— Чего боюсь, Макс, так это твоего верхоглядства. — Не отомстить за предыдущие «подколы» Забелин не мог. — На большие деньги идем. Поэтому очень прошу — вчитывайся сам в каждую бумажку. Не передоверяйся.

— Кого учишь? Мальчишка. За собой смотри — объяснись-ка лучше, что там за конкурент у нас на аукционе выискался.

— Уже знаешь.

— Потому как вникаю. Хоп: один — ноль.

— Как раз разбираемся, — как ни одергивал себя Забелин, но избавиться от унижающей его в глазах Юли неловкости не получалось.

Он склонился к селектору:

— Яна! Подошел Виктор Николаевич? Тогда запускайте… Ну, чем похвастается наша налоговая инспекция?

— Да есть кое-что, — с удовольствием человека, качественно проделавшего трудную работу, подтвердил пригнувшийся под косяком Астахов, при этом плохо скрывая недоумение при виде заместителя директора института.

В свою очередь и Максим изумленно таращился на невесть как образовавшегося в этом кабинете дотошного налоговика.

— Виктор Николаевич Астахов. Наш сотрудник, — бесцветным вроде голосом, в котором бушевало, однако, торжество, представил Забелин.

— А, то есть вот так. Ну, ты силен. Тогда один — один!

Прежде чем сесть, Астахов привычно опробовал стул рукой и только затем осторожно опустился на него богатырским телом. Достал из портфеля бумаги и неспешно принялся раскладывать перед собой. Под нарочитой сдержанностью его ощущалось возбуждение человека, добывшего уникальные результаты.

— За истекшие два года нарушений в финансовой деятельности института набралось предостаточно. Но если поначалу они носили характер — как бы сказать? — хаотичный, то за последний год — сплошной криминал. Начнем поэпизодно. Итак. — Он поднял первый лист и, смакуя, пробежал глазами. — Вот в этом особенно непросто было разобраться. Поломал-таки извилины. В конце прошлого года институт в лице Петракова скупил 63 тысячи 162 свои акции на сумму 457 тысяч 621 рубль. А уже через месяц эти же акции были проданы некой «ФДН консалтинг групп» всего за каких-то 7 тысяч 395 рублей. То есть прямой убыток институту от этой сделки составил…

— Стоп! — Забелин сначала заметил, как напряглась благодушная перед тем Юля, и только тогда сообразил, о чем, собственно, говорит Астахов. — Погодите, Виктор Николаевич! Какой убыток? При чем тут убыток? Мы вообще о чем говорим?

— Об акциях института, которые финансовый директор А.Б.Петраков за бесценок толкнул налево, — осторожно, сверяясь с актом, подтвердил Астахов.

— Да чушь это! — Наткнувшись на заострившийся взгляд друга, Максим возмутился. — У института нет и не было собственных акций. Все акции, кроме принадлежащих государству, на руках у сотрудников. И никто в институте не проводил никакой скупки. Что вы тут, дорогой инспектор… фантазируете? Да ты чего, Алешка? Чтоб на глазах у всех скупали акции? И чтоб об этом не знала Наташка? Потом, кто ж в институте станет продавать без Мельгунова? Это ж верное «возьмите шляпу и — на выход».

— Из меня такой же фантазер, как налоговый инспектор, — обиделся Астахов. — Если есть сомнения…

— Не в вас, не в вас, Виктор Николаевич. Информация больно чрезвычайная. — Забелин не отводил глаз от пунцовеющего Флоровского. — Но не могли вам дезу подсунуть?

— Каждая приводимая цифра опирается на документы, которые я лично перепроверил.

— Мы так вас поняли, Виктор Николаевич, — стеснительный Юлин голос, как и всегда, снизил накопившееся раздражение и далее потек меж стихающих мужских голосов, — что институт в лице Петракова сначала скупил акции, а потом за бесценок перепродал.

— Да и не скупил даже. У меня дальше как раз об этом и говорится. Оформлено отступными.

— Под займы, — догадалась девушка. — Конечно же! Очень знакомый способ. — Она сострадательно отвела взгляд от двух равно отупевших мужских лиц. — Так всегда делают, когда акционерное общество хочет без огласки, без шума провести скупку собственных акций. Владельцам под залог акций выдается кредит. Кредит заведомо невозвратный, и акции через некоторое время…

— Переходят к кредитору. То есть к самому обществу, — блеснул наконец сообразительностью и Забелин.

