— Салли? — голос ровный, словно ничего и не произошло. — Почему ты не на балу? Все-таки его дают в твою честь.

Она почувствовала, что краснеет.

— Честно говоря, я шла за вами. Гости уже начали гадать, куда это вы запропастились.

Он ответил долгим взглядом, улыбнулся.

— И правильно сделала. Так давай не будем испытывать их терпение? — и он взял ее под руку.

От его прикосновения по телу Салли вновь пробежала дрожь. Ноги подогнулись, не желая слушаться. Он пристально посмотрел на нее.

— Ты вся дрожишь. Тебе нехорошо?

И вновь сладкая, тянущая боль между ног. Она не решалась встретиться с ним взглядом.

— Все нормально, — ей удалось рассмеяться. — В конце концов не каждый день девушка выходит замуж.

Элизабет, подняв голову, увидела, как они спускаются по парадной лестнице. Рыжие волосы Лорена уже начали седеть, но лицо осталось таким же мужественным и юным, как в день их первой встречи. И у нее защемило сердце, когда белокурая головка Салли повернулась к Лорену. Вот так и она всегда смотрела на него. И они все время смеялись, радуясь друг другу.

Но все изменилось, едва они переехали в Детройт. В Вифлееме Лорен слыл весельчаком, для каждого находил шутку и доброе слово. А потом стал строить автомобили, и шутки куда-то исчезли.

Он работал у Пирлесса и Максвелла, затем у Форда, правда, меньше одного дня, и наконец поступил к братьям Додж. Было это в 1901 году, когда родился Лорен-младший. У Доджей он проработал девять лет, пока они окончательно не разругались. Причина ссоры заключалась в том, что Лорен предлагал выпускать машины с улучшенными параметрами и продавать их по чуть более высокой цене, но братьев Додж его идея не вдохновила. Они все еще злились на Форда и пытались конкурировать с ним.

Напрасно Лорен спорил с ними. Модель «Т» превзойти нельзя. В своем классе ей нет равных. Он предсказывал, что эта машина, выйдя на рынок, затмит собой все остальные, и оказался прав. Первые экземпляры модели «Т» сошли с конвейера в 1908 году, а еще через два года Форд продавал чуть ли не пятьдесят процентов всех легковушек, и Лорен ушел от Доджей.

А вот рынок более дорогих, улучшенного качества машин оставался незаполненным, и уже в 1911 году на улицах Детройта появился первый «сандансер». И с тех пор ни одна однотипная с «сандансером» машина не могла сравниться с ним по популярности. Ни «бьюик», ни «леланд», ни «олдсмобил». Все они не годились «сандансеру» в подметки. Вот так, буквально за одну ночь, «Вифлеем моторс» вошла в высшую лигу автомобилестроения, а Лорен перестал смеяться.

Но сегодня он улыбался, как в далеком прошлом. Оркестр заиграл вальс, и Лорен пригласил Салли на танец.

Глаза Элизабет наполнились слезами. Он выглядел таким молодым, сильным, энергичным, словно женился не его сын, а он сам. Лорен-младший подошел к танцующей паре, и с поклоном отец уступил Салли сыну, повернулся и направился к ней.

Поцеловал ее в щеку.

— Превосходный бал, мама.

Она всмотрелась в его лицо.

— Как ты себя чувствуешь?

Он виновато улыбнулся.

— Похоже, легкое похмелье. Контрабандное виски оказалось слишком крепким.

К ним подошел дворецкий. Понизил голос до шепота.

— Все готово, сэр.

Лорен наклонил голову. Посмотрел на жену.

— Как ты думаешь, пора?

Элизабет кивнула. Он взял ее за руку и вывел на середину бального зала. Поднял руки, и музыка смолкла.

— Дамы и господа, — его мощный голос заполнил огромный зал. — Как вы все знаете, сегодня у нас с мамой большой праздник. Не каждый день сын приводит в дом невесту, да еще такую красавицу.

Смех, аплодисменты пронеслись по залу.

— Салли и Лорен, подойдите к нам, чтобы наши гости могли хорошенько вас разглядеть.

Лорен-младший улыбался, Салли покраснела, когда они подходили к родителям. Сын и отец оказались рядом, одинаково высокие, но Лорену-младшему, стройному, как тростинка, недоставало широты плеч и массивности фигуры отца.

