Я бросился к его ногам и обнял их:

– Единственный, молю тебя! Найди другого достойного! Если ты будешь рассчитывать на меня, то никогда не увидишь вновь «Кайринишад»!

– Увижу. Посмотри, сколько ты всего сделал. Кто еще ушел бы из собственного особняка, чтобы поселиться в грязи? Оставил свое состояние, чтобы вымаливать гроши на пропитание? Отказался от зависти своей ровни, чтобы пресмыкаться перед незнакомцами? – Тысячи голосов Единственного заговорили с непривычной мягкостью. – Ты сделаешь это не потому, что я велю – хотя, конечно, так и есть, – а по той же причине, по какой делал все до этого: потому, что у тебя нет выбора.

Единственный наклонился и, осторожно взяв меня за руки, поднял с земли. Я не осмелился даже пикнуть.

– И знаешь, Малик, тебя обязательно ждет успех. Хочешь знать почему?

Я мог лишь кивнуть.

– Тебя ждет успех, потому что в противном случае – если ты меня подведешь или просто умрешь, пытаясь раздобыть книгу, – я позволю Келемвару забрать твою душу Неверного.

Мистра и Келемвар появились перед дворцом Огма, который всякий раз выглядел по-другому. В этот день они оказались перед белокаменным дворцом в испанском стиле с длинным садовым прудом, в котором отражалось его великолепие. Не было вокруг поместья ни стен, ни охраны – в Дом Знаний мог войти каждый, кто пожелает.

Мистра и Келемвар не стали тратить время на любование красотами дворца, так как им еще многое предстояло сделать до начала суда над Кайриком. Они проплыли вдоль аллеи мимо толп ученых мужей, занятых спорами.

Бессчетное число бардов принялись распевать баллады во славу магии и смерти, множество эльфов и серафимов, нагруженных таблицами и рукописями, замирали на своем пути, чтобы отвесить гостям поклон. Но оба божества никого не замечали. Они достигли дворца и, пройдя сквозь арку ворот, попали в просторный зал, где на сводчатом потолке были выведены имена множества умерших ученых, которых забрал к себе в Дом Знаний их верный бог.

– Воистину, сегодня в моем доме засияли звезды! – Голос Огма напоминал песню. Он стоял на пороге следующего зала, одетый в облегающие брюки, просторную рубаху и тюрбан. – Два таких знатных гостя!

– Тебе хорошо известно, что причина нашего визита вовсе не радостная, – сказала Мистра и без особых церемоний проплыла мимо Огма в огромную библиотеку за его спиной. – Мы пришли, чтобы обсудить суд.

– Это следует делать на суде, – хмуро отозвался Огм, Бог Мудрости последовал за Мистрой, последним в библиотеку вошел Келемвар. Колонный зал с многочисленными полками, казалось, не имел границ. Его заполняли тома, куда были занесены до мельчайших подробностей все знания, полученные Преданными Огма в течение всей их жизни. Мистра легко двигалась по лабиринту стеллажей, прекрасно ориентируясь в Доме Знаний, так как очень часто бывала здесь и раньше.

– Мы не можем одни решать судьбу Кайрика, – сказал Огм, едва поспевая за богиней Магии. – Это вопрос для всего Совета.

Мистра достигла трона – алебастрового кресла, окруженного столами и скамьями из белого мрамора, – и повернулась к хозяину дворца.

– То, о чем я пришла поведать, не может быть высказано перед всем Советом.

– Тогда, моя дорогая, возможно, тебе вообще не следует этого говорить. – Огм обошел Мистру и уселся на трон.

– Возможно, тебе все-таки следует ее выслушать, – вмешался Келемвар, – или, быть может, у тебя не такой открытый ум, как ты стараешься показать. Огм выгнул бровь:

– Полно, Келемвар. – Он жестом пригласил гостей присесть на скамьи рядом с троном, после чего снова обратился к Мистре: – Так и быть. То, что я тебя выслушаю, не нанесет ущерба судебному заседанию. Уверен, что остальные члены Совета уже обсуждают возможное решение.

– Мы с Келемваром навели кое-какие справки, – призналась Мистра. – Что касается Кайрика, то он… до сих пор не предпринял никаких шагов.

– Видимо, он-то как раз и доверяет нашему правосудию.

– Ты не можешь не знать, что Кайрик что-то затевает, – сказал Келемвар.

– В его руках находится «Кайринишад», – добавила Мистра.

