас, – что если мы найдем небритого, это может оказаться всего лишь мелкий мародеришка.

– Тогда давайте, что у вас там есть по розыску убийцы. Северин раскрыл нашу тощенькую пока папочку и стал читать:

– “Версия №1. Преступление могло быть совершено лицами из числа уголовно-преступного элемента, тунеядцев, пьяниц, находящихся в Москве без определенного места жительства и рода занятий, концентрирующихся в районе обнаружения трупа”. Ну, тут работа идет полным ходом. Мы дали сводку-ориентировку по Москве, сейчас по отделениям и в медвытрезвителях проверяют всех, кто в последнее время попадал за мелкое хулиганство, за появление в нетрезвом виде и так далее. Завтра силами балакинских оперов и участковых будем отрабатывать весь район с фотороботом этого небритого. Как, Шура, будет к завтрему фоторобот? – спросил он меня.

– Гужонкин клялся.

– Ага. Значит, с фотороботом и фотокарточкой потерпевшей ребята отработают район, места скопления людей, еще раз пройдутся по кафе, ресторанам, по магазинам – в общем, это ясно. В пределах необходимости проинструктируем всех внештатных сотрудников милиции, ДНД и КООД. И будем ждать. Больше нам тут ничего не остается. “Версия №2. Лицами из числа связей потерпевшей, в результате возникшей ссоры, на почве ревности или мести”. Здесь пока туго. Кроме этого Горовца – никого. Будем еще разговаривать с соседями, на ее предыдущих местах работы. “Версия №3. Лицами из числа связей потерпевшей или ее знакомых на почве корыстных побуждений”.

– Какая там могла быть корысть? – удивился Комаров. – Она, поди, двухсот рублей вместе с гонорарами не получала.

– Это Невмянов настоял.

– Ее сослуживцы говорят, что она как-то недавно обронила фразу: вот, дескать, скоро я разбогатею...

– И что ж, это основание для отдельной версии? Может, она премию в тридцать рублей собиралась получить!

– Может быть, – ответил я кротко. – Но при осмотре ее квартиры мы обнаружили тайник. Один из ящиков серванта имел двойное дно.

– Двойное дно?

– Да. Изнутри вбиты четыре гвоздика, а на них положена фанерка, под которой получается довольно большое пространство. И этот тайник был пуст.

– “Версия №4, – прочитал Северин. – Преступление могло быть совершено лицами из числа людей, связанных с потерпевшей по ее журналистской работе, на почве мести или с целью предотвратить возможные разоблачения”. Это самое перспективное – пока. Дамочка она была рисковая, все время лезла на рожон. Тут работы много, мы завтра получим в редакции все ее материалы, тогда будем думать. А пока в блокноте есть какой-то Алик по прозвищу Лошадь, Джим – в скобках Сережа и некий Николаи Иванович. Все.

– И дневник этот, про который женщины рассказывали, разумеется, не нашли?

Северин махнул рукой.

– На это и не надеялись. Петрова и Пырсикова утверждают, что она всегда держала его на работе, в этом сейфике. Вероятно, оттуда он и пропал. Но поскольку усатого в рваной куртке никто в редакции не встречал...

– А блокнот с записями лежал на видном месте, и его не тронули, – вставил я.

– Это работает на версию со знакомым? – закончил Стас.

Комаров притушил в пепельнице очередную папиросу и подвел итог:

– Короче, кроме версий, ничего. И даже среди версий главной не видно. Кстати, а почему у вас в плане никаких соображений нет по соседям? Вам же подруги ее говорили, что гам какие-то склоки, или я путаю?