— Это Детройт, — гремел Лорен-старший, — и едва ли кто может представить себе лучший подарок молодоженам, чем новый автомобиль. Так принято в Детройте, не правда ли?

Ему ответил одобрительный рев гостей. Лорен улыбнулся и поднял руку, призывая к тишине. Повернулся к сыну.

— А теперь, Лорен, сюрприз для тебя и новобрачной — новый автомобиль, новый от переднего до заднего бампера, от крыши до шин. Твой автомобиль. Мы назовем его «лорен-2», и в следующем году он будет продаваться во всех автосалонах, торгующих продукцией «Вифлеем моторс».

Оркестр заиграл марш, большие стеклянные двери, ведущие на веранду, распахнулись, и в мерном гудении мощного мотора в зал въехал автомобиль. Гости раздались в стороны, и шофер на малой скорости подъехал К Хардеманам, остановив автомобиль перед Лореном-младшим.

Толпа придвинулась, все хотели получше рассмотреть новую модель, ибо для детройтцев не было ничего важнее машин. А автомобиль производил впечатление.

Темно-вишневый «седан», каких еще не видели в этом помешанном на машинах городе.

И тут все заметили, что заднее сиденье забито тысячами золотисто-зеленых листков. Лорен-старший поднял руку, и все внимание сосредоточилось на нем.

— Полагаю, вы сейчас гадаете, а что это лежит на заднем сиденье? — он подошел к машине и распахнул дверцу. Несколько листков соскользнуло на пол. Лорен поднял один и показал толпе.

— Каждый такой листок — акция «Вифлеем моторс компани», а всего их в машине — сто тысяч. И все выписаны на моего сына, Лорена Хардемана-младшего. Эти сто тысяч акций составляют десять процентов активов моей компании, и в финансовом отделе мне сказали, что стоят они от двадцати пяти до тридцати миллионов долларов.

Он повернулся к сыну.

— Лорен, это лишь малый знак той любви и привязанности, которые мама и я испытываем к тебе.

Лорен-младший, побледнев, пытался что-то сказать, но у него перехватило дыхание и ни слова не могло сорваться с губ. Он молча крепко пожал руку отцу, потом поцеловал мать.

И в то же самое мгновение Лорен-старший поцеловал Салли. Испуг мелькнул в ее глазах, ноги вновь подогнулись, и ей пришлось опереться на руку свекра. Затем она повернулась к Элизабет, поцеловала ее.

Гости разразились бурными аплодисментами, сгрудились вокруг, поздравляя новобрачных.

А в дальнем углу репортер «Детройт фри пресс» торопливо заполнял одну страницу блокнота за другой. На следующий день заголовок гласил:

«И КОГДА ГЕНРИ ДАРИЛ ЭДЗЕЛЮ НА СВАДЬБУ МИЛЛИОН ЗОЛОТОМ, ОН ДУМАЛ: ЭТО ЧТО-ТО ДА ЗНАЧИТ».

Звуки музыки едва долетали из бального зала в библиотеку особняка Хардеманов, куда вынесли бар для тех, кто хотел как следует выпить в тишине и покое. В бальном зале подавали лишь шампанское.

Лорен стоял спиной к стойке, с бокалом виски в руке, с раскрасневшимся, потным лицом. Мужчины, расположившись полукругом, внимательно его слушали.

— «Седан» — машина будущего, — вещал Хардеман. — Вы еще вспомните мои слова. Через десять или пятнадцать лет автомобили с открытым верхом, к которым мы привыкли, исчезнут без следа. Людям надоест мерзнуть зимой, мокнуть под дождем весной и осенью, жариться на солнце летом. А со временем в кабинах будут устанавливать кондиционеры, как сейчас начинают ставить обогреватели.

— Исчезнут все ощущения, которыми наслаждаешься, когда едешь в автомобиле, — пробурчал кто-то из мужчин.

— И что? — хмыкнул Хардеман. — Ехать надо с комфортом. Вот что должно стать главным. Чем удобнее машина, тем лучше она должна раскупаться. Подождите, пока «лорен-2» появится на рынке в следующем году.

Тогда вы поймете, о чем я толкую.

— Тысяча семьсот долларов — большие деньги, — с сомнением заметил тот же мужчина.

— Они их заплатят, — уверенно сказал Хардеман. — Американская публика знает, чего она хочет. За качество она всегда готова заплатить чуть больше.

— Ты не собираешься покупать «Братьев Додж»? — спросил другой мужчина.