Поощряющая Юлина улыбка стала ему наградой.

— Но, — Макс оказался самым тупым, — как это могло произойти, без Мельгунова? Без Натальи? Реестр-то она ведет. А залог в реестре должны были зарегистрировать. Стало быть, мимо нее пройти не могли. Да и потом, это ж какая работа? Напечатать, обойти людей, подписать. И притом чтоб никто не знал. Не Петраков же бегал. Ты что, всерьез на Наташку думаешь?

— Остынь. Думать после будем. Сейчас бы факты свести. Просто озвезденеваю от услышанного. Сколько это?

— Прямой убыток институту от сделки — 451 тысяча рублей, — сверился с актом Астахов. И только тогда заметил, что взгляды сосредоточились над манипулирующей над калькулятором Юле.

— Шестьдесят три тысячи акций — это… Господи, почти девять процентов! — она изумленно подняла голову.

— То есть девять плюс сорок — это уже… Сорок девять! Еще каких-то пару процентов — и контрольный пакет! — Забелин замотал головой, отмахиваясь от подступившего наваждения. — Да нас же, как пацанов, водят!

Метнулся к селектору:

— Яна! Подлесного живо. Откуда хочешь!

Селектор саркастически хмыкнул:

— Вячеслав Иванович ждет в приемной.

Теперь Яна была официальна и иронична.

В кабинет вошел и, не дойдя, как всегда, до стола двух метров, остановился выжидательно Подлесный. Точность его была поразительна, Забелин как-то замерил — тютелька в тютельку два метра.

— Так, вопрос на засыпку. По «ФДН консалтинг групп». Когда сможете собрать информацию?

— Вчера, — Подлесный с дружелюбным выражением уже несколько раз кивал на Флоровского.

— Ах да. Максим Юрьевич Флоровский. Новый замдиректора института. Наш союзник. Так что без церемоний.

— Очень, очень приятно. — Подлесный, не выказав удивления, кивнул засветившемуся коротким дружелюбием Максиму, открыл неизменную папку. — Компания организована два года назад. Генеральный директор — некто Белковский.

— Действительно, все договоры подписаны им, — подтвердил Астахов.

— Все?!

— Вы ж не даете доложить. Между институтом и «Консталтинг групп» заключено некое соглашение о совместной деятельности. Удивительное, доложу, соглашение. Просто-таки труба по выкачке институтских денег.

— Эти семь тысяч за акции, что им Петраков продал, они… оплачены? — быстро уточнил Максим.

— Нет. Просто учтены как вклад компании в совместную деятельность. Я уже думал об этом. Можно попытаться признать сделку недействительной, но это долгие суды и без гарантии успеха.

— Но почему Петраков сливает институтские активы в это «ФДН»? В чем его интерес? Вы выяснили наконец, Вячеслав Иванович? — Забелин вернулся к Подлесному.

— Прямых сведений пока нет. Может, там какие-то его родственники числятся? Это проверяем. Хотя вряд ли. Но «ФДН» — это «дочка» банка «Балчуг», а, по уточненной информации, на Петракова в банке действительно положен крупный вклад. Учредители самого «Балчуга» — офшорные западные компании. Кто за ними — пока не докопался. Да и непросто это. То есть за «ФДН» стоит банк «Балчуг».

Забелин заметил, как обозначил движение Астахов, и утвердительно кивнул.

— Акции у сотрудников скупались на кредит, взятый в банке «Балчуг». И кредит этот явно не планируется к возврату — я видел, что на сумму кредита подготовлен проект договора долгосрочной аренды на тысячу квадратных метров.

— Каких еще таких метров? — вскинулся Флоровский. — И так за институтом едва половина площадей осталось.

— И между прочим, все основные счета института тоже в «Балчуге», — напомнил Астахов.

— Что, скучно было без конкуренции? Теперь завеселеет, — прервал растерянную тишину Забелин. — Девять процентов у них гандикапа. Если еще и сорок на аукционе заглотят, институт, считай, в кармане. Вот вам и разгадка, почему «ФДН» на аукцион рвется. Максим! Надо срочно найти Мельгунова.