Спросонья я не сразу въехал, что эти визжащие человекообразные — наши шалавы… тьфу, прекрасные дамы, поскольку сперва мне требовалось разобраться в двух куда более глобальных вопросах — кто я и где я. А разобравшись — не мог уразуметь, что за хрень заставила наших баб подкинуться как наскипидаренные и ломануться из халабуды наружу… гм… ага, так и знал — прямо сквозь стенку. Чего? Какое в сраку чудовище?

Отдалённый, но мощный и раскатистый рык какого-то хищника прояснил наконец ситуёвину. Для волка или рыси чересчур, для медведя… Гм… в тёплый сезон медведи, вроде, миролюбивы… Помозговав, я вдруг заподозрил, кто бы это мог быть, но решил оставить пока свои подозрения при себе — перспектива длительной бабьей истерики не очень-то стыковалась с моим желанием наконец-то выспаться.

Наше утреннее пробуждение ознаменовалось синхронным урчанием пустых желудков. Почесав полученные за ночь ушибы и комариные укусы, напившись, умывшись и прогулявшись до ветра, мы упёрлись в извечный вопрос о хлебе насущном. Собирательство даров леса в виде грибов, ягод и орехов возложили, естественно, на баб, для охраны которых с ними оставлялся Серёга. Васкес, обучавшийся в юности на скаута и умевший мастерить силки, отправился вместе с Володей на промысел чего-нибудь посущественнее. На самый крайний случай они предполагали вернуться на морской берег, где Володя снова набраконьерил бы рыбы, но в идеале рассчитывали добыть кролика, а то и парочку. Мне стоило немалого труда уломать их обойтись малым количеством силков. Дело в том, что моток нейлоновой бечевы, который у Володи был в качестве запасного линя для гарпуна, сподвиг меня на наполеоновские планы по нашему вооружению.

Не будь у меня моего мультитула с его кучей прибамбасов, я бы и мечтать не смел об арбалете, и на повестке дня стояли бы простые деревянные луки. Наверняка гораздо худшие, чем у аборигенов, которые свои делают умеючи и всяко не второпях, да и стреляют из них всяко получше нас. Нам же нужно что-то эдакое, чего у аборигенов нет, дабы иметь перед ними хоть какое-то преимущество, а заодно и соответствующий имидж — ведь при неизбежной встрече с туземцами нам будет позарез необходимо выглядеть людьми, достойными дружбы, а не рабского ошейника. Пересчитав мысленно свои оставшиеся патроны к пистолету и не сумев ответить на мой заданный самым невинным тоном вопрос об адресе ближайшего оружейного магазина, наш испанский мент убрал с морды лица саркастическую ухмылку и призадумался. Володя же, сравнивший дальнобойность своего подводного ружья с известной ему дальнобойностью спортивного лука, в восторг от сравнения не пришёл и согласился со моими доводами сразу же — правда, сомневаясь в осуществимости проекта.

Мне пришлось разжевать нашим крутым орлам, что делать полноценный классический средневековый арбалет — ага, Левшу лесковского нашли — я не собираюсь. Да и стал он таковым далеко не сразу, а эволюционировал постепенно из примитивной грубятины, изобретённой ещё римлянами — правда, уже в позднеимперские времена.

Лук у него был простой деревянный, но тугой, поскольку натягивался обеими руками, а спусковой механизм — штырьковым. И штырь, отжимающий взведённую тетиву вверх до её срыва с упора, и ось спускового рычага вполне могли быть и деревянными, так что самым сложным было пробуравить в деревяшках достаточно ровные отверстия. Ну-ка, кто там смеялся над моими отвёрточными насадками? В результате — по принципу «инициатива наказуема исполнением» — я был сходу произведён в главные оружейники.

