Немалый куш! Да и здесь он неплохо заработал! Если к его собственным деньгам добавить деньги жены…
Даг не был скупым. Он был даже щедрым. С теми, кто нужен. Но цену и силу денег знал хорошо.
Теллу надо убрать аккуратно. Иначе богатства ее Дагу не видать. Может, как раз сейчас настал подходящий случай? И, кстати, прекрасная возможность исчезнуть на время.
Тут в голову ему пришла любопытная мысль, и Даг оживился.
– Килан! – окликнул он слугу, рослого хитрого малого, которого три года назад спас от отсечения правой руки.– Приведи-ка мне госпожу! А если начнет артачиться… В общем, хоть силой, но приведи! Понял?
– Ясное дело, хозяин! – отозвался слуга и вышел.
– Ну, что ты от меня хочешь? – Телла сердито покосилась на стоящего рядом слугу.
«Наверняка не хотела идти!» – с удовлетворением подумал Даг.
– Посмотри в окно! Что ты видишь?
– Вижу людей, которые пришли за твоей жизнью! – с вызовом сказала женщина.
«А красива, дрянь!» – подумал Блюститель Помыслов, глядя на вздымающуюся грудь жены. «Ну да красивых много!»
– Только ли за моей? – спросил он вкрадчиво.
И с удовольствием отметил, как побледнела женщина.
– Ни я, ни мой сын не сделали им ничего плохого! – не слишком уверенно возразила она.– А твои…– брезгливый взгляд на Килана.– Их давно пора посадить на кол!
– Да,– сказал Даг, ласково улыбаясь.– У меня верные слуги! Так, Килан?
– Истинно так, хозяин! – ответил тот и покосился сверху на обнаженную левую грудь Теллы.
– Для этих людей,– назидательно сказал Даг, указывая глазами на толпу внизу,– довольно, что ты – моя жена! Но я кое-что придумал для нас!
Вот теперь Телла по-настоящему испугалась.
«Что он хочет сделать, этот слизень?»
Кому, как не ей знать, что в осажденном доме никто из слуг не станет на ее сторону.
– Чего ты хочешь? – спросила женщина, стараясь, чтобы голос не выдал ее страха.
– Я хочу,– четко произнес Даг,– чтобы ты вышла к ним! Вышла и попросила их разойтись! Можешь сказать, что я – больной старик. Что ни ты, ни твой сын не сделали им ничего плохого. Может, они поверят тебе и уйдут.
Телле стало еще страшнее.
То, что предлагал Даг, просто. А муж никогда не делал ничего простого. За любой простой мыслью скрывались другие. И эти другие мысли могли стать для обманувшихся губительными.
И еще Телле было просто страшно вот так выйти к орущим и размахивающим оружием людям. Она не боялась мужчин. Верила, что ни один мужчина не захочет причинить ей зло. Один… Но Телла знала, что когда мужчины собираются вместе, то становятся совсем другими. Особенно, если пьяны. Втройне – если жаждут крови!
– Я не пойду! – решительно сказала она.
– Пойдешь! – без тени сомнения заявил Даг.– Пойдешь сама или тебя выставят силой! Как тебе больше нравится, моя радость?
– Я пойду и скажу, чтобы они убили тебя! – запальчиво воскликнула Телла.
– Ты можешь говорить все, что угодно! – согласился Даг.– Может, тебя они и не тронут. Но если ворвутся в дом, будут убивать всех! Невзирая на пол и… возраст! Помни об этом, когда будешь говорить с этими ублюдками! Даю тебе двадцать минут, моя радость, чтобы немного подумать. Килон! Проводи госпожу и побудь с ней! Через двадцать минут выведешь ее за дверь!
– Сделаю, хозяин!
Дверь закрылась с негромким щелчком. Телла стояла на маленькой веранде, открытой со стороны фасада. Прямо от веранды начиналась короткая и широкая аллея. По обе стороны аллеи – лужайки, поросшие золотистой травой. Аллея упиралась в запертые чугунные ворота локтей пять высотой. За воротами теснились фарангцы. Их красные от гнева, жары и вина лица были обращены в сторону дома, но женщину в тени веранды они заметили не сразу.
Телла сделала шаг вперед и ступила на первую ступеньку лестницы. Чтобы заговорить, это был самый подходящий момент. Но женщина никак не могла решиться. Что она могла сказать?
– Кто это? Кто? – толпа слегка оживилась.
