– Но… – возразил я. – Послушайте, я знаю, каково это – действовать против смертных, которых ты не хочешь убивать. Это трудно, но есть ведь способы их остановить. И отразить. С пулями и взрывчаткой можно справляться.

– Именно поэтому они использовали газ, – негромко сказал Рамирес, продолжив с того места, где изменил голос Моргану и Люччо. Только теперь и он больше не улыбался. – Нервно-паралитический, возможно, зарин. Они накрыли им госпиталь со всеми, кого мы защищали, а вместе с ним шесть городских кварталов, – он поставил бутылку на стол. – Выживших не осталось.

– Господи… – только и пробормотал я.

Ответом мне было мертвое молчание.

– Эбинизер? – хриплым шепотом спросил я. – Вы сказали, он тоже был ранен. Он…

Рамирес мотнул головой.

– Упрямый старый козел отказался ложиться в госпиталь, – сказал юный страж. – Он отправился с одним из отрядов готовить контрнаступление с Братством святого Жиля.

– Тысячи невинных людей погибли, – произнесла, точнее негромко прорычала Люччо. Она держала себя в руках, но все же гнев прорывался наружу. – Женщины. Дети. Тысячи. И сегодня я похоронила сто сорок три Стража.

Я сидел словно громом пораженный.

Одним-единственным ударом Красная Коллегия почти уничтожила Белый Совет.

– Они преступили все границы, – продолжала Люччо, окончательно взяв себя в руки. – Нарушили все правила ведения войны – как нашего мира, так и мира смертных. Психи. Они совершенно сошли с ума.

– Они же самоубийцы, – тихо сказал я. – У них нет ни шанса выстоять против Совета и обеих династий фэйре.

– Сидхе они застали врасплох, – пророкотал Морган. – Они просто не были готовы драться. И мы цепляемся за соломинку. У нас осталось меньше пятидесяти боеспособных Стражей. И в отсутствие налаженной связи членов Совета отловят и уничтожат поодиночке. Мы даже не знаем, сколько еще погибло чародеев.

– Все даже еще веселее, – добавил Рамирес. – Агенты Красной Коллегии устраивают засады на дорогах на территории фэйре. По дороге сюда на нас нападали, дважды.

– Наша первоочередная задача, – резко, отчетливо сказала Люччо, – собрать силы, все возможные резервы, с тем, чтобы восстановить корпус Стражей как боевую силу. Нам нужно собрать членов Совета вместе и удостовериться в том, что они находятся под надежной охраной. Нам надо реорганизовать нашу службу безопасности, – она тряхнула головой. – И в первую очередь мы должны защитить жизни членов Совета Старейшин. Пока они скрыты от неприятеля и сохраняют способность биться, они представляют собой важнейшую силу сдерживания. Вместе члены Совета Старейшин обладают большими боевыми возможностями, чем сотня рядовых чародеев, и они могут сосредоточить свои усилия с чрезвычайной эффективностью, как продемонстрировал Мерлин в Небывальщине. До тех пор, пока они сохраняют боеготовность, неприятель не может открыто развернуться во всю мощь.

– Что еще важнее, – прорычал Морган, – смертные чародеи, которые нас предали, кем бы они ни были, боятся Совета Старейшин. Вот почему первым шагом этих ублюдков стала попытка уничтожить их.

Люччо кивнула.

– Если нам удастся продержаться до тех пор, пока династии фэйре мобилизуют свои силы на войну, мы сможем и оправиться от этого нападения. Что возвращает нас к сегодняшним делам, – заметила Люччо и устало посмотрела на меня. – Все остальные боеспособные Стражи либо ведут бои с неприятелем, либо охраняют членов Совета Старейшин. Наши коммуникации и линии связи ненадежны, – она махнула рукой в сторону сидевших за столом. – Это все резервы, которые смог выделить Белый Совет.

Я посмотрел на усталую начальницу Стражей. На истерзанного в бою Моргана. На Рамиреса, который уже снова улыбался как ни в чем ни бывало, и на притихших, явно испуганных Йошимо и Ковальского.

– Страж Люччо, – произнес я. – Могу я переговорить с вами наедине?

Морган насупился.

– Все, что ты имеешь сказать ей, ты можешь сказать всем…

Люччо мягко положила руку Моргану на запястье, но он сразу стих.

