Звонок повторился, я вздохнула и пошла открывать дверь.

На пороге стояли незнакомые мужчина и женщина.

— Любовь Скороход? — утвердительно сообщила вопрос незнакомая женщина.

Она могла бы быть даже красивой, особенно в этом шикарном платье из василькового шифона, если бы не тройной подбородок и полное отсутствие шеи.

— Да, — кивнула я.

— Нам надо поговорить, — уведомил незнакомый мужчина, суетливый лысоватый толстячок в дорогом костюме.

— Говорите, — согласилась я, — раз надо. Но было бы уместно сперва представиться.

У незнакомцев от такого моего ответа слегка вытянулись лица. Женщина демонстративно удручённо выдохнула и выразительно посмотрела на мужчину. Тот поморщился и сказал:

— Понимаете, Любовь, дело в том, что после смерти Воли по закону вы — ближайшая родственница.

— Какой Воли? — не поняла я, машинально вспоминая, кто среди родни Любаши в последнее время умер.

— Не какой, а какого, — поправил меня мужчина. — Воля, это сокращённо от имени Владимир.

Из Владимиров, которые приходятся родственниками Любаше я знала только зятя.

— А он что, умер? — растерянно спросила я, прикидывая, сколько суеты сейчас начнётся и чем это будет грозить Тамарке.

— Ещё нет, но понимаете…

— А раз ещё нет, то, что мы здесь обсуждаем? — удивилась я. — И кто вы такое, что вам есть дело до его жизни и смерти?

— Волька находится при смерти, — решительно влезла в разговор женщина, видя, что толку от мужичка нету, — он в коме и врачи не дают ему никаких утешительных прогнозов…

— Но он не умер, — развела руками я, — в коме он может находиться и двадцать лет. Так кто вы такие? Пришли на кладбище место продавать?

Я просто когда-то смотрела программу по телеку, как расследовали дело о махинациях с местами на кладбище. И вроде это как раз происходило в «лихие девяностые».

— Как вы могли такое подумать⁈ — вспылила женщина.

— Вы так и не представились, — в третий раз напомнила я.

— Ах, да, — кивнул мужчина и предупредительно коснулся руки женщины, которая сразу же сдулась. — Я — Виолетта Петровна. А это — Альберт Альбертович.

Она посмотрела на меня так, словно я при звуках этих имён должна была как минимум сплясать радостную лезгинку.

— И что? — прищурилась я, — мне это ничего не говорит, Виолетта Петровна вы или Клавдия Степановна.

— Я — сестра Воли, — торжественно сообщила женщина.

— Сестра? — я задумалась, вроде бы у Владимира было другое отчество. — Сводная что ли? Если вы сестра Владимира, то почему тогда вы считаете, что это я — ближайшая родственница? Я же просто сестра его жены.

— Троюродная, — чуть смутилась женщина.

— И что же вам от меня нужно, Виолетта Петровна? Наследство пришли делить? — не удержалась от ехидства я.

Но, судя по выступившему багровому румянцу на скулах троюродной сестры — я попала прямо в точку.

— Почему делить⁈ — влез в разговор Альберт Альбертович.

— Альберт, подожди! — одёрнула его Виолетта Петровна, но было уже поздно. Я всё поняла.

— Значит так, — тихо сказала я, — У Владимира есть жена. Живая жена. Это — раз…

— Она убийца! — возмущённо взвизгнула Виолетта Петровна.

— Следствие ещё не закончено, — развела руками я, — кроме того, Тамара находится на лечении в психоневрологическом диспансере. Она больная. И отбирать у неё квартиру я не позволю…

— Да нахрен нам ваша квартира! — взорвался Альберт Альбертович, но Виолетта Петровна тут же наступила ему на ногу, и он испуганно умолк, смущённо и бессмысленно моргая.

— Договаривайте, — велела я.

Виолетта Петровна и Альберт Альбертович переглянулись и ничего не ответили.

Я тоже молчала, ожидая ответа. Повисла неловкая пауза.

Виолетта Петровна поджала губы, Альберт Альбертович прокашлялся, а я всё также молчала, выжидательно глядя на странную парочку.