– Эй, парни, Даг нам подарочек прислал!
– Эт' что за баба?
– Как она тебе, Тонг?
– Да отсюда не дотянуться!
– А ты поди пощупай!
– Га-га-га!
– Э! Парни! Я ее знаю! Дагова сука!
– Га-га-га!
– А ниче! Эй, Геран! Хочешь…
– Оу! Парни! Нам не баба, нам Даг нужен!
– Приморить засранца!
– Э, да что стоим? Поднапрем разом!
– А ну как стрелять начнут?
– Хо! И мы постреляем! Обосрался Даг! Точняк! Вишь, бабу выпустил: уламывать нас!
– А? Эу, подружка! Я уже уломался! Иди…
– А ну навались! Навались!!!
Телла попятилась назад, прижалась спиной к запертой двери. Во рту вдруг пересохло…
Даг, наблюдавший из окна, удовлетворенно улыбнулся. Идея оказалась верной: толпа оживилась. Первые уже карабкались на ограду. В них не стреляли. Это он, Даг, приказал не стрелять. Кто-то звонко лупил обухом топора по замку на воротах, но человек двадцать уже перебрались через ограждение и во всю прыть бежали по аллее к дому.
Они бежали прямо к ней! Телла видела широко открытые рты, блестящие крисы в поднятых руках, всклокоченные волосы. Ноги ее стали ватными. Женщина силилась что-то сказать, но губы ее только беспомощно вздрагивали. Защищаясь, она подняла руки… Бегущие были уже в десятке шагов от лестницы.
И – остановились, внезапно обнаружив, что – одни, на открытом месте, а остальная толпа – все еще за оградой. А в оконных тенях совершенно определенно угадываются арбалетчики.
Телла, не поворачиваясь, застучала ладонями в дверь. Но никто и не подумал открыть.
И тут с лязгом распахнулись ворота и толпа хлынула внутрь, запрудила все пространство перед домом, покатилась к дверям.
Даг смотрел, как чернь валит к его дому, и улыбался. Сейчас их встретят! Должен начаться бой, в котором жена «трагически погибнет»,– так, чтобы видели все. Тогда и с наследством споров не будет. А если Теллу не прикончат бунтовщики, то об этом позаботится Килон.
– Не надо,– прошептала женщина.– Пожалуйста, не надо!
И со всей ясностью поняла: сейчас ее убьют!
XVIII
«Разбуди меня ночью, спроси: ''Для чего ты живешь?''
Я отвечу привычно и честно: ''А кто меня знает?''
Я – от Темной Воды; на челе у меня заклинанье:
''Я живу, чтобы жить!'' Это правда. Хотя и похоже на ложь.
Все, что дальше,– мое. Это только мое – и не трожь!
Самой нежной рукой прикоснешься – пронзительно больно!
Нет! Молчу! Я – поэт. И поэтому даже не волен
Завернуться в лохмотья из собственных сорванных кож!
И ты хочешь согреть меня? Ну так чего же ты ждешь?
Я слегка одичал, я отвык от дыханья чужого,
Но рубец на груди – он остался, тот выжженный желоб
С горькой солью от слез. От того-то я так не похож…
Ты придешь и уйдешь. Точно так, как ушедшие прежде.
Это храм, а не дом… В нем всегда не хватает тепла.
Он меняет гостей, как погода меняет одежду.
И не терпит одежд на исхлестанных наших телах!
Вот! Мы платим за все! Платим Временем. Или телами.
Что по сути – одно. Чу! Мой демон мне шепчет: ''Пора!''
Разбуди меня ночью, спроси: ''Ты останешься? С нами?''
Я остался б, клянусь!.. Только мне не дано выбирать!»
– Ну-ка, братцы, ну-ка! Дайте-ка пройти большому дяде! – добродушно покрикивал Нил, раздвигая толпу.
Хихарра и Онкронк следовали за ним, как малые корабли – за большим. Нил возвышался над головами, словно осадная башня – над городскими постройками. Кто-то узнал его.
– Нилон! Тот самый борец Нилон! – пробежало по толпе.
Самого Нила знали немногие, но имя было на слуху у фарангцев. Толпа, заробевшая было при виде арбалетчиков, вновь воодушевилась. Появился кто-то, кому подобает командовать – и первым идти под стрелы, разумеется! Самые воинственные и предприимчивые ушли воевать с южанами, те же, что остались, предпочитали драть глотку, а не воевать.
