Жизнь кипела вовсю. Но я почувствовал, как пустота на мгновение выглянула из укрытия, вновь заполнила мою душу. Одиночество цепкими пальцами сжало сердце.

До сего момента я не признавался самому себе, зачем мне нужна Кларисса. К чему были эти поцелуи, бурные ночи и разговоры у камина. Я ведь не люблю её, и мне даром не сдались долгие отношения, женитьба и прочее, что так важно для других парней моего возраста.

Я лишь пытался заполнить пустоту, возникшую после смерти единственного близкого мне человека. С появлением Гюрзы и Ворона эта пустота стала меньше, но после их смерти она расширилась и теперь занимала почти всё моё нутро.

Вздохнув, я вернулся мыслями к видению в аптеке. Теперь, когда выдалась возможность сесть и подумать, я понял, что одежда на мужчине и девушке выглядела непривычной. Куда более…древней. Словно из другой эпохи. Их речь также казалась несовременной, излишне вычурной.

Но куда больше меня поразило имя.

Рейнес.

Стоило произнести его про себя — и голову вновь сжали тиски боли. Что-то тихо щёлкнуло в мозгах, под носом захлюпало. Я поднял руку, провёл — и с удивлением уставился на кровь. Легонько закружилась голова.

Я осознал, что тело опасно накренилось, лишь в последний момент. Вцепился пальцами в оконную раму, удержался, тяжело дыша и чувствуя, как спина покрылась испариной. Второй этаж, я бы не смог разбиться при всём желании, но сам факт, что чуть не рухнул вниз… Тело на краткий миг перестало меня слушаться. Я поддался чувствам, позволил себе слабину.

Так нельзя.

Я сплюнул вниз кровавую слюну и слез с подоконника. Имя, упомянутое мужчиной, отчего-то казалось знакомым. Будто я слышал его прежде.

Но где? И когда?

И самое главное — почему его звук вызывает у меня такую реакцию?

Первым, что я почувствовал после пробуждения, оказался холод. Он подкрался незаметно, окутал всего ледяным слоем, словно я ночевал в сугробе. Ноги замёрзли, нос тоже, я весь мелко подрагивал под тонким покрывалом. Открыв глаза, увидел всё ещё распахнутое настежь окно. Когда я уснул? Даже не помню. Но забыл закрыть створки — и теперь придётся расплачиваться.

В носу засвербило, я замер, приготовившись чихнуть…

Кто-то настойчиво постучал в дверь. Я с ненавистью глянул на окно, затем, с тоской, на покрывало. И, задержав дыхание, как перед прыжком в воду, выбрался из постели.

Холод вцепился в каждый участок тела, царапая, кусая, подгоняя. Я метнулся к окну, захлопнул створки. Затем, пританцовывая, принялся одеваться. И только натянув штаны и рубаху, и сунув ноги в туфли, подошёл к двери.

За ней стояла недовольная Кларисса. Окинув меня хмурым взглядом, девчонка сдвинула брови.

— Выглядишь дерьмово.

Я застыл, чувствуя, как некая волна медленно подступает изнутри, вздымаясь, будто гигантский вал…

Отвернувшись, громко чихнул. Вытер нос рукавом и глянул на девчонку. Она шагнула в комнату, поёжилась.

— И ты спал так всю ночь? Ну и дубак!

Развернувшись, Кларисса без замаха саданула кулаком мне под рёбра. Я охнул, отшатнулся.

— За что?

— Простынешь — Гарм шкуру спустит! Он ждёт внизу, давай живее.

Я понятливо кивнул, подхватил со спинки стула куртку, чехол с ножом, надел всё это уже на ходу, спускаясь вниз по лестнице.

Шагая по коридору, поймал на себе задумчивый взгляд Клариссы, где-то в глубине которого маячила щепотка стыда.

— Что не так?

— Всё нормально, — буркнула девчонка. Затем, вздохнув, сказала:

— Прости. Вчера я наговорила лишнего.

Я равнодушно пожал плечами.

— Ты всё правильно сказала. Я — не тот Кассиус, которым был до смерти. И не тот, что попал в клан Хейн. Каждый грёбанный день меняет меня. И каждое убийство — тоже.

Кларисса слегка вздрогнула, поджала губы.

Возле кухни она остановилась, схватила меня за рукав. На лице девушки отразились смешанные чувства: тревога, раздражение и смущение. Своим обострившимся восприятием я слышал, как сомнения гложут её душу.

