— Как давно?

— Почти три месяца назад.

— Перед выпиской осматривал врач?

— Нет.

— Черт-те что. Рожала сама? Осложнения были? — Саша шумно выдохнул, мысленно возмущаясь халатностью коллег. Он смотрел на девушку перед собой: худенькие, поникшие плечи так и напрашивались на теплые объятия, а огромные голубые глаза, наполненные болью и страхом, молили о поддержке. Невольно в нем просыпалось желание оберегать и защищать ее, но он упорно гасил в себе все эти ненужные эмоции. И так сделал для нее все, что мог, остальное его уже не касалось.

— Сама. Не было, наверное, по крайней мере, мне о них не говорили. Никому вообще не было до меня дела…

Таня не хотела делиться подробностями, но мысли невольно унеслись в недавнее прошлое. Еще полгода назад в ее жизни все было просто и понятно: дом полная чаша, любящие родители, заботливый муж и долгожданная беременность. Все шло по заранее придуманному плану, как в сказке. Но изменилось в один миг, сказка оказалась умело завуалированным кошмаром. Как выяснилось, все это время Татьяна жила иллюзией, придуманной для нее.

Сначала внезапно не стало родителей. Они попали в аварию и разбились. Не успела Таня оправиться от этого горя, как новый удар прилетел исподтишка.

В тот роковой вечер она вернулась домой из частной клиники, хотела сообщить мужу о том, что, наконец, после очередного УЗИ, удалось узнать пол их ребенка. С сияющей улыбкой подошла к кабинету, испытывая волнение от предстоящей реакции на свою новость, но, услышав громкие голоса, не решилась войти. Ее муж деловой человек, и рабочие разговоры в их доме были не редкостью, особенно после того, как он возглавил семейный бизнес. Дверь была приоткрыта, и расслышать слова не составляло труда, но Таня не собиралась ни во что вникать. Уже хотела пройти мимо и вернуться, когда муж освободится, но какое-то нехорошее предчувствие заставило остановиться.

— Ты уверен, что у нее будет мальчик? — поинтересовался насмешливый незнакомый голос, заставив Татьяну насторожиться и прислушаться к дальнейшему диалогу. — Ведь пол до сих пор пол так и не удалось определить: то срок маленький, то лежит неправильно…

— Я уверен, иначе давно бы уже заставил сделать аборт, — холодно отозвался муж, и Таня судорожно приложила ладонь к губам, чтобы сдержать крик, рвущийся наружу.

— Неужели нет других способов узнать?

— Есть, но в этом деле нужна осторожность. Нельзя, чтобы эта дура о чем-то догадалась, иначе могут возникнуть проблемы, — хмыкнул он, а Татьяна схватилась за стену. Перед глазами все поплыло, с большим трудом удавалось оставаться в сознании.

— Да какая разница? Все равно родит и рыбам на корм отправится…

— Не сразу. Благодаря ее отцу-недоумку мне нужен только сын. А сыну нужна мать, хотя бы первое время…

— Да уж, такое нелепое завещание, — хмыкнул незнакомец. — Рано ты его на тот свет определил…

— Да откуда ж я знал! — воскликнул муж, полностью признавая свою вину, отчего липкие мурашки поползли по коже Тани, а страх сковал горло. — Я думал, все достанется его дочери, а он вон как выкрутил, урод!

— Потерпи. Недолго осталось.

— Пора закругляться. Скоро жена вернется — она не должна тебя видеть.

Услышав горькую правду, Татьяна на ватных ногах попятилась к двери. Осознание, что она являлась лишь инкубатором для вынашивания наследника, медленно проникало в сознание. Ее дочь была никому не нужна, в общем-то, как и она сама, а муж — ее главная опора — оказался убийцей, беспощадно расправившимся с ее родителями.

Соленая пелена слез застилала глаза и мешала ориентироваться в пространстве, Таня на ощупь поднялась наверх. Не раздумывая ни секунды, взяла самое необходимое на первое время и сбежала без оглядки из собственного дома.

С тех пор она пыталась выжить в новом, непривычном для нее мире нищеты и лишений. Уехала как можно дальше от столицы, постоянно меняла местоположения, чувствуя, что муж следует за ней по пятам. Рожать пришлось в обсервационном отделении маленького городка, свои настоящие документы она не рискнула показать, опасаясь, что ее сразу вычислят.

