— Я не собиралась влюбляться в тебя.

— Что это изменило?

— Не хочу тебя терять.

— И не надо, — я улыбнулся. — Я готов спать и с чужой женой. Это даже пикантно.

— Ты мог бы предложить выйти за тебя замуж, мерзавец ты этакий. Хотя бы из вежливости.

— Никогда, — я покачал головой. — Да и зачем? Где мы тогда окажемся? Во всяком случае, не там, куда хотели бы попасть.

— Что «же мне теперь делать? Ждать его здесь?

— Ни в коем случае. Пусть он все время гоняется за тобой. Не дай ему почувствовать, что ради него ты готова на добровольное заключение. Сегодня же улетай в Лондон.

— Наверное, ты прав, — раздумчиво протянула она. — Что я ему скажу?

— Будь честной. Скажи, что покидаешь страну, чтобы не компрометировать его. Ты, мол, слишком уважаешь его, чтобы допустить такое. Тем самым ты пробудишь в нем чувство вины.

Она смотрела на меня.

— Последний шанс. Раз ты не просишь меня, попрошу я. Ты женишься на мне?

— Нет.

Из ее глаз брызнули слезы. Я протянул к ней руки, и она упала в мои объятья.

— Я предчувствовала, что так и случится. Пыталась сказать тебе это в аэропорту Сан-Франциско. Почему ты меня отпустил?

— У меня не было выхода. Мы уже выбрали свой путь.

Она прижалась к моей груди.

— Отнеси меня в постель.

Я ничего не понимал. Все изменилось, но осталось прежним. В постели. Прекрасным и удивительным.

А потом мы поехали в аэропорт. Я посадил ее на самолет, вылетающий в Лондон, а сам успел на последний рейс в Детройт.

Мы сидели в кабинете особняка Хардеманов в Грос-Пойнт вокруг небольшого старинного столика. Лорен, Дэн Уэйман, Номер Один и я.

Все молчали, пока Номер Один подробно излагал наши планы Лорену и Уэйману. Когда же он закончил, ответная реакция последовала незамедлительно.

— Извини, дед, но мы не можем на это пойти, — изрек Лорен. — Слишком велик риск. Нельзя ставить на кон будущее компании ради одного автомобиля.

Номер Один хмыкнул.

— А как, по-твоему, образовалась эта компания?

Именно под такую идею. Ради одного автомобиля.

— Времена изменились, — возразил Лорен. — Экономика сегодня совсем другая. Многообразие сфер деятельности — основа успеха нашей компании.

— Я не ставлю под сомнение важность других отделений. Но не могу согласиться с тем, что они — основа успеха. Наоборот, они практически проглотили нашу компанию. Автостроение у нас в загоне. Хвост вертит собакой.

— За тридцать лет, прошедших с момента твоего ухода с поста президента, изменились условия, в которых мы работаем, — гнул свое Лорен. — Новейшие американские модели на рынке — «генри джи» и «эдзель». И посмотри, каков результат. «Крайслер» сошел с рельс, а «эдзель» едва не разорил «Форд».

— Крайслер добился бы успеха, если б не отступил, но он не автостроитель. А «эдзель» не остановил «Форд».

Они развиваются куда динамичнее, чем прежде, и в следующем году начинают выпуск малолитражек. Неужели ты думаешь, что они пошли бы на такое, если б думали, что потеряют на этом деньги?

— Они не могут иначе, — упорствовал Лорен. — Потому что должны чем-то ответить иностранным конкурентам. Мы — нет. Мы удовлетворены той нишей, каковую занимаем в настоящее время.

— Вы — возможно, а я — нет, — отрезал Номер Один. — Я не хочу быть сбоку припеку в бизнесе, основателем которого считаю и себя, — он взглянул на меня, вновь на Лорена. — Если таково твое отношение, я не вижу основании для того, чтобы продолжать строить автомобили.

— Вполне возможно, что в следующем году так и будет, — кивнул Лорен. — Мы не можем работать себе в убыток.

— Из автостроения мы можем уйти лишь одним путем — через мой труп, — холодно процедил Номер Один.

