– Ничего, полежи, отдохни, дорогая. А потом я тебя понесу.

Неожиданно раздался вой. Унылый и навязчивый. Гудини замер и приложил палец к губам. Вой стал ближе и пронзительнее. В омерзительном хоре теперь можно было различить знакомые повизгивания. Прошептав про себя молитву, Гудини посмотрел на небо.

Они парили на большой высоте, похожие на грифов. Кружили над кукурузным полем. При свете полной луны все сомнения относительно их происхождения развеялись. Ожившие мертвецы махали окровавленными крыльями. Их было восемь. Они визжали и поблескивали рубиновыми глазами.

Гудини вспомнил давнее предупреждение Лавкрафта относительно влияния подобных существ на человеческую психику и, опасаясь шока, опустил голову. Визг усиливался. Гудини поднял Эбигейл на руки и побежал. Демоны тут же спикировали.

Гудини дважды увернулся от смертоносного серпа и скрылся в лесу.

Потрясенные пассажиры спешно покидали вагоны. На опушке рощи в нескольких милях от Покипси был разбит импровизированный лагерь, куда уже прибыли машины «скорой помощи». Местные фермеры развешивали на деревьях фонари, чтобы доктора могли осматривать раненых, отделять мертвых от живых.

Дойл повел Бесс по проселочной дороге.

– Нас здесь заметить не должны.

– А что с Эбигейл?

– Надеюсь, о ней позаботился Гудини.

– Он здесь?

– Я видел, как наш друг пробирался к паровозу по крышам вагонов.

Бесс закрыла глаза, не зная, радоваться или еще больше тревожиться.

– Где же они сейчас?

Дойл покачал головой:

– Не знаю.

Во время всего этого кошмара Бесс проявила удивительную стойкость, но теперь настолько ослабела, что с трудом передвигалась.

Неожиданно из темноты с ревом вылетел «Серебряный призрак». Лавкрафт резко затормозил, и автомобиль, подняв облако пыли и помяв кусты, развернулся на сто восемьдесят градусов.

Дойл услышал знакомые голоса.

– ...вообще с ума сошел... чуть на них не наехал!

– Думаешь, легко управлять машиной, когда тебе постоянно зудят в ухо?

– Это счастье, что с такой ездой мы вообще остались живы!

– Я не шофер, а ученый!

Дойл открыл дверцу машины. Мари пересела на заднее сиденье, а Лавкрафт подвинулся, уступая ему руль. Бесс устроилась рядом с Мари.

– Ты так и не научился уважительно разговаривать со мной!

– Мари, успокойся, – вмешался Дойл.

Лавкрафт произнес:

– Я-то с тобой разговариваю очень даже уважительно, а вот ты...

– Говард... перестаньте. – Дойл поднял с пола ранец и положил ему на колени. – Лучше попытайтесь найти их.

«Серебряный призрак» покатился по лесной дороге.

Когда машина проезжала мимо величественного старого клена, вспыхнувшая спичка осветила лицо детектива Маллина. Он затянулся сигарой, выпустил из ноздрей дым, завел машину и двинулся вслед за Арканумом.

Салон «Серебряного призрака» освещали всполохи, генерируемые Раковиной Элтдауна. Лавкрафт крутил барабан управляющего устройства, стараясь подстроиться точнее. Символы появлялись и исчезали.

– Они где-то близко, я... – Он замолчал.

– Что? – спросил Дойл.

Фары высветили спешащую к поезду группу фермеров с ружьями.

– Налево! – неожиданно крикнул Лавкрафт. – Сворачивайте налево.

Дороги не было, и Дойл свернул в пространство между деревьями, выехал на пастбище и направил машину к чернеющему впереди лесному массиву.

Следовавший за ними «Форд-Т» с погашенными фарами попытался проделать тот же маневр, однако при выезде на пастбище резко накренился влево. Детектив успел выскочить прежде, чем машина перевернулась вверх колесами. Маллин в сердцах отшвырнул сигару, выругался и побежал за «Серебряным призраком», огни которого исчезали вдали.

«Роллс-ройс» достиг опушки леса.

– Выходим, быстро! – скомандовал Лавкрафт и вытянул руку в перчатке вдоль ряда деревьев, изучая появившиеся в воздухе цифры. – Они близко.

– Говард... – начал Дойл, но тот приложил палец к губам.

– Они здесь. – Он вгляделся в лесной мрак. – Непонятно. Они должны быть где-то совсем рядом.

– Испортился прибор?

– Смотрите. – Мари показала на небо, где звезды закрывали движущиеся тени.

