Магхар схватил замешкавшегося воина, ударом о стену сбил с него шлем, а вторым ударом размозжил череп. Потом оторвал руку второму…

– Бежим! – прошептал Тилод и, подхватив Эйрис, помчался по темным залам. Время не настолько замедлилось для него, как в пору той давней битвы с хорахшем, но двигался он сейчас в два раза быстрее, чем обычно. Впереди раздался топот: еще один отряд спешил на выручку!

Не раздумывая, Тилод обнял Эйрис покрепче и вместе с ней выпрыгнул в окно.

Они упали с высоты десяти локтей на цветочную клумбу. Отсюда до дворцовых ворот было не больше четверти мили.

Во дворце уже начался переполох. Рык магхара мощно разносился над парком, и часовые, забыв о своих обязанностях, раскрыв рты, глазели на пляшущие в окнах второго этажа огни.

Тилод разбросал стражников и, прежде чем они смогли что-то сообразить, оказался за воротами. Это произошло так быстро, что те, кого он оттолкнул, успели только охнуть.

– Вы что? – удивленно спросил начальник караула, отведя глаза от дворца.

– А? – только и смог произнести один из стражников.

Дорога перед воротами была свободна.

Суматоха во дворце усиливалась.

Парды проскакали уже восемь миль, когда Тилод покачнулся в седле. Стояла ночь. Путь от Фаранга к крепости Кимон был пустынен. Слева лежал залив, справа доносились вопли ночных обитателей джунглей. Тилод покачнулся, но Эйрис, ехавшая рядом, успела поддержать его. Подталкивая своего парда, она заставила Тьму свернуть с дороги в заросли орешника. Там Эйрис бережно сняла зодчего со спины животного, завернула в шерстяной плащ и уложила на желтую вялую траву.

Она знала, что произошло с ее мужем, и знала, что на сей раз ей не придется звать его из Нижнего Мира. И все-таки не меньше суток пройдет прежде, чем зодчий Тилод снова сядет в седло.

Парды, фыркая, срывали с ветвей спелые орехи и с хрустом разгрызали их крепкими зубами.

Взошла луна. В полусотне шагов от них, внизу, ворчал прибой.

Закончился семнадцатый день третьего месяца весны.

«Ищешь Богатства – иди к Полуночи!

Ищешь Славы – ступай к Полудню!

Ищешь Любви – остановись!

Ты пришел!»

Тайская пословица

Два всадника ехали по широкой, хорошо утоптанной тропе идущей вдоль побережья моря Зур. Дважды их останавливали военные патрули, и оба раза мужчина предъявлял им личную печать, после чего воины беспрепятственно пропускали их.

– Они задержали бы меня, если б я ехала одна? – спросила Эйрис.

– Может быть. А может быть – нет. Ты ведь женщина! А вот меня без печати наверняка отвезли бы в крепость Сонг.– Тилод потрогал рукой меч. Не широкий клинок Черного Охотника, а свой старый меч доброй фарангской работы. Тот меч, что Тилод привез с юга, так и остался у стражи Наместника.

В ту ночь они лишь на несколько минут заглянули в дом Тилода. Забрать деньги и все необходимое. Потом зодчий съездил к Соану, оставил юноше несколько монет и попросил приглядывать за домом.

– Мы скоро вернемся! – пообещал он. «Мы» прозвучало угрожающе.

Соан, еще не до конца проснувшийся, принял деньги и не успел задать ни одного вопроса. Тилод исчез во тьме так же внезапно, как и появился. Двигался зодчий стремительно, а говорил странным высоким голосом, проглатывая окончания слов. Пришел и ушел. А Соан еще долго стоял у ворот, вздрагивая от ночной прохлады и задумчиво глядя в темноту.

Добраться до берегов моря Зноя проще всего на попутном торговом судне. Но в ту ночь ни один торговец не уходил в сторону Сарбура, и Тилод не стал рисковать. К утру Наместник мог блокировать порт и закрыть все пути из города. Ночью же они беспрепятственно миновали заставу. Сонный десятник тупо поглядел на личную печать зодчего, а потом махнул рукой, чтобы подняли заграждение. Тилод мог бы поклясться, что через минуту десятник уже не вспомнит его лица. Вышли они через восточные ворота. Тилод предпочел долгий путь вдоль побережья короткому, который вел напрямик. Вдоль побережья от крепости Сонг до самого Тунга нет ни одного города – только рыбачьи поселки, а значит нет и застав – одни охранные разъезды. Этим довольно и того, что Тилод – конгай. Поселяне же, шедшие из одной деревни в другую, и вовсе не обращали внимания на всадников. Что ж, это в пользу репутации страны – если простой человек не прячется в кусты, заслышав топот пардов.

