- Посидишь со мной?

Я ничего не отвечаю. Сажусь на плетёное кресло, и благодарю того человека, кто догадался сделать в нём мягкое сиденье..

- Подожди. - Уходит с балкона. Возвращается, и накрывает мои плечи мягким пледом.

- Спасибо. - Шепчу, глядя на свои пальцы. Нервничаю.

Нико продолжает курить, выпуская белый дым в чёрное небо.

- О чём ты думаешь, Снежок? - Поворачивается ко мне лицом, и прищуривает глаза.

- Я скучаю. - Не задумываясь. Ведь я, и правда скучаю.

- По маме? - Ловит мой кивок, и дёргает губами. - Ты ведь утверждала, что ей на тебя плевать?

- Она моя мама. И этим все сказано. - Пожимаю плечами. - Любой человек будет скучать по своим родителям.

Николас тушит окурок в пепельнице, и опускается на холодный камень, вытягивая перед собой ноги.

- Даа... - Тянет задумчиво.

- Где твои родители? - Задаю вопрос, внимательно всматриваясь в тёмную фигуру.

- Их нет, Снежок. Уже очень много лет...

Он проводит ладонью по лицу, и трёт колючий подбородок. Закрывает глаза, облокачивая затылок о стену.

- Расскажешь мне?

Николас

Я редко говорю о своих родителях. Если такое случается, то, в основном, в компании Каталины.

А тут она. Смотрит на меня своими большими, почти детскими глазами, ресницы вздрагивают.

На мгновение, мне хочется притянуть её к себе, и прижаться к мягким губам. Сладким.

- Что ты хочешь знать, Агата? - Подбираю ноги, укладывая на колени вытянутые руки, и цепляя кончиками пальцев край её платья.

- Хотя бы что-то... - Хмурится, глядя на то, как я играю с её подолом.

- Моих родителей убили, Снежок. - Произношу фразу, которую ненавижу. Боль притупилась с годами, но не исчезла. - Ловлю её сосредоточенный взгляд. - Да, Агата, я, как и ты, знаю, что значит потерять родителей.

- Когда это случилось?

- Мне было восемь. Сначала убили маму, выстрелив ей в грудь четыре раза. Затем отца. Из него в буквальном смысле этого слова сделали решето. Всё это происходило на моих глазах. Они заставляли меня смотреть на это. Держали мою голову, приставив к горлу нож... чтобы не закрывал глаза. - Окунаюсь в детские воспоминания. Такие далёкие, но всё ещё отчётливые...

- Мне жаль. - Тихо шепчет, сжимая пальчики в кулачки.

- Я знаю, Снежок.

- Тебя отпустили?

Её вопрос меня смешит, и я пропускаю на своих губах подобие улыбки... это было бы смешно, если бы не было так печально. Как же она далека от моего мира.

- Помнишь, когда ты пряталась от меня в саду? Возможно, ты слышала... я обмолвился...

- Что ты тоже прятался когда-то?

-Да... - Отпускаю ткань её платья, и достаю себе ещё одну сигарету. - Я сумел убежать. Меня гнали, словно дичь. А когда поймали...

- Ты говорил, что тебя били.

Умничка моя. Всё запомнила...

- Давай остальную часть этой печальной истории, я расскажу тебе завтра?

Я слишком устал. А этот день был нестерпимо долгим.

Выбрасываю недокуренную сигарету, и поднимаюсь на ноги. Протягиваю Снежку руку, надеясь, что она её примет.

- Идём спать?

Девушка, колеблясь пару секунд, вкладывает в мою ладонь холодные пальцы, и, придерживая плед, встаёт.

Знаю, что в её голове целый рой вопросов. Возможно, на некоторые из них, я не знаю ответа. Или знаю, но не скажу.

Не смотря на то, что эта девица умеет вывести меня из себя, довести до злости, граничащей с жестокостью, мне хочется её оберегать.

Чёртов Дэни со своими проповедями, умеет потянуть за живое. Вытащить из меня то, что хочется затолкать как можно глубже. Этот ворчливый пёс проникся к девчонке тёплыми чувствами... ведьма.

Агата притормаживает, когда я захожу в ванную, и тяну её за собой. Оглядываюсь на неё...

- Я уже была в душе... - Пытается вытянуть свою ладошку из моей.

- А я нет. - Снова тяну, вынуждая её перешагнуть порог.

- Нико?

- Агата?