Гудини и Эбигейл притаились в кустарнике. Тишина была такой глубокой, что, казалось, в ней можно было утонуть. Оглушительно стучала кровь в висках. Вдруг зашелестели листья, взлетела стая птиц, и по лесу пронеслась наводящая ужас какофония бульканья и визга. После чего снова установилась зловещая тишина.

Гудини подхватил Эбигейл, шагнул влево и... столкнулся с Дойлом.

– Артур!

Дойл обнял Гудини, а тот, передав ему Эбигейл, бросился к жене, осыпая ее влажное от слез лицо поцелуями. Лавкрафт и Мари взяли Эбигейл под руки.

Вскоре Арканум отправился дальше. Витающие над деревьями демоны оттесняли их в сторону небольшой поляны. В лесу было тихо, как на кладбище. Лишь хлопанье крыльев да мерзкое повизгивание.

– Надо отдать вам должное, вы живучие, – произнес кто-то из темноты.

Гудини и Дойл обернулись. Голос был очень знакомый. В центр поляны вышел окружной прокурор Пол Кейлеб, в сером костюме, освещенный серебристым сиянием луны. На его губах играла загадочная улыбка.

– Мои поздравления. Вы храбро сражались.

– Кейлеб, – удивился Гудини. – Как вы здесь оказались?

– Как ты здесь оказался, Гудини? Ведь твое место в тюрьме.

Гудини недоуменно посмотрел на Дойла.

– Инстинкт подсказывает мне, – отозвался Дойл, – что Дариан Демаркус служил другому хозяину, даже не подозревая этого. И книга нужна была именно ему.

– Ты узнаешь меня, Мари? – Кейлеб расстегнул воротник рубашки, ослабил галстук и показал розовый шрам на горле. – В твоем доме меня тогда немного покусали.

Мари охнула:

– Серебристый лис?

Кейлеб усмехнулся и затараторил, имитируя голос ее матери. Мари выхватила кинжал, но Лавкрафт удержал ее.

– Уверяю тебя, – Кейлеб подмигнул Мари, – меня не так-то легко убить.

Мари извлекла из складок юбки половину раковины моллюска. Покачала ее в руке, как чашку. Затем тайком от Кейлеба взяла руку Гудини и проткнула ему кинжалом большой палец. Тот даже не поморщился, когда она выдавила в раковину несколько капель его крови.

Увидев это, Лавкрафт протянул ей руку, чтобы Мари капнула в раковину и его крови. Затем то же самое она проделала с Дойлом.

– Артур, не ожидал? – спросил Кейлеб. – Да, встреча с правдой редко когда бывает приятной. Она ведь такая обжигающая, что мы обычно от нее отворачиваемся. Я имею в виду правду. Вот Мари Лаво постоянно заигрывает с темными силами, фактически живет за их счет, но считает себя добродетельной. Так что мы лжем без конца. – Лицо Кейлеба приобрело выражение, будто им управляли дистанционно с какого-то пульта. В голосе появились резкие, раздражительные нотки. – Вот так, Артур. Человеческими душами правят желания и инстинкты, но эти желания и инстинкты мы и есть. Нас не следует представлять в виде неких существ. Нет, мы идея, время которой пришло. – Улыбка Кейлеба растаяла. Он протянул руку. – А теперь пошли, Эбигейл!

Дойл с Лавкрафтом заслонили ее собой. Сидящие на деревьях демоны заверещали. Кейлеб скрестил руки на груди.

– Вы думаете, что защищаете эту девушку, нежного пушистого ангела? Нет, вы защищаете систему, которая не оправдала ожиданий, символ власти, вышедший из-под контроля, ставший неуправляемым. Ведь вас с самого начала запрограммировали ненавидеть самих себя. Почему? Потому что вам запрещали верить своим естественным инстинктам. Вам было предписано давить в себе побуждения, заложенные с рождения. Жить хорошо, наслаждаться, в том числе и плотью, добиваться всяческих благ и многого другого, что свойственно человеку. Но вас убедили, что все это грешно, а хорошее получите в загробном мире. Опять же вы спросите, почему? Чтобы ответить на вопрос, нам следует осознать, кому это угрожает, если вы безбоязненно станете подчиняться своим инстинктам. – Кейлеб указал на небо. – Ответ простой: Богу. Ведь если бы человечество отвергло Его узы и осознало свою истинную судьбу, Бог прекратил бы существование. И тогда Его место заняли бы мы. Не я один, нет. Нас много, и мы бы устроили коллективное правление. Нас оклеветали, назвали силами зла, а мы и есть истинные защитники людей.