Лорен промолчал. Выглядел он плохо. Черные мешки под глазами, осунувшееся лицо. На мгновение я даже пожалел его. Ему доставалось со всех сторон. И дома, и на работе. Но после его следующих слов жалость моя испарилась бесследно.

Заговорил он тем же ледяным тоном, что и дед. Казалось, в комнате они остались вдвоем.

— Вчера прошло срочное заседание совета директоров. Приняты три решения. Первое — уволить Анджело Перино с поста вице-президента. Второе — возбудить уголовное дело против Анджело Перино за самовольные действия, нанесшие урон компании. Третье — обратиться в суд штата Мичиган с просьбой назначить управляющего твоими акциями нашей компании до того, как медицинская комиссия подтвердит, что ты в здравом уме и можешь нести полную ответственность за свои действия.

Номер Один вздохнул.

— Вот, значит, какую ты выбрал игру?

Лорен кивнул. Поднялся.

— Пошли, Дэн. Совещание окончено.

— Не совсем, — Номер Один пододвинул к Лорену лист бумаги. — Прочти.

Лорен глянул на лист. Лицо его побледнело, вытянулось еще больше.

— Ты этого не сделаешь!

— Уже сделал. В полном соответствии с законом.

Смотри сам. Печать суда по делам корпораций штата Мичиган. Как владелец контрольного пакета акций я вправе уволить одного или всех директоров компании, имея на то причину или без оной. Так что ваше вчерашнее заседание не имеет юридической силы. Вы все уволены с понедельника.

Лорен так и застыл.

— Ты лучше сядь, — предложил Номер Один.

Лорен не шелохнулся.

— У тебя есть выбор. Можешь уйти, но можешь и остаться. Твой отец и я не всегда жили душа в душу, но умели находить общий язык.

Лорен сел.

Номер Один кивнул.

— Вот и хорошо. А засим перейдем к делу, ради которого мы и собрались. Я обещал твоей дочери построить новый автомобиль и, клянусь Богом, слово свое сдержу.

Я искоса глянул на Лорена. Наверное, было бы лучше, если б он заговорил, подумал я. Потом наши взгляды встретились, и я понял, что не ошибся.

Что бы там ни думал Номер Один, война только началась.

Как обычно, он проснулся за несколько минут до звонка будильника. Полежал в постели, наблюдая, как меняются цифры на электронных часах и приближается момент, когда зазвучит музыка. Кнопку отключения звонка он нажал за секунду до шести часов.

Перекинул ноги через край кровати, попал в шлепанцы, по пути в ванную подхватил халат. Закрыл за собой дверь, прежде чем зажечь свет, чтобы не разбудить жену. Потянулся к пачке сигарет, лежавшей на полочке под зеркалом. Достал одну, закурил, опустился на сиденье унитаза. Выкурил подряд три сигареты и уже подумывал о четвертой, когда из-за двери донесся голос жены.

— Дэн?

— Да.

— Как у тебя?

— Ничего, — пробурчал он, поднялся, натянул пижамные штаны. Распахнул дверь. — Этот доктор ни черта не понимает в том, о чем говорит.

— Понимает, — она нажала на телефонном аппарате кнопку внутренней связи. — Мейми, мы проснулись, — сказала она и повернулась к мужу. — Ты весь как натянутая струна. Тебе надо расслабиться.

— Ни черта мне не надо. У меня лишь запор, ничего более. Запоры у меня с детства. Но тогда не было придурков-докторов, лечащих психоанализом. Таким, как я, давали экс-лаке[13] и указывали, где расположен ближайший туалет.

— Как ты вульгарен.

— При чем тут вульгарность? Мне просто надо просраться. Где у нас слабительное?

— Я его выбросила. Ты сам себе вредишь, изо дня в день принимая экс-лаке. Твой организм разучился функционировать естественным образом.

— Значит, купи его снова, — рявкнул он. — Я не могу функционировать естественным образом после двадцати одного года семейной жизни, так что прошу тебя признать это как факт, — и он вернулся в ванную, громко хлопнув дверью.

Мейми вошла в спальню с полным подносом. Осторожно опустила его на кровать рядом с Джейн Уэйман.

— Доброе утро, миз Уэйман, — широкая улыбка осветила чернокожее лицо. Она бросила короткий взгляд на дверь ванной. — Как сегодня миста Уэйман?