Разворачиваюсь к ней, и не удерживаюсь, чтобы не запустить руку в густые локоны. Снова. Я могу делать это бесконечно.

Пропускаю пряди между своими пальцами, а другой рукой вытягиваю из её кулака плед, отбрасывая на пол. Расстегиваю крупные пуговицы на платье спереди. Она дрожит, и я надеюсь, что в этот раз, не от отвращения.

Заканчиваю с последней пуговицей и распахиваю ткань, любуясь полной грудью, обрамлённой в белое атласное бельё. В паху всё наливается теплом, и я нетерпеливо лязгаю пряжкой ремня на своих джинсах.

Она вздрагивает, и делает шаг назад. Ловлю за талию, и притягиваю к себе.

- Нет, Агата... - Качаю головой из стороны в сторону, удерживая её на месте.

Одной рукой стаскиваю с себя штаны, и затем скидываю с её хрупких плеч платье. Провожу тыльной стороной ладони по женской груди, ни без удовольствия наблюдая за стаей мурашек на светлой коже.

Быстро снимаю свою футболку, и, не давая Снежку шанса на побег, щелкаю застёжкой на её лифчике, освобождая нежные полушария. Дышу тяжело, и обвожу большими пальцами небольшие соски, которые тут же стягиваются и твердеют. Мать вашу…

Глупо было надеяться на иной исход. Но я надеялась. Всегда надеюсь...

Его пальцы задевают мои соски, и те предательски твердеют. Я не чувствую возбуждения. Никаких бабочек, или томления внизу живота. Ничего. Но мои чёртовы соски напрягаются, выдавая для Нико ложную информацию.

Он притягивает меня ещё ближе, и моя грудь врезается в его. Чувствительные горошины трутся о жёсткую растительность на его мускулистой груди.

Николас склоняется надо мной, и цепляется зубами за мою скулу. Я дёргано выдыхаю, не зная, куда мне девать руки. Пока что они способны только отталкивать. Но не обнимать. Не прижимать к себе.

Мужчина ведёт языком к моим губам и прижимается к ним своими. Такими горячими. Славно растопленный воск.

Целует властно, сминает, и вторгается языком. Его рука скользит к моим ягодицами, и сжимает плоть. Рычит мне в губы, и тянет за резинку трусиков, вызывая во мне желание стиснуть колени и бедра.

- Агата. - Шепчет, опускаясь передо мной на корточки, и, обхватывая мои лодыжки, одну за другой, снимает бельё окончательно.

Делаю глубокий вдох, перед тем, как посмотреть ему в глаза.

И ничего не вижу. Словно заглядываю в бездонный колодец. И тону в нём.

Упустила момент, когда Нико стянул бельё и себя. Его член упирался мне в живот, вызывая настоящую дрожь в моих ногах.

Набираюсь смелости опустить взгляд. Господи... не удивительно, что после каждого раза у меня болела промежность.

Мой небогатый опыт предоставил мне лишь два, так сказать, экспоната. И оба были размеров гораздо меньше этого.

- Возьми его. - Его слова просто оглушают меня. Вводят в состояние ступора.

- Нет. - Машу головой. - Я не могу.

Просто не могу! У меня рука не поднимется. Я ещё не готова, черт возьми! Не так быстро!

Николас тихо смеётся и, не задерживаясь больше, рывком разворачивает меня к умывальнику лицом.

Я упираюсь ладонями в холодную раковину, и понимаю взгляд на наше отражение. Наблюдаю, как расширяются мои собственные зрачки, когда Николас давит мне на лопатки, беззвучно прося прогнуться в спине. И я подчиняюсь. Прогибаюсь перед ним в прямом и переносном смысле.

Не отрываю глаз от наших фигур.

Нико проводит пальцами по моим половым губам, и видимо, не удовлетворившись результатом, обхватывает мой подбородок, задирая его выше, и сжимает пальцы на скулах. Я открываю рот, и он скользит в него пальцами.

- Оближи. - Командует. И я выполняю приказ, даже не задумываясь...

Смазывает сухость моей же слюной, и слегка растягивает меня внутри. Я шиплю, и пытаюсь оттолкнуть его руку. Но мужчина отбрасывает мою кисть, и тут же входит в меня грубым толчком.

Вскрикиваю, больше от возмущения, нежели от боли, и опускаю голову. Он медленно выходит из меня, лаская мою спину ладонями. Сминая кожу... и так же медленно входит. Раскачивается, давая мне привыкнуть, и я на миг расслабляюсь.