Вот уже пять дней ехали они вдоль побережья, ночуя в плодовых рощах, около источников. Ночами холодало, но у Тилода был запас шерстяных одеял. Да и бока пардов неплохо согревали. В селениях зодчий предпочитал не останавливаться, чтобы не оставлять следов.

– Может, сделать печать и для меня? – спросила Эйрис.

Вместо ответа зодчий протянул ей собственный перстень.

Женщина увидела тончайшую вязь букв, выгравированную на тонком золотом слое, нанесенном на серебряную основу. Здесь имелись все сведения о Тилоде, а кроме того – замысловатый трехцветный орнамент, скопировать который было бы нелегко. К тому же золото, серебро и чернь создавали дополнительный рисунок.

– Серьезная работа! – сказала Эйрис, возвращая перстень.

Тилод надел его на средний палец левой руки:

– У меня их было два! – сказал он.– Первый отняли, когда схватили, а второй хранился дома!

– Это разрешено?

– Это не запрещено. Каждый свободный конгай, когда ему исполняется восемнадцать лет, получает такой перстень как дар Великого Ангана. Если совершит преступление или станет рабом – перстень будет уничтожен судьями. А когда конгай умирает – перстень помещают на Доску Предков. Украсть печать – преступление. Здесь, кстати, есть значки, описывающие мои приметы! Так что чужим перстнем воспользоваться трудно! Но делают печати конгайские ювелиры! – он усмехнулся.– Поэтому я смог сделать второй. Хотя обошлось недешево. Но куда дороже обойдется, если я захочу сделать поддельный перстень для тебя! Тогда изготовитель рискует потерять кожу! Так что мы обойдемся! На женщин обращают мало внимания! Дешевле заплатить напрямую!

– Не понимаю!

– Если бы у меня не было печати, я дал бы десятнику сторожевого разъезда «золотой дракон»! Вот и все!

– И он взял бы?

– Будь я омбамту или гурамцем – нет! А так – и без печати видно, что я конгай, да и золотой – немалые деньги. Он бы еще и извинился! Мало ли по какой причине богатый господин не желает распространяться о своем имени! Береговой патруль охраняет Конг от пиратов! В первую очередь – от пиратов!

– А что, их действительно много?

– Пиратов? Нет, не очень. Но только потому,– он похлопал парду по крупу,– что есть разъезды на берегу и эскадры на море! Если ничего не случится, завтра мы будем в Тунге. А еще через пару дней – в Сарбуре!

– А там нас не будут искать? – спросила Эйрис.

– В Сарбуре? – зодчий засмеялся.– Может быть! Только Сарбур – не Фаранг! У закона там большие, липкие к золоту ладони, и совсем маленькие подслеповатые глазки..

– А потом?

– Потом? Если Сантан у кого-то из соххоггоев, нам вдвоем вызволить его будет нелегко. А теперь я уверен, что Краб сказал правду! Я попрошу помощи у Натро, чтобы заставить говорить эту лысую крысу Алана! Если с нами будет сотня Черных Охотников, мы достанем его из-под любой стражи. И мерзавец выложит все! А тогда уж я собственными руками сверну ему шею!

– Не буду тебя отговаривать! – кивнула Эйрис.– Я, Несмех, в этом дворце впервые испытала страх! Первый раз – когда маг сковал меня; второй – под брюхом у магхара! Два страха за одну ночь – слишком много для Дочери Народа! – она с усилием засмеялась.– Он был – как каменная глыба! Я била его шпорами, а шпоры даже не оцарапали его! Я не боюсь смерти, но такая смерть мне не по душе! – Женщина поежилась.

– А все-таки это ты спасла нас! – Их парды ехали рядом, и Тилод опустил руку на плечо подруги.– Ты прикончила мага!

– Вряд ли прикончила!..– с сомнением произнесла Эйрис.– Чтобы убить мага, надо сжечь его, а пепел развеять над морем! Так говорят у нас! Но я вспорола его не хуже, чем онхиур! А вот как ты сумел допечь магхара? Мои шпоры скользили по нему, как по стали! Я уже чувствовала е г о ш п о р у, протыкающую меня, когда он подскочил…