— Будь осторожен, — наконец, тихо попросила Кларисса. Я молча кивнул, поглядел ей вслед. И шагнул на кухню.

— За тобой как за смертью посылать, — проворчал Гарм, сидевший за столом. Перед ним стояла опустевшая кружка и миска с крошками. Он кивком указал на кусок хлеба, сыра и вяленого мяса. — Бери, по дороге съешь. Пойдём.

На улице я вцепился зубами в угощение, бросил на командира вопросительный взгляд.

— Куда идём?

— В порт, — обронил Гарм. И больше ни слова. За что обожаю этого здоровяка — из него клещами порой не вытянешь лишней информации. Тот же Пайк куда многословнее. С другой стороны, полезное качество для бригадира клана.

Не слишком большой завтрак закончился очень быстро, а живот всё не унимался, ворчанием выражая презрение к окружающему миру.

— Позже зайдём куда-нибудь перекусить, — смилостивился бригадир, явно не в силах слышать стоны моего желудка. Я согласно кивнул.

В деловом районе мы свернули левее, через рабочую улицу направились к порту.

Учитывая, что наш город — не самый большой, хотя и один из крупных в Империи, порт тут казался лишним. Но только на первый взгляд.

Фактически, через город проходило несколько важных торговых путей. По морю сюда доставляли товары с соседнего материка и с островов — по большей части, пушнину, украшения и вещи, которые не производили здесь, а сушей переправляли местную продукцию — результат работы цехов и фермерских хозяйств в пригородных поселениях. Таким образом город являлся как бы перевалочным пунктом, принимая одно, а выпуская другое. Разумеется, торговые суда не уплывали с пустыми трюмами, и это также добавляло копейку в городскую казну.

Откуда мне это было известно? Из рассказов дядюшки Бориса. Прежде, чем отправиться на войну, он работал в одной конторке, занимавшейся разными торговыми сделками. На мелком уровне, конечно, но кое-какие связи у дяди были. И о теневой стороне власти он узнал многое. Правда, Борис был из молчаливых людей, поэтому сумел сохранить жизнь в этом дерьмовом круговороте. Не потеряй он здоровье на войне — кто знает, кем бы стал в итоге? Неглупый, с подвешенным языком и боевыми навыками. Пожалуй, любой из трёх кланов взял бы его на службу. И уж точно не в бригаду.

Я тряхнул головой, прогоняя непрошенные мысли.

— Полегчало? — спросил вдруг Гарм, метнув в меня внимательный взгляд. Я коротко хмыкнул.

— О чём речь, командир?

Он фыркнул, хлопнул меня по плечу.

— Не бравируй. Все мы теряли хороших друзей, рано или поздно. Со временем счёт смертей переваливает за ужасающую цифру, и ты не понимаешь, как с этим жить. Либо сойти с ума, либо относиться равнодушно, как к естественному. Если умирает комар, ты же не горюешь?

— Комар — это комар, — произнёс я. — Безмозглое насекомое. Человек — совсем другое.

Бригадир согласно кивнул.

— Тут ты прав. Но, будучи одним из клана, ты будто подписываешь договор со смертью. Если достаточно удачлив — она тебя не тронет. Но взамен заберёт тех, кто рядом. А ты будешь смотреть, блевать, и молиться богам, чтобы это не повторилось снова. Только вот оно идёт и идёт по кругу, как сраный осёл на привязи…

Его взгляд стал мутным, словно мыслями Гарм был не здесь. Черты лица неуловимо исказились, а по центру моего восприятия будто шарахнули кувалдой из боли.

— Командир, — шепнул я, дотронувшись до его плеча.

Гарм вздрогнул, моргнул, бросил на меня слегка потерянный взгляд. Затем горько усмехнулся.

— Я был на войне, Кассиус. Довелось оттоптать немало миль во благо Империи. Сначала рядовым бойцом, потом сержантом. Я скажу тебе так: тамошнее дерьмо не идёт ни в какое сравнение с тем, что творится здесь. Тут у нас есть кров, оружие, деньги и какая-никакая, но уверенность в будущем. А там мы просыпались среди ночи из-за шороха за пределами лагерного круга. У неприятеля были колдуны, способные оживлять тени мёртвых. Один раз посмотришь такой в глаза — всю жизнь потом будешь заикаться и прускать в штаны. Прямо передо мной один пацан, молодой, совсем как ты, чуть ли не в старика обратился. И так каждую ночь. Каждую, скрула мне в зад, ночь! Понимаешь, парень?