– Если вы в этом уверены, значит, вам известно больше, чем мне, – возразил Огм. – Я пока не снял своего запрета. Откуда вы знаете, что книга у Кайрика, когда я отнял у всех божеств возможность найти «Кайринишад»? И каким образом Кайрик заполучил книгу, если он не способен узнать, где она? Он может войти в комнату и начать листать ее, даже не заподозрив, что держит в руках. То, что вы говорите, – невозможно.

Келемвар нахмурился:

– Как бы то ни было, но книга у Кайрика. Это единственная причина, почему он так спокоен.

– Понятно, – сказал Огм. – Вы не только знаете, где находится «Кайринишад», вам также известно, что творится в голове у безумного бога!

– Я знаю Кайрика, – прорычал Келемвар. – Я знаю его лучше, чем ты можешь себе представить.

– Ты знаешь Кайрика-смертного, – парировал Огм, – а мы сейчас говорим о Кайрике-боге.

– Огм, я пришла сюда не для того, чтобы заводить долгие споры, – вмешалась Мистра. – На это нет времени. Давай исходить из того, что Кайрик все-таки завладел «Кайринишадом» и намерен представить книгу на суде… в качестве доказательства.

Огм нахмурился, потом черты его лица смягчились.

– В таком случае мы будем вынуждены прослушать ее!

Все трое замолчали, нисколько не сомневаясь в силе священных слов «Кайринишада». Они знали, что, выслушав Правду, рухнут на колени, преисполненные благоговения перед Единственным. Они также знали, какой ужасной каре подвергнет их Кайрик за многочисленные публичные оскорбления, которыми они осыпали его в прошлом.

Первым нарушил тишину Келемвар:

– Хорошо… мы все согласны, что другого выхода нет. Если Кайрик принесет книгу, суд нужно отменить. Мы уничтожим его на месте.

От этих слов Огм задохнулся и так яростно затряс головой, что все мудрецы Фаэруна потеряли нить своих рассуждений.

– Нет!

– Нет? – возмутилась Мистра. – Но Равновесие…

– Будет полностью уничтожено, – договорил за нее Огм. – Лучше служить Хаосу, чем править на пустыре, который останется после того, как мы развяжем тотальную небесную войну! Если поступить так, как вы предлагаете, то Времена Бедствий покажутся мелкой ссорой.

– Ну и пусть! – Келемвар в мгновение ока вскочил со скамьи. – Лучше погибнуть самому, чем прислуживать Кайрику!

Взгляд Огма стал тяжелым как свинец.

– Вопрос не в том, погибнешь ли ты сам, Келемвар, а в том, что ты можешь обречь на гибель Фаэрун. Ты ведь бог, а потому должен ставить свой долг выше вражды, которая тянется из твоей прошлой жизни смертного. Сейчас от каждого твоего шага зависит судьба мира. Было бы хорошо, чтобы ты не забывал об этом. – Огм бросил взгляд на Мистру и добавил: – И ты тоже.

Ночь отчаяния поглотила меня, ибо я встретил своего бога, а он оказался не кем иным, как Принцем Безумия! Даже в своей лучшей форме я не мог бы исполнить его поручение, а ведь сейчас я находился в плачевном состоянии, приняв столько мучений от рук Единственного. Полуслепой, полуглухой, окровавленный, я видел перед собой только неудачу и неминуемую гибель. Я припал к решетке, продев руки сквозь прутья, и зарыдал как никогда в жизни.

Как же мне спастись? Я был слишком толст, чтобы протиснуться сквозь бойницы, и слишком искалечен, чтобы взобраться по базальтовой скале. Но даже если бы и то и другое было возможно, все равно меня сразу поймали бы из-за моей неуклюжести. Мой бог задал мне непосильную задачу, и теперь мне предстояло попасть к его личному врагу на вечные невыносимые мучения. Я проклял имя Келемвара, ревнивого труса, пресмыкающегося в своем городе костей, где он прятался от Кайрикова гнева, вымещая свою ненависть на беспомощных душах вроде меня. Я также проклял Единственного, ибо в своем горе я верил, что он потерял «Кайринишад» из-за собственной глупости и что если я отказался от своей веры после стольких мучений, то в этом больше его вины, чем моей. Сейчас я в этом глубоко раскаиваюсь и привожу здесь свой мысли, чтобы доказать абсолютную правдивость моего повествования.