Наконец, когда пауза настолько уже затянулась, что это стало неприличным, Виолетта Петровна выдавила измученную улыбку:

— Ладно, извините, Любовь Васильевна, — мы потом зайдём.

Она развернулась и торопливо зацокала каблучками вниз, таща за собой на буксире слегка обалдевшего Альберта Альбертовича.

Хорошо, что я была в комнатных тапочках из войлока, мягко и бесшумно я сбежала вслед за ними, в надежде подслушать их разговор.

К сожалению, почти ничего я не услышала. Но прежде, чем дверь подъезда захлопнулась, удалось уловить одно слово — «завод».

Теперь мне стало ясно, куда нужны были деньги, вырученные за дом отца Любаши.

Осталось только узнать, что же это за завод и где он находится?

— Знакомьтесь. Это Таисия Сергеевна, — представила я нашу кадровичку и заодно бывшую «конкурентку» в борьбе за симпатии ветреного Григория. — Таисия Сергеевна будет с нами в группе.

— Но она же не член Общины, — возразила Белоконь.

— Таисия Сергеевна будет у нас консультантом, — выкрутилась я, — а потом, когда станет членом общины — будет в группе уже на общих основаниях.

— А зачем нам консультант? — возмущенным голосом воскликнула Зинаида Петровна.

— Чтобы консультировать, — объяснила я и, чтобы закрыть дискуссию быстренько перевела разговор на другую тему, — а сейчас давайте послушаем новое задание. Итак, нам поручили провести благотворительную акцию для бездомных животных. Плана ещё нету. Я сегодня-завтра его составлю, и мы потом детально уже обсудим. Если у вас есть какие-то предложения или рекомендации — самое время их за эти два дня озвучить. Можно мне. А можно вон Таисии Сергеевне.

Все взгляды скрестились на блондинке. И хотя эмоции были самые разные, блондинка демонстративно приосанилась. Она явно чувствовала себя в своей стихии.

— А что это получается, Таисия Сергеевна — ваш заместитель? — не удержался от провокационного вопроса Пивоваров. — Вы же сказали, что она «консультант».

— Скорее секретарша, — ехидно бросила Белоконь.

Все присутствующие моментально захихикали, и по комнате, где мы собирались, прошлись зловредные, понимающие смешки.

— Я занимаю ваше место? — с наивным видом похлопала накрашенными синей тушью ресничками кадровичка, и с вызовом посмотрела на Белоконь.

Та покраснела, а Рыбина сразу же обидно расхохоталась.

— Не вижу ничего смешного! — взвилась Белоконь, с вызовом глядя на Рыбину.

— А вы попробуйте мне запретить смеяться, — парировала Зинаида Петровна.

Склока набирала обороты, и я удовлетворённо усмехнулась, но так, чтобы никто не заметил, конечно же. Дав им немножко времени, чтобы все вволю проорались, я строго постучала линейкой по столу:

— Товарищи! Товарищи! Давайте успокоимся и послушаем меня. Я займу две минуты, и все тогда могут быть свободны. А так мы опять просидим весь вечер.

Народ нехотя стих. Сидели, насторожившись, бросая друг на друга взгляды, наполненные самым разным эмоциональным содержанием.

— Итак, — торопливо сказала я, пока опять не началась склока (по глазам Белоконь было понятно, что сейчас по второму кругу вот-вот начнётся), — в рамках мероприятия нам нужно следующее. Первое — привлечь побольше жителей города. Второе — задействовать и максимально использовать СМИ, третье — провести саму акцию. А именно следующее. Собрать старые одеяла, покрывала и так далее для утепления в вольерах животных. Собрать корма для животных. И главное — привлечь ветеринаров для стерилизации бродячих котов и собак. Возможно, получится найти для некоторых животных новых хозяев. Это если очень поверхностно перечислять. На самом деле там всего намного больше. И чем ярче мы проведём это мероприятие, тем сильнее будет выхлоп. Наша цель… точнее цели — помочь животным с едой, проживанием, лечением. Показать людям, что хоть у нас в стране и не очень всё хорошо, но мы не должны терять человечность. Ну и под шумок собрать денег. Заодно, как говорится. Нам нужны будут деньги, чтобы отправить пятерых наших молодых членов общины на учебу в университет.