– Морган. Не будете ли вы так добры принести мне еще бутылку? И я уверена, у МакЭнелли найдется чего-нибудь поесть.

Мгновение Морган молча смотрел на нее, потом на меня. Потом встал, разорвал круг, стерев меловую черту носком башмака, и жужжащее напряжение в воздухе сразу исчезло.

– Идемте, детки, – сказал Рамирес двум юным стражам, поднимаясь с места. – Посидим с дядюшкой Морганом, пока остальные взрослые поговорят, – проходя мимо, он словно невзначай положил руку мне на плечо. – Эй, бармен! Уж не жареным ли лучком это пахнет?

Я подождал, пока они не устроились в дальнем конце барной стойки, и Мак не начал носить им какую-то еду. Потом повернулся к Люччо.

– Я не могу быть Стражем, – сказал я.

Секунду она молча смотрела на меня.

– Почему нет? – спросила она наконец очень вежливым голосом.

– Потому, что вы, ребята, угрожали казнить меня за то, чего я не делал, с тех пор, как мне исполнилось шестнадцать лет, – ответил я. – Вы все уверены, что я представляю собой какую-то чудовищную угрозу, и пользуетесь любой возможностью, чтобы испортить мне жизнь.

Люччо внимательно выслушала меня.

– Да. И что?

– И что? – переспросил я. – Всю свою взрослую жизнь я провел в условиях, когда Стражи заглядывали мне через плечо в ожидании возможности обвинить меня в том, чего я не делал, и пытаясь спровоцировать меня, когда этого не находили.

Брови Люччо взмыли вверх.

– Что-о?

– Только не делайте вида, будто вам ничего не известно, – сказал я. – Прекрасно вы знаете, что Морган пытался спровоцировать меня на открытое нападение как раз перед тем, как мы заключили пакт с Зимними. Чтобы он и Мерлин получили повод швырнуть меня как подачку вампирам.

Люччо округлила глаза.

– Что? – повторила она на порядок резче. Взгляд ее метнулся к Моргану, потом опять уперся в меня. – То, что вы говорите мне – правда?

Что-то новое прозвучало в ее голосе, и я, повинуясь чистому инстинкту, чуть напряг свои чувства. Я ощутил в воздухе легкое, едва заметное напряжение, словно колебания между зубьями камертона.

– Да, – ответил я ей. Чуть слышное жужжание не сменило тональности. – Я говорю вам правду.

Долгую секунду она внимательно смотрела на меня, потом откинулась на спинку стула. Жужжащее напряжение спало. Она сцепила пальцы на столе перед собой и некоторое время хмуро смотрела на них.

– Что ж… До меня доходили слухи. О том, как Морган вел себя с вами. Но я думала, что это только слухи.

– Нет, не слухи, – буркнул я. – Морган угрожал и преследовал меня при любом удобном случае, – я стиснул правую руку в кулак. – А я не делал ничего. Я не делал ничего. Я не стану частью этого, Страж Люччо. Так что заберите плащ. Я даже машину вытирать им не буду.

Она продолжала, сощурившись, смотреть на свои руки.

– Дрезден, – тихо произнесла она. – Белый Совет ведет войну. Вы что, просто бросите своих на милость Красной Коллегии? Или отойдете в сторону и позволите ученикам Кеммлера делать все по-своему?

– Разумеется, нет, – я даже не обиделся. – Я никогда не говорил, что не буду драться. Но этого, – я подвинул ей плащ через стол, – я не одену. Возьмите.

Она подвинула плащ обратно.

– Оденьте.

– Спасибо, не надо.

– Дрезден, – произнесла Люччо, и голос ее, не повысившись, сделался твердым как камень. – Это не просьба.

– Я неважно реагирую на угрозы, – сказал я.

– Так реагируйте на реалии, – рявкнула она. – Дрезден, Стражей разбили практически в хлам. Нам необходим каждый боеспособный чародей, которого мы можем завербовать, обучить или призвать.

– Многие чародеи умеют сражаться, – буркнул я.

– Но они не Гарри Дрезден, – возразила она. – Господи, идиот какой. Вы хоть понимаете, что я вам предлагаю?

– Угу. Возможность выслеживать подростков, которым никто не говорил про Законы Магии, и казнить их за нарушение этих законов. Возможность наезжать на любого, кто мне не симпатичен, возможность допрашивать и унижать его. Ни того, ни другого, ни третьего мне не нужно.