– Уверен, что не забудешь, – сказал Тир. – Но приговор еще окончательно не вынесен. Последнее слово за Мистрой.

Лицо Кайрика окаменело, и я клянусь, что в моих жилах застыла кровь. То, что Келемвар высказался в пользу Единственного, было предопределено заранее; я тогда же это понял, ведь узурпатор был трусом и глупцом, которого охватывала дрожь от одной мысли о мести нашего Темного Повелителя. Но что скажет богиня Магии? Ее отличало почти такое же бесстрашие, как и Единственного, и она никогда не упускала возможности использовать свое преимущество, если таковое было на ее стороне.

Кайрик обратил злобный взгляд на Блудницу, даже не делая вида, что готов к примирению: он знал, что она все равно не поверит. Она или испугается его гнева, как Келемвар, или как последняя дура попытается избавиться от него.

– Ну? – потребовал ответа Единственный.

– Кайрик, после того, что ты сделал, как ты можешь о чем-то спрашивать? Моя ненависть к тебе возросла больше прежнего.

Огм взял ее за руку:

– Мистра, ты теперь богиня. Давно пора избавиться от привычек смертной…

Мистра накинулась на него как фурия:

– Довольно с меня твоих уроков, Огм! Больше никогда не напоминай мне о моем долге защищать Равновесие и о том, как его выполнять!

Переплетчик побледнел и выпустил ее руку, а я затрясся как осиновый лист. Блудница не знала страха. Я взглянул на серебряную маску Келемвара и постарался успокоиться; после всех перемен, которые он совершил в Городе Мертвых, мои мучения там вряд ли были бы хуже тех, что я вынес на службе у Единственного.

Однако Мистру не зря назвали Властительницей Тайн. Она взглянула на Кайрика, и я увидел, как он заулыбался. И тогда я понял, что он в своей безграничной хитрости давно сумел разглядеть то, что не сумел разглядеть я.

Когда Мистра заговорила, гнев ее смягчился.

– Но вопрос сейчас не в том, как велика моя ненависть, – Кайрик это знает не хуже меня. Если бы я не испытывала к нему ненависти, он был бы недостоин носить свое звание. Как богиня Магии, я имею право на собственные чувства. – В этом месте Мистра одарила Огма тем взглядом, какой любой разумный человек приберегает для надоедливых проныр, после она продолжила: – Но, как хранительница Равновесия, я должна действовать, опираясь на свою мудрость.

– Мистра, подумай хорошенько, – призвал ее Тир. – После того как ты скажешь свое слово, приговор нельзя будет изменить. Вполне возможно, ты пожалеешь о том дне, когда приняла это решение.

– Я уже сейчас жалею, – ответила Мистра, – Но когда Совет вынес приговор в мою пользу, я пообещала самой себе, что поступлю как богиня, а не как смертная.

Блудница повернулась лицом к Единственному:

– Я голосую за Кайрика.

ЭПИЛОГ

Не успела Мистра договорить, как Совет Двенадцати исчез, и я остался один на один с Единственным. Зал Полярной звезды сразу превратился в отвратительное логово порока, заставленное кушетками и диванами и наполненное таким густым туманом сладких духов и горького дыма, что я едва мог дышать. Кайрик уменьшился до размеров обычного человека и опустился на кушетку, утонув в плюшевых подушках. Я осмелился приблизиться к нему и растянуться на полу у его ног. Он глубоко вздохнул и, откинув голову, уставился на голых дьяволов, плясавших на потолке.

Я оставался на полу очень долго – колени занемели и начали, болеть от холода, но я все равно не смог подняться. Приходилось соблюдать осторожность, так как защита Тира закончилась вместе с судом, и я теперь мог умереть, как обычный человек, даже еще быстрее. Удивительно, что липкая масса в моей груди до сих пор меня не прикончила, отослав в Город Мертвых искать мою жену.

Наконец Единственный соизволил меня заметить.

Не сводя глаз с потолка, он спросил:

– Малик, тебе что-то надо?

– Нет, Всемогущий! – К моему величайшему ужасу, проклятое заклинание Мистры заставило меня добавить: – Только одна или две просьбы, сущие пустяки для такого великого бога.

В ту секунду я поклялся отомстить Блуднице, ибо тогда же понял, что навек обречен говорить правду.