Хамское, равнодушное отношение персонала, многочасовые мучения, и наконец на свет появилась дочь. Но особой радости это событие не принесло, слишком измученным и истощенным был организм. Через три дня, как и положено, ее выписали в никуда, просто на улицу, несмотря на плохое самочувствие. Она была одна, сама за себя, с маленьким ребенком на руках. Ей повезло, нашлись добрые люди, помогли самым необходимым на первое время, хоть и не бесплатно.

Планка комфорта очень быстро снижалась, опуская ее с небес на землю. Как бы Татьяна ни пыталась экономить, деньги кончались слишком быстро, а взять еще было попросту негде. Отказывая себе практически во всем, тратила только на жилье, еду и нужды ребенка.

Случайно заметив во дворе дома, в котором жила, автомобиль с московскими номерами, без труда узнала охрану мужа и в очередной раз в спешке покинула город. Уже в автобусе, двигавшемся в неизвестном направлении, просматривала газету в поисках хоть какого-то удаленного заработка и наткнулась на объявление о продаже дома в глухой деревеньке. Цена показалось заманчивой. Решив, что так у них с дочкой хотя бы будет крыша над головой и какая-то стабильность, Татьяна все подсчитала и позвонила хозяйке. Обговорив необходимую сумму первого взноса, в тот же день перевела деньги и внесла в свой маршрут конечную точку.

— Сейчас что-нибудь беспокоит? Живот болит?

Мягкий голос вторгся в ее сознание, спасая от тяжелых воспоминаний. Таня вернулась в реальность и благодарно улыбнулась.

— Нет, все хорошо…

— Будем считать, легко отделалась. — Саша не смог сдержать ответную улыбку. — Впредь лучше следи за своим здоровьем.

— Спасибо тебе, за все…

— Иди спать, к утру температура должна нормализоваться.

Таня поднялась со стула и замерла в нерешительности. Вроде и пора было уходить, разговор подошел к логическому завершению, но что-то удерживало ее на месте. Так и не найдя повод остаться, тихо произнесла:

— Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, — ответил Саша и проводил ее взглядом. Он тоже ощутил неловкость, возникшую между ними, но не придал этому значения. Не сегодня, не сейчас.

Саша проснулся необычайно рано, но не спешил вставать. Нечасто позволял себе понежиться в теплой постели, но сегодня сил, чтобы начать новый день, просто не было. Он никак не мог избавиться от мыслей о Тане, они, будто голодные звери, яростно атаковали мозг. Попав в плен подсознания, Саша метался в поисках выхода. Шаткое внутреннее равновесие нарушилось, а душу заполнило раскаяние. Вчера он позволил себе слишком много и теперь ужасно жалел. Не должен был выпускать личное наружу, но эти волшебные мгновения было не так просто забыть.

Нежность Таниной кожи все еще теплилась на кончиках его пальцев, вибрируя нервными импульсами. Ее еле уловимый запах до сих витал в воздухе, раздражая обоняние. Саше казалось, что он пропитался им до костей, с каждым вдохом тот все глубже проникал в его тело, с потоком крови распространяясь по организму. А как она смотрела ему в глаза? Этот наивный, полный доверия взгляд врезался глубоко в душу, с легкостью преодолев все так долго возводимые им барьеры.

Скрывать, что Таня взволновала его, было бессмысленно, но Саша не собирался сдаваться и принимать эту ситуацию как данность. Не хотел ничего чувствовать, но глупое сердце будто ожило и неистово колотилось в груди. Шальная мысль проскользнула в сознание, но он не дал ей даже сформироваться, на корню пресекая свою слабость. Таня не для него, и точка. Единственное, что мог ей предложить, это место в своей постели, но не хотел даже думать об этом. Она слишком молода и неопытна, а он не имел никакого права пользоваться этим.

Саша с силой сжал кулаки, чтобы не зарычать в бессильной злобе. Твердо решил, что впредь должен держать себя в руках, чтобы не допустить трагедии. Кое-как договорившись с собой, он спустился и замер, наблюдая за тем, как виновница его кошмара порхает по кухне. Татьяна обернулась и беспечно улыбнулась. Сердце пропустило удар и забилось с удвоенной силой. Ее улыбка, чистая и открытая, завораживала, манила его с нечеловеческой силой. В груди тут же вспыхнул пожар, и все установки полетели к чертям. Саша понял, что пропал, как мальчишка, попал под ее обаяние, но назад дороги не было.