Бабы, впрочем, моё назначение попытались тут же оспорить — типа, одного Серёги им для охраны мало. Ага, знаем мы эту «охрану»! Нас припашут всякую хрень собирать, а сами будут лясы точить «о своём, о женском»! А хрен им — не мясо? Пришлось напомнить прекрасному полу о слышанном ночью отдалённом рыке какого-то хищника, перепугавшем их так, что нас они — своим визгом — перепугали спросонья ещё хлеще. Теперь, когда перспектива бабьей истерики была не столь катастрофична, я наконец озвучил свою гипотезу. Фотку микенских Львиных ворот все видели? Львы там изображены стилизованные, конечно, но видок характерный, ни с кем другим не спутаешь. Правда, известный ниспровергатель исторических мифов Скляров считает, что плита с львиным барельефом была привезена микенцами откуда-то с Ближнего Востока. Если он прав, то Львиные ворота — ещё не доказательство. Поэтому — ладно, хрен с ними, с Микенами. Про двенадцать подвигов Геракла все слыхали? Подвигом нумер один за ним, если кто не в курсе, числилось удушение голыми руками Немейского льва. И происходило это не в Африке, не в Индии и не на Ближнем Востоке, а исключительно в Греции. То есть, в Греции, если кто туго соображает, свои местные львы в то время водились, и большинство историков с этим согласно. Потомки плейстоценового пещерного или пришедших позднее южных или гибридные между ними — вопрос спорный, но нам, татарам, всё равно. На нас, современных «детей асфальта», любого из них за глаза хватит. Климат Испании ничуть не хуже греческого, так что и тут львам обитать никакая религия не запрещает. Кто-нибудь из нас Геракл? Лично я — ни разу, так что душить льва — хоть Немейского, хоть обыкновенного — голыми руками однозначно не возьмусь. Между тем, как считают многие историки, европейский лев окончательно исчез только в римские времена, поскольку беспощадно вылавливался для цирковых забав римской черни, обожавшей скармливать львам христиан, иудеев и всяких прочих государственных преступников. Нам же тут, судя по ещё не романизированным иберам, до тех римских времён ещё как раком до Луны. Ферштейн? Андестенд? Поняли, кошёлки?

И с воображением, и с мнительностью у обеих всё было в полном ажуре, так что за неимением знакомого Геракла они всё и ферштейн, и андестенд, и просто поняли. Поэтому собирать за них грибы с ягодами пришлось одному Серёге, а я занялся поисками «стратегического сырья». Вопрос это не такой уж и простой. Североамериканские индейцы обычно делали свои луки из кедровой сосны, и я не сомневаюсь, что за неимением кедровой вполне сгодилась бы и обычная. Казахи — те, кто победнее — зачастую довольствовались берёзовым луком. Из орешника — лещины — я и сам в детстве делал. Вся эта растительность тут имеется, но вот ведь засада — между детским игрушечным луком и луком профессиональным немалая разница. Для настоящего лука дерево должно быть хорошо просушено — случалось, что и годами его выдерживали. Нет у нас тех лет, нет и месяцев. Боюсь, что и недель нет. Нужна такая древесина, которая достаточно упруга и в сыром виде. Тис? Да, англичане, вроде, делали луки из него. И вроде, в Испании его тоже до хренища. Да только много ли мне от того пользы, если я его живьём ни разу в жизни не видел? Может, он и рядом, может, в двух шагах, но кто покажет мне его пальцем? А посему — остаётся можжевельник, целый куст которого я наблюдал собственными глазами среди декоративных насаждений возле места работы. В лесу, признаюсь честно, не видел ни разу.

С можжевельником мне повезло — хвала богам, в Средиземноморье его куда больше, чем в нашей Средней полосе. Найдя здоровенный куст, я спилил пилкой своего мультитула жердину в руку толщиной — пришлось попыхтеть. Это необразованные древние пращуры делали свои луки из кругляка, а мы механику с сопроматом изучали и свой лук будем делать плоским и широким. Затем, и тоже не без труда, срезал ножом ветки и отнёс очищенную жердь к нашему лагерю. Проблему собственно лука для своей будущей «вундервафли» я таким образом решил. На ложу в идеале напрашивался вяз, но с ним у меня та же проблема, что и с тисом — кто бы мне его показал? А посему — из чего там ружейные ложи делают? Вообще-то классикой считается орех — грецкий, не лещина. Климат велит им тут произрастать в изобилии, но — опять же, та же история, что с тисом и вязом — ну не знаю я, как он выглядит. Вот яблоня — другое дело. Дичок, конечно, но яблоня — она и в Африке яблоня. Древесина у неё тоже крепкая и не колкая, а что кривая — так мне из неё не корабельные мачты вытёсывать, а на арбалетную ложу подходящую деревяху всяко подыщу. Так и вышло. Подобранный кусок не блистал идеальной прямизной, но в дело вполне годился. Отпиливать его короткой пилкой мультитула я затрахался, топором вышло бы в разы быстрее и легче, но топор был у Володи, и приходилось довольствоваться подручными средствами. Самый толстый из сучьев от своего полена я отпиливать пока не стал — он явно напрашивался на спусковой рычаг. Запомнив место — надо будет потом направить сюда Серегу с бабами за яблоками — я приступил к поискам орешника-лещины. А найдя его, нарезал побольше прутьев толщиной с большой палец — на спусковой штырь, на ось рычага и на стрелы. Запомнил и это место — орехи тоже не помешают. Теперь у меня было всё, что требовалось для начала работы над деталями арбалета.