Кайрик оторвал взгляд от потолка и уставился на меня:

– Одна или две просьбы?

– Остается вопрос с нашими сердцами, – ответил я. – Уверен, ты захочешь забрать свое обратно. Для меня была большая честь одолжить тебе сердце, но оно, безусловно, понадобится мне позже.

Единственный сунул руку под плащ и достал оттуда мое бедное истерзанное сердце. От него почти ничего не осталось. Вся жидкость вытекла, и теперь оно напоминало растоптанный ботинок.

– Хочешь получить его обратно? Вряд ли оно заработает.

Я тоже так подумал, но мне не хотелось оставлять у себя сердце Единственного, я опасался того, что оно способно натворить с остальным моим телом.

– Надеюсь, его еще можно поправить, Высокочтимый. Уверен, ты захочешь получить свое сердце обратно.

– Не думаю, Малик. – Кайрик покачал головой, а потом швырнул мое сердце через плечо. – Я всегда смогу найти себе другое, зато тебе лучше оставить мое сердце у себя. Оно тебе еще понадобится.

В животе у меня образовалась пустота.

– Разве?

Единственный кивнул и похлопал по кушетке рядом с собой. Я поднялся и присел на край подушки.

– Я придумал для тебя нечто особенное, Малик. – Кайрик обнял меня за плечи. Оранжевая кровь из моего сердца все еще стекала по его пальцам. – Ты станешь моим Серафимом Лжи.

– Серафимом Лжи! – воскликнул я. – Но я не способен лгать!

Единственный улыбнулся:

– Поэтому ты идеальный кандидат. У меня уже есть для тебя первое задание, но мы обсудим его чуть позже. Ты хотел, чтобы я исполнил две просьбы. Какая вторая?

Я протянул руку и потер большой и указательный пальцы.

– Сущий пустяк. Всемогущий. Я подумал… – Охватившее меня волнение было так велико, что даже магия Мистры не могла избавить меня от нерешительности. – Я подумал, быть может, какое-то вознаграждение…

– Вознаграждение? – Кайрик ущипнул меня за плечо, и это чудо, что он не раздробил мне ни одной косточки. – После всего, что ты натворил?

– А что я натворил? – Я вскочил с дивана, не в силах усидеть на месте. – Я излечил тебя от безумия! Я спас тебя от обвинения в безвредности!

– Действительно… но ведь я велел тебе раздобыть «Кайринишад». – Кайрик толкнул меня обратно на диван, и я утонул в подушках, испугавшись, что сейчас задохнусь. – Ты подвел меня, Малик… за это мне следует отослать тебя в Город Мертвых, где ты присоединишься к своей жене.

Я начал дрожать, ибо понял, что мое опасение оправдывается: если я и увижу свою жену снова, то не во дворце Единственного.

Кайрик продолжал:

– Но ты также помог мне понять, что я не единственный движитель вселенной, и поэтому я прощаю тебе твой промах. – Единственный придвинулся ко мне так близко, что я не осмеливался выдохнуть, не желая оскорбить его своим дыханием. – Но все это можно изменить, Малик. У меня есть план – и тебе отведена в нем особая роль.

– Мне, Всемогущий? – По правде говоря, я надеялся получить не такую великую награду. – Какая роль?

– Когда наступит время. Малик… Когда наступит время, ты обо всем узнаешь. – Единственный ухмыльнулся и поднялся с дивана. – Но сначала ты понесешь наказание.

– Наказание! – воскликнул я, но поспешил добавить: – Как прикажешь, Высокочтимый.

Единственный сцепил руки за спиной и принялся расхаживать по залу.

– Я хочу, чтобы ты написал отчет, Малик. Хронику поисков святой книги «Кайринишад», чтобы мои последователи поняли, какие испытания пришлось вынести их богу ради них.

– Да!

Я сразу понял, что на меня снизошло благословение, что видение, посетившее меня на просторах перед Кэндлкипом, скоро осуществится, что я предстану под грозовым небом перед огромной толпой Истинных Верующих и обращусь к ним громоподобным голосом Истинного Пророка и объединю Церковь Преданных под собственным знаменем!

От волнения я подскочил и последовал за Единственным к противоположной стене зала.